Юрий Лоза: Я говорю, что думаю, хотя это не лучший способ существования

Музыкант Юрий Лоза 1 февраля отметил 70-летие. Автор десятков хитов, сегодня он по-прежнему пишет песни, любим публикой и частенько дразнит общество смелыми суждениями. Накануне юбилея автор знаменитого «Плота» дал интервью «Вечерней Москве».

Конечно, Юрий Лоза — это особая страница в истории нашей музыкальной культуры. Под самый хитовый рок-н-ролл 80-х «Девочка сегодня в баре» зажигала вся страна, альбомом «Путешествие в рок-н-ролл» невозможно было наслушаться, под «Сто часов вдвоем» — наплакаться. Его песни всегда были точными зарисовками с натуры, иногда, как в «Пиве», — безжалостными. Он мог быть лиричен и смешлив, никогда не повторялся, поражал необычностью и смелостью песен, а иногда, как в «Посвящении Высоцкому», — глубиной.

— Юрий Эдуардович, с юбилеем! На свой возраст вы не выглядите. В чем секрет?

— Я видел многих людей, которые не выглядят на свой возраст, он, по мне, вообще величина относительная.

Вот Крис Кельми, например, уходил глубоким стариком, хотя по паспорту был не стар. В свое время он был довольно активным, теннисом занимался, но определенный стиль жизни очень быстро сокращает жизнь, и он сам себя «разогнал» до старческого возраста, сократив время своего пребывания на земле. В общем, если хочешь быть в форме, приходится предпринимать для этого кое-какие шаги.

Я еще в 41 год бросил курить — поняв, что мне это мешает. Давно соблюдаю посты — четыре больших точно, потому что нужно разгружаться, это грамотно придумано и изобретено, как вы понимаете, не мной.

Ну а еще у меня нет никакого желания совершать нечто выдающееся: не мечтаю купить самую большую в мире яхту, устроить мировые гастроли, всех восхитить, перевернуть мир и все такое. Очень реально оцениваю свое место на земле.

— Разговариваем мы не первый раз, но как-то никогда не спрашивала вас о родителях. Может, ваш характер железный — от них?

— Отец… Он был «улучшайзер» такой. На что ни посмотрит, все хотел улучшить и потому придумал очень много разного, настоящий был изобретатель. Работал инженером-конструктором, но страшно разочаровался в нашей системе. В свое время он сделал столярный верстак, который был в сто раз лучше, легче, удобнее и многофункциональнее, чем те, которыми пользовались. Он повез его в Москву, где ему сказали: «Мы возьмем ваш верстак, но вы будете четвертым в списке соавторов».

— Классическая история…

— Именно классическая. Но отец сказал — нет. Он ведь убил на этот верстак полжизни, а трое предлагаемых «соавторов» не имели к нему никакого отношения, но собирались получить дивиденды. В общем, он уехал домой ни с чем, а уродливые верстаки до сих пор так и стоят везде, начиная со школьных кабинетов труда, и не зажать на них ничего. А отцовский верстак, на котором любая деталь в любой плоскости зажимается мгновенно, стоит у нас дома. Вот таким был мой отец. В 32 года он пошел работать в автобусный парк, чтобы получить жилье. Пытался потушить загоревшийся мотор, но вспыхнул сам. В результате остался без ноги, получил ожоги 50 процентов кожи, но выжил. После больницы ему пришлось переучиваться, оканчивать институт, а на маму легли все проблемы семьи, но она вытащила нас на своих плечах.

— Теперь многое про вас стало понятнее… И ясно, что вы соревнуетесь только с собой.

— Человек счастлив, когда его жизнь наполнена смыслом. Но у каждого это наполнение происходит по-разному. Кому-то кажется важным пустить пыль в глаза, казаться более удачливым, чем ты есть на самом деле. Но у меня — одна жена, одна дача, одна машина. Мне не нужен парк автомобилей для того, чтобы кому-то что-то демонстрировать, поскольку моя машина справляется с моими бытовыми задачами.

