Студент Монте-Кристо

Рубрика «крестики-нолики» была представлена в номере от 22-29 июня публикацией автора «Ода пустому кошельку». Предлагаем вашему вниманию новый рассказ Михаила Щербаченко.

Этот симпатичный молодой человек, сын моих добрых знакомых, носит длинные волосы, и за время нашей беседы он несколько раз то расчесывал их, то заплетал в хвостик, то закручивал в пучок на макушке. И хотя рассказывает он свою историю легко и даже с усмешкой, манипуляции с волосами выдают нервозность.

Костас Стефанидис — он просит называть его Костей — юноша образованный, с несколькими языками, в том числе свободным русским, который считает родным. Но вот книгу «Граф Монте-Кристо» он почему-то не читал и кино не видел. Иначе точно нашел бы сходство судьбы Эдмона Дантеса со своей собственной. При том, что сам он и близко не француз, мать его россиянка, отец грек, а местом действия был не мрачный замок Иф, а веселый университет в американском штате Массачусетс, где он учился на архитектурном факультете.

На первом курсе жил в студенческой общаге, а на втором они с тремя корешами-однокурсниками, Джеком, Томом и Сэмом, в складчину сняли коттедж. Костя усердно занимался и нередко даже ночами засиживался в альма-матер. Там была специальная аудитория, где студенты могли сутки напролет работать у кульмана или компьютера.

Именно тут и началась эта история. Проект у Кости не получался, он злился, чертыхался про себя и вслух и в конце концов ушел домой спать.

Под утро в дом явились полицейские. Расспросили парня о самочувствии, поинтересовались, не случались ли в последнее время конфликты с преподавателями и студентами, велели одеться и проехать с ними. Костя слегка удивился, но беспокойства не испытал. Да и что волноваться человеку, не знающему за собой никакой вины.

Полицейские доставили его на обследование к психиатру. Беседа, заполнение анкеты, анализы. Отвели в отдельную палату, телефон забрали, сказали, что утром отпустят. Однако вместо освобождения Стефанидиса отвезли «на лужайку». Американцы еще называют это заведение гнездом кукушки (вспомните роман и фильм). А по-нашему это — дурка, или дурдом, или психушка. Снова анализы, анкеты, телефон не отдают. Зато можно пообщаться с реальными психами.

На следующий день снова явилась полиция. И вот тут уже Костю забил мандраж. Он отказался ехать, пока не дадут телефон: «Имею право на один звонок. Есть закон». Телефон дали, позвонил однокурснице, попросил сообщить родителям, живущим в Афинах. Дальше — наручники, автозак, СИЗО, или как там у них называется следственный изолятор.

Как вам такая криминальная коллизия? Студента пакуют по полной программе, не объясняя причин. Чего доброго, отведут на электрический стул. Но Костя в истерику не впал. Сидя в одиночке, сосредоточился и пошагово расписал хронику последних дней (он мне потом ее показал — десяток страниц, все разбито по пунктам, масса деталей, ясный и твердый почерк). А сердобольный охранник просунул ему в окошко потрепанную книжку про ковбоев. Жаль, что не «Графа Моте-Кристо». Потому что именно на этом месте Костиного рассказа мне пришел на память узник замка Иф, не понимающий, чему и кому обязан своим пожизненным заточением.

Как мы помним, премудрый аббат Фариа, заключенный из соседней камеры, дедуктивно распознал стукачей и описал несчастному Дантесу их мотивы. Данглара вела зависть, Вильфора — боязнь компромата, Фернана — желание перехватить невесту Эдмона.

Нашему герою нужен был свой аббат, и он появился в обличии адвоката. Однокурсница дозвонилась до Костиных родителей, те в сполошились, наняли юриста, и вот он сидит напротив Стефанидиса и знакомит его с уголовным делом. Уголовным?! Именно так, обвинение по статье «терроризм».

