Драма на площади: восстание декабристов в изобразительном искусстве

200 лет назад на Сенатской площади Санкт-Петербурга произошло восстание декабристов. Событию посвящены многочисленные мемуары. А как оно отражено в изобразительном искусстве?

События на Сенатской площади — одни из ярчайших в российской истории. Какой, кажется, превосходный материал для писателей, композиторов, художников! Драматические коллизии, отчаянно смелые герои так и просятся на бумагу или холст.

Но что мы имеем? Возьмем литературу. В 1826 году молодой Тютчев написал нелепую эпиграмму: «Народ.… Поносит ваши имена» (опубликована через 55 лет, уже после смерти автора). Пушкин посвятил сосланным в Сибирь друзьям два прекрасных стихотворения, также не увидевших свет при его жизни. Полвека спустя взялся за перо Некрасов, но поэма «Русские женщины» воспевает жен декабристов, любовь, верность и жертвенность, а это все же несколько иная тема. Лев Николаевич Толстой сел было за роман «Декабристы», выдавил из себя три главы и бросил, не найдя «общечеловеческого интереса». Вот, собственно, и вся художественная литература о декабристах почти за 100 лет (1825–1917).

В изобразительном искусстве — та же картина. Есть три работы малоизвестных мастеров: акварелиста Карла Кольмана, видевшего восстание своими глазами, но решившегося изобразить его лишь через несколько лет, и двух Василиев — Тимма и Максутова. Художники словно сговорились, сосредоточившись на выстроившихся на площади батальонах. А жизнь декабристов на каторге мы представляем благодаря Николаю Бестужеву, создавшему целую галерею портретов товарищей, их жен и детей и писавшему виды Читы и Петровского завода.

Неужели до сих пор волнующие нас события 14 декабря 1825 года оставили равнодушными несколько поколений лучших русских художников? Конечно же, нет. Декабристов считали героями, их мужеством восхищались. Но — цензура. Свободно говорить о восстании стало можно лишь после амнистии 1856 года. И все же художники не спешили к мольберту. Ну как писать этих прекраснодушных молодых людей, если они замыслили убить царя? Скользкая тема.

Сомнения одолевали творцов даже после революции. Ведь дворянство — классовый враг. А при слове «офицеры» вспоминались белогвардейцы. Законными предтечами большевиков декабристов признали лишь в 1930-е годы. С тех пор они стали иногда появляться на полотнах. Но мастера соцреализма предпочитали живописать бунтарей из народа — Степана Разина и Емельяна Пугачева. К ним у советской власти не было никаких вопросов.

В итоге за 200 прошедших лет восстание на Сенатской площади изобразил лишь один национальный классик — передвижник Василий Перов. Вообще-то историческая тема не характерна для этого певца народного горя, слез, нищеты и сиротства. Но его отцом был свободомыслящий прокурор Тобольской губернии, где жили сосланные декабристы, он даже принимал их в своем доме. Быть может, акварель «Восстание декабристов», написанная в 1870 году, — некая сыновняя дань его памяти.

В отличие от предшественников Перов выбрал самый драматичный эпизод. Петербургский генерал-губернатор Михаил Милорадович, храбрец, герой войны 1812 года, которого обожали офицеры, в том числе и декабристы, убеждает солдат вернуться в казармы. И в этот момент, подойдя к Милорадовичу сзади (по другой версии — сбоку), в него стреляет отставной поручик Петр Каховский. Ранение оказалось смертельным.

Какими же разными были эти два человека! Милорадович — «храбрый, блестящий, лихой, беззаботный, десять раз выкупленный Александром из долгов, волокита, мот, болтун, любезнейший в мире человек, идол солдат» (А. И. Герцен). Восхищенный вольнолюбивой лирикой Пушкина, он защищал поэта перед царем. И Каховский — пылкий, но замкнутый, не вызывавший симпатий. Его родители умерли, отношения с братом не сложились. Возлюбленная, ради решительного объяснения с которой он приехал в Петербург, отказалась бежать с ним из отчего дома. За сидевшего в Петропавловской крепости Петра Григорьевича никто не пытался хлопотать, он не получил ни одного письма, к нему ни разу не пришли на свидание. Даже декабристы мало что знали о нем, ограничиваясь парой общих фраз. Перед казнью четверо обреченных обнимались, подбадривали друг друга. А пятый, Каховский, просто стоял рядом. Считается, что ему не простили Милорадовича, которого он убил по собственной инициативе.

Михаил Андреевич Милорадович участвовал в полусотне сражений, не получив ни одного серьезного ранения. Пуля нашла его дома. Милорадович не видел стрелявшего и очень обрадовался, узнав, что извлеченный из его груди кусочек свинца был выпущен из пистолета, а не из ружья: «Слава богу, пуля не солдатская! Теперь я совершенно счастлив».

Перед смертью он продиктовал завещание, в котором дал вольную всем своим крепостным. И тем самым невольно воплотил в жизнь планы декабристов, которые в числе прочего собирались отменить крепостное право. По иронии судьбы, полторы тысячи освобожденных крестьян Милорадовича — это все, что им удалось выполнить из своей программы.

КСТАТИ

Накануне юбилея восстания на Сенатской площади в Государственном музее А. С. Пушкина открылась выставка «Декабристы: люди и судьбы». На ней представлены материалы, охватывающие полвека — от зарождения движения декабристов до их возвращения из Сибири. Посетители музея могут увидеть портреты участников восстания, их жен и детей, виды Петербурга, сцены из жизни на каторге и поселении. Особый интерес представляют фотографии декабристов, сделанные в конце 1850-х годов. Выставка открыта до 10 марта 2026 года.