А когда не нужно никого ни в чем убеждать и кем-то казаться, ты успокаиваешься, и все эти пустые и никчемные вещи на тебе не отражаются. И еще: я не предпринимаю никаких шагов для того, чтобы улучшить свою внешность.

— Представила Юрия Лозу на приеме у пластического хирурга и, честно, — еле сдерживаю смех.

— Но многие мои знакомые и малознакомые люди и коллеги идут к пластическим хирургам, что-то где-то подтягивают или вырезают. Я же по хирургам не хожу — я такой, каким меня создала природа. Согласен: я несовершенен. Да, надо потихонечку скидывать вес. Но предпринимать для этого титанические усилия я тоже не буду. Я же понимаю прекрасно, сколько мне лет! Много. Когда ко мне подходит девочка за автографом, я не пытаюсь изображать мачо, бровями не шевелю и даже живот не втягиваю, а просто спрашиваю: «Как зовут бабушку, кому пишем?» И начинается нормальный контакт. И она относится ко мне так, как и должна относиться девочка к дедушке, — по-доброму.

— Сознаюсь: недавно была удивлена, услышав, что компания молодых людей слушает ваши песни — те, которые я слушала в двадцать. Приятно!

— Когда рос мой сын, я наблюдал, как делился их класс. Еще со школы было понятно, что две трети класса по окончании учебы побегут за пивом, а треть пойдет самосовершенствоваться, искать новых учителей и так далее.

В обществе все всегда происходит по золотому сечению: треть — такая, треть — сякая, треть — другая. У молодежи есть стадный инстинкт, который им диктует поведение, но всегда есть та самая треть, которая понимает, что мода — это нечто проходящее, мишура. И эта треть принимается оценивать окружающее, в том числе произведения искусства. И начинает понимать, что Моцарт — это не старый композитор и не новый, а просто Моцарт, и что есть Суриков, и он, Суриков, какими бы ни были модные течения в живописи, останется великим. Они начинают иначе, не по модности, оценивать фильмы и музыку. И приходят к пониманию, что песни Лозы имеют самостоятельную ценность и наполнение вне всякой моды, и слушаются сегодня, даже если были созданы сорок или пятьдесят лет назад.

— Вы часто говорите то, что раздражает людей. Как вы стали «социальным философом»?

— Да я всегда говорил, что думал, даже когда еще нельзя было. Мои домашние даже спрашивали: а ты не боишься? Но почему я должен бояться? Я не говорю ничего такого, в чем не уверен. Например, я уверен, что этот мир можно улучшить. Что для этого нужно делать? Начать с себя, стать лучше. Это правило повторяли многие философы, и я попытался начать с себя. Я говорю, что думаю, хотя это не лучший способ существования, точно не самый спокойный и не самый прибыльный.

— Не прибыльный... в смысле?

— Потому что меня не зовут во многие места именно из-за того, что я успел сказать.

Однажды не слишком хорошо отозвался о рокерах, поэтому меня на рок-тусовки не зовут, хотя у меня рокерских произведений больше, чем у многих из них. Я могу выдать блюзовый альбом, но на блюзовые фестивали меня тоже не приглашают — по той же причине.

Я работал как бард, один, с гитарой, на огромных стадионах, но меня не зовут к себе и барды — именно потому, что я тоже о них что-то говорил. При этом они ведь не идеальны, и то, что они делают, не запрещено критиковать, но никто этого не делал, а я сделал, и теперь вроде как плохой.

Меня не зовут и на Первый канал, поскольку сказал, что с момента убийства Листьева там нет ни одной своей авторской программы. Все, я враг! А что я сказал не так? Ведь то, что показывают, — это вторсырье, купленное на Западе. Есть «Что? Где? Когда?» — да, но и точка!

— Сейчас принято ругать подрастающее поколение за инфантилизм, слабость. Как относитесь к нему вы?

