Экипаж машины боевой
Военкор «Вечерней Москвы» Марат Чернышов познакомился и рассказывает об экипаже российских танкистов из 139-го отдельного штурмового батальона группировки войск «Восток».
Речь командира (позывной «Ласта») проста, без лишних эмоций. Бойцу 34 года, он из Ростовской области. До мобилизации работал вахтовым методом в Москве. Семья, работа, словом, обычная жизнь. Срочную службу «Ласта» начинал механиком-водителем Т-72, а увольнялся уже командиром танка. Когда в ходе мобилизации он прибыл в часть, его сразу поставили на командирскую должность.
— Родина позвала — пошел. Это не геройство, это норма, — уверен «Ласта». — Близкие, конечно, переживали. Но мне не страшно.
В бою командир не кричит. Он принимает решения — точные, мгновенные.
— Главное — думать. Секунда промедления — и ты уже не командир.
Наводчик-оператор (позывной «Кощей») тоже из Ростовской области. Позывной получил за худобу.
На срочной службе в Волгограде был наводчиком на Т-90. После армии многие навыки забыл, не думал, что когда-нибудь снова наденет форму. Но когда пришла повестка, вопросов не задавал. С первых дней попал в танк — опыт был.
Он буквально живет за прицелом. Исход боя может решить миллиметр.
— Если промахнусь, могу зацепить своих. Или непораженная огневая точка создаст проблемы пехоте.
«Кощей» может часами говорить о стабилизаторе и боковом уровне. Стреляет много — счет идет на десятки снарядов.
— Я за ночь по девяносто раз стрелял. Это не стрельбище. Это на результат. На жизнь.
«Кощей» боится не промаха, а подвести своих. Он должен быть уверен в машине.
— Я ее чувствую. Она живая. Я в ней уверен.
Механик-водитель (позывной «Брат») — не очень разговорчив с посторонними, но в своем кругу — душа компании. И он родом из Ростовской области. До войны работал автослесарем. Сослуживцы говорят: «У него золотые руки».
Срочную службу прошел механиком-водителем на Т-72. На гражданке навыки не растерял. В октябре 2022 года был мобилизован в танковые войска. Т-80 для «Брата» — как продолжение тела.
— Машина сама едет. Только не мешай и не обижай ее.
Во время одного из заданий получил ранения: порвало надколенник и плюсну.
— Ходить трудно. После службы хочу домой. Детей давно не видел.
«Брат» — человек дела. Хладнокровный, жесткий, когда надо. Танк чувствует, как собственный организм.
— Однажды понял — топливо течет. Не смертельно, но вспыхнуть может. Обмотал. Доехали. Живы.
Перед каждым выездом он здоровается с машиной. Это не ритуал, а уважение.
— Говорю: «Вывези. Давай сегодня аккуратно».
Экипаж рассказывает об одном из штурмов. Танк шел первым: расчищал путь от мин, подавлял огневые точки. Взрывы прямо под гусеницами.
— Смотрю в прицел — бах! Буквально перед нами, — говорит «Кощей». Но останавливаться нельзя.
— Нас просто положат, как мишень на полигоне, — добавляет «Ласта». — Нужно двигаться. Любой ценой.
Вдруг — треск, хлопок. Дрон сбила пехота, но он рванул прямо над машиной. Не успели подумать, что пронесло, как танк наехал на мину. Порвало гусеницу.
Командир крикнул: «Покидаем машину!» Выбрались, добрались до наших штурмовиков, спросили:
— Чем помочь?
— Чем вы тут без танка поможете? Прикрывайте, — ответил командир штурмовой группы.
— Мы и прикрывали, — говорит «Брат». — Смотрели, чтоб никто в спину штурмовикам не зашел — ни с тыла, ни через фланги.
Продолжили выполнять задачу уже без танка. Под огнем вытащили механика из подбитой БМП. Ждали сумерек, когда «птички» противника слепнут. Дождавшись, вывели раненого.
— Он живой. Это главное, — говорит «Брат».
А как же их танк? Уцелел. Его восстановили. И снова вывели на линию. Он выжил. Как выжили и они.
