Всем ку-ку!

Популярнейший предмет советского интерьера отмечает своеобразный юбилей: 70 лет назад, в 1955 году, на заводе «Маяк» началось массовое производство часов с кукушкой.

Нет-нет, конечно, выпускали их и раньше. Просто к 1955 году производство их набрало мощь, а сам предмет стал уникально популярен. Что интересно: притом что к 1993 году производство часов «Кукушка» достигло 15 миллионов штук (заметим — более миллиона уходило на экспорт в 44 страны мира, включая США, Канаду, Швецию, Бразилию и так далее), купить их было не так-то просто.

Сама история этого вида часов стрелками своими уходит в давнее прошлое. Справочники уверяют, что в 1630 году один из торговцев Шварцвальда (эта немецкая область славилась искусством резьбы по дереву) привез туда механические часы — лучше и точнее солнечных и песочных, с примитивным, но шестереночным механизмом и гирьками-камушками. Интерес к изготовлению столь нужного предмета оказался огромен, и рукодельные мастера легко освоили принцип работы механизма. Постепенно регион стал славиться их изготовлением, причем мастерство шварцвальдцев росло, появились и новые традиции — украшать корпус часов, затем делать движущиеся фигурки. К тому времени кто-то додумался делать часы с петушком, что выскакивал из окошка. В Праге, Берне и Страсбурге были большие городские часы с петухом — на них приезжали дивиться. Но массового производства таких часов не случилось: имитировать «кукареку» было все-таки трудновато.

Но в 1738 году некто Франц Кеттерер, деревенский мастер-изобретатель, вроде бы стал первым человеком, додумавшимся заменить петуха на кукушку. Как создать голос птички, подсказало ему устройство популярного в ту пору органа: он добился результата, направляя воздух из мехов через вмонтированные в механизм свистки.

Производство в Шварцвальде развивалось, в 1850 году в Бадене открыли Школу часовых мастеров. Говорят, самые ценные часы из тех, что создали шварцвальдские мастера, это так называемые «часы мирового времени», сделанные в 1787 году, ныне хранящиеся в музее в Фуртвангене. Deutsches Uhrenmuseum — Немецкий часовой музей — неизменно представляет в своей экспозиции часы с кукушкой.

Любовь к таким часам захватила Европу. Суть часов не менялась, а внешний вид — очень даже: их то украшали виноградными лозами, то какими-то цветами, резными фигурками лесных птиц. После того как в конце XIX века в Германии случился бум железнодорожного строительства, оно нашло отражение в форме корпуса часов — их стали делать под железнодорожные «залы ожидания», которые строились повсюду….

В советское время иностранный туризм был не слишком развит, зато любое путешествие за границу становилось событием. Конечно, часы с кукушкой в России, а также в СССР, знали, но это был предмет для избранных. К середине XX века в Советском Союзе люди ощутили прежде недоступное им желание жить красиво: началось медленное возвращение бархатных скатерок, фикусов, элементов того мещанского быта, который осуждался, но был так привлекателен! Часы с кукушкой идеально вписывались в концепцию этого бытового счастья. Война оттянула замысел, но в 1943 году в городе Сердобске Пензенской области открыли Сердобский часовой завод. (Марка «Маяк», под которой производились наручные, настольные и настенные часы, появилась в 1964 году). Вскоре предприятие выпустило первую партию часов, а затем и первые часы с боем и с кукушкой. Конечно, за образец взяли часы импортные, но по-своему довели их до ума. Подумать только: внешнее оформление часов с кукушкой сменили более трех десятков раз! Вот это разнообразие, согласитесь. В 1980-м часы с кукушкой в форме шалаша, так и названные «Шалаш», отметили Знаком качества. Почему «шалаш»? А почему бы и нет? Возможно, образ сочли политически грамотным: шалаш в советские времена прочно ассоциировался с образом Владимира Ленина, прятавшегося в нем в Разливе….

Творение советских мастеров было простым и надежным. Заводились часы оттягиванием гирек вниз. На таких часах ставили два противовеса: один заводил сами часы, другой «принуждал куковать» птичку. Механизм был прост до гениальности: он прятался между парой латунных пластин. Две цепочки, проходя через отверстия в корпусе, управляли скоростью вращения шестеренок — на их концах на крючках были размещены грузики, тянущие цепи вниз. Кукушка сидела на проволочке и так же соединялась с дверцей. Изделия «Маяка» были особенно ценны тем, что заводить их надо было всего раз в неделю. Жестким было только одно правило: стрелки часов нельзя было вращать в обратную сторону. Впрочем, это довольно философская штука: время ведь и правда нельзя повернуть вспять….

