Не выпускают пульты из рук даже под танковым обстрелом

Специальный корреспондент «Вечерней Москвы» Алексей Зернаков начинает работу в зоне спецоперации. Он встретился с бойцом с позывным Флэш, который служит оператором дронов.

За спиной молодого высокого парня с позывным Флэш — монитор, на котором нонстопом транслируются записи успешных поражений целей расчетами ударных беспилотников 132-й отдельной мотострелковой бригады 51-й армии. Вот камера аккуратно вплывает в открытое брюхо броневика и замирает, уперевшись в кресло водителя. На следующей записи та же самая камера аккуратно и очень медленно пробирается по темному подвалу, чтобы остановиться под ногами бросившихся в разные стороны теней. На третьей дрон влетает в непонятный холм в лесу и только в последний момент оказывается, что из этой «складки местности» торчит хищное дуло вражеского артиллерийского орудия. При этом дроноводы — операторы FPV-дронов (от английского first person view — вид от первого лица) не только работают в режиме «свободной охоты». Они всегда готовы помочь пехоте отбить вражеский накат или, напротив, поддержать атаку. А при нужде сбросить боекомплект, продукты или медикаменты туда, куда не может пробиться такелажная команда. Флэш — один из самых результативных и опытных операторов бригады. На его счету десятки пораженных целей.

— Я сам ростовский. Отслужил срочную службу в армии. Когда началась СВО, а потом и мобилизация, у меня очень много друзей и товарищей отправились на фронт. Я мобилизации ждать не стал и сразу пошел и подписал контракт. Просто собрался, пришел в военкомат и сказал: «Я пришел воевать на СВО». Ну а мне там: «Добро пожаловать!» Сначала я по своей армейской специальности был наводчиком БТРа, потом долго обучал этому других, то есть стал инструктором, — рассказывает Флэш. — Тогда тема с БПЛА только начинала развиваться. Потом БПЛА стали массово применяться и нами, и противником. И меня заинтересовала эта тема: я попал на специальные курсы, прошел их и начал работать. Сначала мы в основном занимались разведкой на «Мавиках» (известный китайский бренд коммерческих дронов. — «ВМ»), занимались сопровождением и поддержкой пехоты, бомбили противника. Когда узнал, что появились ударные дроны-камикадзе, прошел обучение — и с этого и начался мой путь оператора FPV-дрона. Сначала каждую свободную минуту, даже по ночам, я тренировался в программе-симуляторе, разбирал механику работы «птицы» — как она себя ведет в разной ситуации. По сути, я прошел путь от компьютерной игры до непосредственного боя.

Флэш и его товарищи уверены: на фронтах сегодня идет настоящая гонка инноваций и вооружений. И мы в ней лидируем — возьмите хотя бы наше ноу-хау — дроны с оптоволоконным кабелем, которые невозможно заглушить. Однако это вовсе не повод почивать на лаврах. И «птичники» придумывают все новые и новые технические и тактические ходы, чтобы обманывать противника.

— Результативные операторы FPV-дронов — приоритетная цель на поле боя. Как с нашей стороны, так и со стороны противника, — спокойно рассуждает Флэш. — Как только операторы коптеров-разведчиков выявляют хотя бы отдаленные признаки позиций FPV-шников, туда сразу летит все. И задача каждого — работать максимально скрытно, не выдавать позицию.

По мнению бойцов, война все больше для них начинает напоминать игру в прятки, где нужно быстро найти противника и не дать при этом обнаружить себя. Правда, ставка в этой игре — жизнь.

— Враг не дремлет и старается прятаться. Скажу честно — когда только начиналась «эра БПЛА», цели никто особо не маскировал. Сейчас же ситуация иная. И маскировке любой техники или позиции выделяется максимальное количество времени и сил. И если раньше ты просто мог лететь в сторону противника, искать цель и быть уверенным, что рано или поздно ты что-то найдешь, то сейчас все сложнее, — объясняет Флэш. — Еще враг активно использует муляжи — и танков, и боевых машин, и артиллерии. И каждую потенциальную цель приходится предельно внимательно осматривать, прежде чем поразить. Если говорить о результативности, то на счету молодых парней в больших FPV-очках и с пультами в руках столько уничтоженных целей, что им позавидовал бы любой танковый или воздушный ас времен Великой Отечественной войны. Они отправили в утиль, пожалуй, большую часть видов техники, которой Запад усиленно снабжает нашего противника — разные минометы, «шайтан-мобили», «Казаки», «Хаммеры», «Бредли», М113, САУ всевозможных типов. И, конечно, танки, включая хваленые немецкие «Леопарды».

— Когда приходят молодые парни, я всегда рассказываю им одну историю. В начале наступления на Дзержинск мы выявили танк. Инженер пошел готовить «птиц» к вылету. И только тогда мы выяснили, что танк работает по нам, — вспоминает Флэш. — Но инженер не прервал работу, несмотря на два близких разрыва, и продолжил хладнокровно делать свое дело. Пока дроны двигались к танку, он отработал по нам восемь раз. Но пульты никто не бросал — мы справились со страхом и уничтожили машину.

А залог успешной работы — постоянный обмен опытом и наработками: техническими, тактическими. Это позволяет нашим бойцам быть на шаг впереди врага.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Позывной ДВР, командир роты БПЛА:

— Мы используем и большие дроны-разведчики самолетного типа, и «Ланцеты», и «Мавики», и FPV-дроны различных модификаций. Укомплектованы мы хорошо. Наши приоритетные цели — пулеметные точки, ДОТы, артиллерия, танки. То есть стараемся уничтожать все, что мешает пройти пехоте. Используем и фугасные, и термобарические, и кумулятивные боеприпасы. Мы можем уничтожить весь спектр потенциальных целей. На счету роты на сегодняшний день до 300 единиц техники противника, среди них пять танков, до сотни ББМ. Ну а счет разного рода «пикапов» и прочей гражданской техники, используемой противником, мы не ведем.