Четыре последних штурма бойцы провели без потерь

Наш специальный корреспондент Алексей Зернаков продолжает работу в зоне спецоперации. Он встретился с отрядом штурмовиков, которые готовились к очередному заданию, и пообщался с опытнейшим бойцом.

«Раму» удается поймать на бегу. Он и его штурмовая группа, уже в «броне», с полными подсумками и рейдовыми рюкзаками, готовятся выдвинуться на очередное задание — на кураховское направление. Именно там работает 242-й гвардейский мотострелковый полк.

«Рама» — один из самых опытных штурмовиков отряда.

— Родом я из Омска. В армии служу 19-й год. Я ушел на пенсию, а когда началась СВО, добровольно пришел в военкомат. Начинал на херсонском направлении, в районе Новой Каховки. А сейчас второй год я в штурмах, — рассказывает боец.

По его словам, основную сложность для него и бойцов представляют не артиллерия или минометы противника, а «птички», то есть вражеские дроны. А еще и вездесущая липкая донецкая грязь, которую местные именуют «чача».

— Сейчас часто дойти до места сложнее, чем «штурмануть» позицию противника. Ты и так обвешан с ног до головы — броня, боекомплект, оружие, мины, — а тут еще килограммы грязи, налипшей на ботинках. И так надо идти два или три километра по пересеченной местности, которая к тому же закидана «колокольчиками» (кассетными боеприпасами. — «ВМ»), разными «нажимняками» (самодельные взрывные устройства нажимного действия. — «ВМ»). И это я уже не говорю о «лепестках». Бывает, что, когда добегаешь до места, выдыхаешься, а надо дальше идти штурмовать. Находишь силы, поднимаешь себя и товарищей через не могу.

В целом, по мнению «Рамы», освоить азы боевой профессии штурмовика не так уж сложно. Конечно, если есть наставники с настоящим боевым опытом за плечами.

— Мы здесь обучаем людей, готовим, и только потом отправляем их в бой. Если затачивать человека под штурм и он прошел учебку и обладает минимальными познаниями, то за две недели, если плотно заниматься, мы научим его работать в лесополосах, — отмечает «Рама». — Сюда входит и передвижение, и работа по одному, парами и тройками, и штурмы блиндажей и опорников. У ребят настроение боевое, многие сами напрашиваются в штурмы. А еще и четыре последних штурма у нас прошли без потерь — только один легкий «трехсотый» (легкораненый. — «ВМ»).

Но так было не всегда. «Рама» вспоминает (и рассказывает своим бойцам) о самом тяжелом бое, в котором ему удалось побывать в начале СВО. Это произошло на криворожском направлении, когда он служил в разведке:

— Мы вытаскивали из школы зажатых там росгвардейцев. Они были в полуокружении, все горело и взрывалось. У них было очень много «трехсотых», «двухсотый» был. А еще туман, ночь, заходящий с разных сторон противник. Было очень сложно. Но ребят мы вытащили, даже «двухсотых». Потом пришлось откатиться.

По словам ветерана-штурмовика, за три года противник изменился сильно.

— В начале СВО мы свободно ходили в разведку, выполняли задачи и выходили с линии боевого столкновения, — вспоминает он. — Сейчас кругом «ночники», дроны с тепловизорами, все стало гораздо сложнее. Но мы тоже не стоим на месте, придумываем технические и тактические ходы.

Вечереет, и приходит пора прощаться. Штурмовая группа «Рамы» грузится в затянутую масксетью старенькую «буханку» и отправляется на боевое задание, чтобы дальше, блиндаж за блиндажом, лесополоса за лесополосой, освобождать донецкую землю, занятую противником.