Кстати, часы с кукушкой стали неформальным символом Сердобска: в 1986 году на фасаде железнодорожного вокзала установили стилизованные ходики, а потом в городе появился и памятный знак.

В моей жизни эти часы оставили забавный, трагикомический отпечаток. Дело в том, что у нас их было… двое. Одни, с кукушкой Зоей, висели на кухне. Назвали кукушку так в честь моей тетки, маминой сестры, которая эти часы нам и подарила. Была Зоя звонкоголоса и достаточно точна. Папа, поддергивая вверх гирьки-шишки, что приводили в движение спрятанный внутри часов механизм, поддерживал Зою в готовности изречь свое «ку-ку» ровно в положенный срок: один раз она кукукала каждые полчаса, а дальше отбивала кукуканьем нужное количество часов в соответствии с расположением стрелокна циферблате. Семь часов? Вот вам семь «ку-ку». Прежде чем явить птичку миру, что-то внутри домика негромко всхрипывало, птичка будто откашливалась, а затем появлялась во всей красе.

Конечно, это немного странно, но для нас Зоя стала своего рода членом семьи. Вокруг нее, живущей на кухне, вечно возникали какие-то хохмочки.

— Опять? — вспыхивал неожиданно отец.

— Что? — останавливалась в ужасе мама.

— Опять ты ее не покормила?! — вопрошал папа, страшно насупив брови. И честно скажу — в первый момент всем становилось не по себе, это потом стоял хохот.

Как-то мама достала к грядущему Новогодью палку финского сервелата, то есть в переводе на современный язык «обрела невероятную удачу». Уйдя к соседке, она и не подозревала, что папины коллеги, в тот вечер работавшие в опорном пункте милиции дружинниками (такую разнарядку свыше регулярно выполняли простые советские труженики), заглянули к нам домой погреться. Вместе с согревающей жидкостью ушла и колбаса. Вернувшись, мама прибрала следы пира и, не увидев своего богатства, спросила у папы, что это значит.

— Светик, все Зойка склевала! — проникновенно произнес папа.

Мы все невольно повернулись к часам. А тут стрелки как раз подползли к десяти вечера. Часы захрипели, прокашлялись и из окошечка показалась Зойка, в клюве которой болтался тонкий кусочек колбаски. Конечно, мы все полегли от смеха.

...А потом случилась с нашей Зойкой мистическая история. Папе на юбилей неожиданно подарили... другие часы с кукушкой. Очень, надо сказать, необычного вида. Они были красными, сбоку на них был изображен белоснежный ствол березы и в качестве гирек висели два березовых «полешка» — те же металлические гирьки, но раскрашенные под бересту. Из окошечка, что вело, в общем, в никуда, на свет тоже выпархивала кукушечка — небольшая, золотисто-желтая и какая-то писклявая. После долгих размышлений эти часы тоже решено было повесить, но не в кухне, а в коридоре. Вскоре оказалось, что они безбожно врут — то отстают, то бегут вперед, и их решили потихоньку куда-то сплавить.

Но главная причина была не в этом. Хотите верьте, хотите нет, но с момента появления в доме молодой соперницы Зойка начала бузить. Иногда она не вылезала из домика в положенный срок, пропускала кукуканья или могла появиться, сделать одно «ку» и этим ограничиться.

Первой тревогу забила сердобольная мама, заявив, что это издевательство и что мы совершили предательство. Папа для проформы что-то заявил про неодушевленность предметов, но с восторгом принял версию, и чужачку сняли со стены вместе с ее березой и задвинули куда-то на антресоли в родимой коробке. Глубоко за полночь Зоя наша проснулась и, очевидно поняв, что с соперницей покончено, начала куковать безостановочно. Взбесившийся механизм как-то остановили, а со следующего дня она вела себя точно так же, как и всегда.

Прожила она долго, думаю, намного дольше товарок. Несколько лет назад после ремонта в родительской квартире мы отправили ее на дачу, я по глупости оставила привезенные предметы в подвале, его залило, тогда и случилась окончательная и бесповоротная гибель нашей Зойки. Опять можете не верить, но разбухший от воды домик я выбросила, а ее саму — маленькую серую птичку, чьи черные глазки видели минимум полвека жизни нашей семьи, похоронила под любимым папиным можжевельником. И кто сказал, что она этого не заслужила?

