Мальвина в больших сапогах

С санитарной сумкой на плече Мальвина Яковлевна прошла фронтовой путь от Ржева до Чехословакии, а потом громила еще японских милитаристов на Дальнем Востоке...

В эти дни мужественной женщине исполнилось 90 лет.

КАК-ТО ВЫЖИТЬ

— Как вы попали на фронт?

— Очень просто. Мы с мамой были в эвакуации — на Ставрополье. Мама тяжело заболела. Я пошла в госпиталь, устроилась санитаркой: убирала в палатах, мыла полы, ухаживала за больными. За это мне давали лекарства, еду.

Когда мама поправилась, пошла в военкомат: в школе занималась на курсах санитарок, да вот в госпитале немного поработала — возьмите, пожалуйста, в действующую армию.

В сентябре 41-го получила повестку.

— Мама расстроилась?

— Конечно. Но отговаривать не стала. В последнем письме на фронт мама просила меня, чтобы я всегда оставалась верной дочерью — верной прежде всего своей стране...

Вскоре она погибла.

НЕ УБИТАЯ ПОДО РЖЕВОМ

Сначала меня определили в ОРМУ — отдельную роту медицинского усиления. Это как «скорая помощь» — где особенно тяжело, туда нас и посылали.

На санитарных машинах мы выезжали на участки фронта, где шли тяжелые оборонительные бои. Дальше я попала на санитарно-транспортное судно № 53.

На нем вывозили раненых из-подо Ржева — там в то время шли кровопролитные бои. Мы забирали раненых, грузили на судно. На самом деле это был обычный пассажирский теплоход, рассчитанный на 350 пассажиров. Но мы брали не меньше тысячи раненых.

Вдоль берегов — сплошные минные поля. Работы на судне было много: все раненые с высокой температурой, просили пить постоянно.

— Сами-то вы не болели?

— Однажды я несколько суток практически без перерыва работала в перевязочной. Когда меня подменили, спустилась в трюм, чтобы немного поспать, и возле кровати потеряла сознание. Дальше все, как в бреду.

Очнулась... в морге. Смотрю, санитары ходят среди погибших бойцов. Как-то дала о себе знать — всполошились ребята, потащили на воздух... Оказалось, что у меня скарлатина. После госпиталя я попала в 203-ю стрелковую дивизию.

КРЕЩЕННАЯ СТАЛИНГРАДОМ

— Где ваша дивизия получила боевое крещение?

— В августе 1942 года мы подошли к Дону в районе станицы Еланская и вместе с 197-й стрелковой дивизией под огнем противника форсировали реку. С боем был занят плацдарм на правом берегу. Немцы переполошились — жизненно важной для них стала задача сбросить нашу дивизию с правого берега Дона.

Тогда они устроили нам сущий ад! Фашистская авиация беспрерывно бомбила передний край соединения, полковые тылы и переправу.

Стрелковые батальоны едва успевали отражать атаки гитлеровцев. Мы стояли насмерть! 19 ноября 1942 года после мощной артподготовки наша дивизия прорвала оборону врага и освободила много населенных пунктов в Сталинградской и Ростовской областях. В феврале 1943-го мы вышли к Донбассу и освободили Краснодон, Ровеньки и Антрацит, а в августе подошли к Днепру...

ПЛАЧ, КОТОРЫЙ ПРЕСЛЕДУЕТ...

— В Краснодоне вы что-нибудь слышали про молодогвардейцев, ставших впоследствии героями романа Александра Фадеева?

— Что там слышали… Да после того, что мы там увидели, наши бойцы еще долго были на взводе. Наша дивизия вошла в Краснодон 13 февраля 1943 года. В городе нас встретили женщины — все заплаканные, в черных платках. Что случилось? Оказывается, перед отступлением фашисты раскрыли подпольную организацию молодежи и арестовали около ста совсем юных ребят, многие из которых были школьниками. Сначала их зверски мучили, избивали в подвалах гестапо, а потом начали убивать. За связь с молодогвардейцами пострадали и взрослые шахтеры. Кого-то расстреляли, но многих похоронили заживо: бросили в 53-метровый шурф угольный шахты № 5 и завалили камнями. Оттуда несколько дней доносились стоны, но мы опоздали.

ЗА ДНЕПР ОБЕЩАЛИ ГЕРОЯ…

— Вас Бог миловал — как думаете, почему?

— Я не больно-то верующая, честно скажу… Но до какого-то времени на мне действительно не было ни царапины…

— А потом?

— Мы Днепр форсировали. Меня ранило в голову уже на том — вражеском, правом берегу. Мы вцепились в правый берег Днепра и держались, как только могли. Ну, и мы с Надеждой Катковой, санитарки. День продержались, а на второй меня попытался снять немецкий снайпер.

Попал в голову — зацепил правую шишечку разрывной пулей. Но пуля не разорвалась, прошла по касательной. Я даже не потеряла сознание и сама перевязала себя рубашкой… До этого тяжело ранило мою лучшую подругу Надю Каткову, хорошо еще я успела обработать ее страшные раны… А потом и для меня уже было все как в тумане. Ребята отрыли для нас небольшой окопчик, и мы там три дня проторчали. На четвертые сутки подошло подкрепление, и нас с Надей, полуживых, буквально выкопал из земли один человек хороший.

Переправили на другой берег, в госпиталь.

— А почему вам звезду Героя не дали?

— Конечно, не ради золотых звезд умирали ребята — за Родину. Из наших десантников почти никто тогда не уцелел… Некоторые стали Героями Советского Союза.

Знаю, что и меня представляли к этой высокой награде, документы даже оформили и отправили по инстанции. Однако в горячке беспрерывных боев многие благие намерения частенько испарялись куда-то… За форсирование Днепра у меня есть боевой орден — это тоже немало.

ПОЛНЫЕ ФЛЯГИ

— Чем вы занимались 9 мая 1945 года?

— Мы только дошли до Чехословакии. Но бои продолжались — эсэсовцы не хотели сдаваться. 8 мая нас построили, командир спрашивает: кто может читать по-немецки? Я поднимаю руку: давайте попробую.

Сели в машину, поехали.

На нейтральной полосе под городом Брно в поле стоял небольшой сельский домик. Я должна была из него по радио зачитать условия капитуляции Германии. Майор слушал. И там были такие указания: где оружие складывать, где знамена, куда пойти и к кому обращаться при сдаче в плен — примерно так.

И была фраза — «mit die Flagen»... Майор услышал ее, мне подмигнул и говорит: «Правильно: и чтобы все фляги полными были!» Потом вся наша дивизия как-то собралась вместе.

Построили полки — три пехотных и артиллерийский.

Командир сказал, что фашистская Германия капитулировала...