— Представьте себе ситуацию. Двести лет назад… Девушка вышла в парк, села в беседке, открыла толстый роман и на три часа погрузилась в чтение. Теперь попробуйте перенести эту картинку в наше время. Вы можете представить себе такую девушку сегодня? Нет. Потому что они читают в метро, на телефоне. Я недавно проехался там и скажу: даже Киркорова в перьях никто бы не заметил, потому что все смотрят в телефон. У нас сейчас молодежи все подается быстро и в сжатом виде: в кино — клиповый монтаж, Библия — в комиксах, блокбастеры — тоже оттуда. Это другое поколение, оно не может воспринять большие произведения, и лишь часть этого поколения сможет прочитать книжку до конца, остальные — нет. Чего вы от них хотите, если они не читали тех больших умных книг, которые читали мы? Да, мы жили при однопартийной системе, но партия давала медийной системе установку — поднимать уровень, тащить за собой, насаждать разумное, доброе и вечное. Сегодняшняя медиасистема такой установки не получает и зациклена на себе: писатели пишут для себя, кинематографисты снимают для себя, и песни сочиняются для себя, любимых.

А потом идут на телевидение и платят, чтобы эту песню спели разок, больше-то никто и никогда ее не споет, или дают денег, чтобы бесконечно показывали клип, снятый для жены или любовницы. И все! Для создания нового контента должны появиться его создатели. А чтобы они появились, они должны получать свои минуты славы. А у нас как? Идет передача или шоу, на сцене артисты в блестках, такие важные, страсть.

А в конце — бегущей строкой: «Прозвучали песни на стихи…» — бр-р-рыньк, и мелькнули фамилии, не прочесть. То же самое — «на музыку…» — б-р-р-рыньк… Сережа Лазарев говорит гордо в передаче: «Это моя песня!» Но это же не так. Ты ее пел, но не писал! А где авторы? Это раньше после каждого номера их показывали, сейчас они не интересны никому, а мастера ушли.

Есть сегодня новый Илья Резник или Сашка Шаганов? Не уверен. Кто напишет хороший текст? Не знаю.

— А что, по-вашему, происходит с нашей культурой?

— Сейчас культура не обязана кого-то куда-то вести, что-то насаждать, она живет, отталкиваясь от лайков и просмотров. Хорошим эфиром или публикацией считается то, что набирает много лайков. Популярность стала главнее поступка. Если раньше человек должен был сначала пролететь через Северный полюс, чтобы потом стать популярным, то сейчас надо сначала стать популярным, а потом уже полететь. Раньше надо было спеть хорошую песню на каком-то пафосном «Огоньке» или «Песне года» и стать популярным, а сейчас надо стать популярным, а потом уже петь. Все развернулось в обратную сторону.

— Невеселый вышел разговор...

А как вы отмечаете дату?

— Двумя концертами. Один прямо в день рождения, другой — на следующий день.

Поскольку мыслю я пятилетками, то считаю, что, перефразируя поговорку, как ее встретишь, так и проведешь. А потому надеюсь, что если встречу ее в работе, то так она и пройдет.

— Вот этого мы вам и пожелаем — много работы.

— Спасибо, но не надо — «много», надо — «достаточно».

ДОСЬЕ

Юрий Эдуардович Лоза родился 1 февраля 1954 года в Свердловске. Советский и российский автор-исполнитель в жанре бард-рок, певец, композитор, поэт-песенник, музыкальный критик. Лоза записал 12 студийных и один концертный альбом, издал пять сборников.

Жена — Светлана Валентиновна Лоза (Мережковская) — певица и поэтесса. Их сын Олег, родившийся в 1986 году, — оперный певец, баритон, окончил «Гнесинку», консерваторию и Литинститут.

ПЯТЬ ХИТОВ

• «Девочка сегодня в баре»
• «Заповедные места»
• «Плот»
• «Посвящение Высоцкому»
• «Над деревней Клюевкой»