...Конечно, по поводу «кукушечной мистики» все часовые мастера и инженеры едины во мнении: ее нет, есть ремонтные проблемы.

— Все часовые механизмы чувствительны к пыли, а поскольку работа часов с кукушкой завязана на системе гирь и шестеренок, то абсолютно любая мелочь — будь то перекос цепи, пыль, отсутствие смазки, даже изменение влажности — могла влиять на их работу, объяснил «Вечерней Москве» инженер-наладчик приборов Алексей Кудрявцев. — Например, можно было просто неравномерно, с рывками, потянуть за гирю или позабыть, что механизм давно не чистили и не смазывали, и кукушка сбивалась с ритма, пропускала свои «ку-ку». Если выходил из строя клапан в мехах, создающий звук, птичка теряла голос. А если цепь перескакивала по зубцам, она могла начать куковать бесконечно — пока не доходила до конца своего «пути» гиря. Так что «сумасшествие» кукушки — это просто усталость механизма.

Наверное, так и есть. Но Зойка точно обладала душой....

Волшебная дверца

Независимо от дизайна часов, кукушка всегда пряталась за распахивающейся в сторону или вниз дверцей.

Стрелки

В часах с кукушкой были только две стрелки — часовая и минутная; секундная и стрелка для будильника в модели отсутствовали.

Грузики

Гирьки в виде шишек или деревяшек были не просто элементом дизайна часов: они тянули вниз цепочки, которые вращали шестеренки.

Маятник

Звук «тик-так» должен быть равномерным. При перекосе корпуса начинался сбой в ходе часов и маятник мог остановиться.

Цепи

Как правило, их делали из легкого металла. Под весом грузиков их звенья приводили в движение часовой механизм.

Шестеренки

Работа механизма часов завораживает: они все взаимосвязаны. Детали часов должны быть смазаны и очищены от пыли.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Светлана Румянцева, художник, член Творческого союза художников России, Почетный член Академии художеств России:

— Часы с кукушкой были да и остаются одним из самых уютных предметов домашнего интерьера, к тому же еще и весьма полезным. Но мне кажется, что если бы мои коллеги-художники в свое время не вложили столько умения и души в их оформление, такой популярности в народе часы бы не получили. Это чудесный лесной домик, где строгая птица следит за временем, не позволяя его расходовать напрасно. А еще кукушка становилась и «членом семьи», напоминая о делах ко времени и собирая всех к ужину или завтраку. Часы с глубоким боем иногда мешали людям, а вот часы с кукушкой — никогда. Мне кажется, этот предмет вполне еще может пережить второе рождение, неспроста же сейчас их активно продают, в том числе и иностранные фирмы.

ЦЕНА ВОПРОСА

В СССР в 1980-х годах самые простые часы с кукушкой стоили не больше 10 рублей. Если часы были как-то хитро отделаны, их стоимость могла дойти и до 20–30 рублей, что было вполне ощутимой суммой. Сегодня цены часовой «вторички» в рабочем состоянии колеблются в пределах 2–7 тысяч рублей; резные версии стоят дороже. Стоимость немецких богато украшенных часов доходит до 500 тысяч рублей.

КСТАТИ

Часы с кукушкой были своего рода символом добротного советского мещанства. Их увековечил в своей пьесе, которая так и называется «Часы с кукушкой», Леонид Филатов. В 1978 году режиссер Сергей Евлахишвили снял по ней одноименный телеспектакль. В нем рассказана история семьи Валентина и Елизаветы Кузнецовых, живущих крайне скучно и однообразно. Однажды в их жизнь врывается вихрь: гость-сибиряк, егерь Харитон Боборыкин. Гостю очень понравились часы с кукушкой, как у Кузнецовых, и он ищет их по Москве. Хозяева, желавшие перемен в ритме жизни, не совсем к ним готовы, а диалоги, что происходят между героями, рисуют подлинную картину их внутренней жизни и пустоты. Филатов считал, что пьеса, в которой он сам и сыграл, дала ему очень много как актеру, а некоторые критики полагают, что именно она принесла ему всесоюзную славу, а вышедший позже «Экипаж» ее только укрепил.