В основе дела, как и у Эдмона Дантеса, лежат три доноса. Чьи именно? Не ясно; в деле значатся только инициалы доносителей. Какие именно? J, T и S. Ну уж их-то Костя расшифровал без усилий: Джек, Том и Сэм. Те, с кем вместе учился и жил под одной крышей. Кого считал друзьями.

И что же они донесли? А вот что: во время ночных бдений за компьютером, когда у студента Стефанидиса не ладилось с проектом, он вскипел и выкрикнул, что учеба достала до кишок, послать бы ее подальше и сжечь бы эту альма-матер к чертовой матери! Костя не помнил, что именно он говорил, но честно подтвердил адвокату, что со злости мог ляпнуть нечто в этом роде.

Вот тут давайте поставим сюжет на паузу и задумаемся: как следует отнестись к троице доносителей? Кто они — презренные стукачи или бдительные граждане? В разных концах света юные психопаты расстреливают одноклассников-однокурсников, а заодно и педагогов. И логично, что людям сызмальства внушают: заметишь чью-то агрессию — немедленно сообщи в полицию. Даже если это твой хороший знакомый, — поди пойми, что у него на уме! Тогда выходит, что Костины кореша — добропорядочные люди, разве не так?

Нет, не так. Потому что в придачу к заявлению о поджигателе универа три молодца добавили кое-что лично от себя. Джек проинформировал, что Стефанидис обозвал его неприличным словом, Том — что на футболе ударил его по ноге, а Сэм — будто однажды пригрозил ему молотком, — может, шутя, но кто ж его знает. Мальчонки перестарались, и у Кости не осталось сомнений, что он дружил с подлецами и предателями.

Прошло еще пару дней, и ситуация начала меняться. Прилетели родители, договорились об освобождении под залог.

Суд выкатил несоразмерную сумму, явно рассчитывая, что денег у Стефанидисов не хватит и сынок останется под замком. Но деньги нашлись, Костя переехал в гостиницу. Тем временем адвокат вел переговоры с судьей. Уголовное дело было если и не заказным, то с очевидной подоплекой: правоохранители в лице полиции и суда демонстрировали руководству и населению штата свою бдительность. Дескать, у нас терроризм не пройдет!

Адвокат, однако, внушал судье, что дело шито белыми нитками, показания свидетелей пахнут оговором, а следствие ничего не доказало, разве что изъяло несколько зажигалок, которые, по-видимому, должны были подтвердить версию поджога. Так не лучше ли прийти к мировому соглашению?

После произошедшего Стефанидис пребывает в депрессии, учиться здесь больше не хочет и вообще собирается покинуть Штаты. А судья сможет представить дело так, что он сохранил репутацию солидного университета. На том и порешили.

И вот спустя полгода Костя досказывает мне свою историю. А я мысленно посылаю вершителю судеб простой вопрос. Не «за что?», а «для чего?». Какие выводы про крестики-нолики следует усвоить юноше, только начавшему жизненный путь? Ну, прежде всего, раз и навсегда запретить себе трепаться по-пустому, из случайного слова легко вырастает беда. И осознать, что хорошие стартовые возможности не страхуют тебя от драматичного зигзага судьбы. Наконец, не быть легковерным и не полагаться на чью-то порядочность, как это ни затруднительно для добродушного человека. Чем раньше получишь эти полезные знания, тем лучше. В этом смысле Костя Стефанидис остался в выигрыше.

Он отправил письмо о добровольном отчислении из университета. Забрал из дома вещи, когда бывшие дружки сидели на занятиях. Неужели, удивляюсь я, не было желания сказать им пару теплых слов? Они мне не позвонили, не извинились, отвечает Костя, а встречаться нам не стоило, могли бы в самом деле возникнуть агрессивные позывы.

Парень прав, я его понимаю. Он все же не граф Монте-Кристо. Он не хочет жить местью. Он хочет жить жизнью.