Журнал, замышляемый как бесцензурная трибуна для дискуссий в «духе свободы», стал продолжателем декабристских традиций. В 1823-25 годах одноименное издание издавалось А. Бестужевым-Марлинским и К. Рылеевым. Решение возродить его принадлежало Александру Герцену, эмигрировавшему в Европу в 40-е годы. Для высказывания этих и других идей он задумал основать в Лондоне типографию, которая свободно могла бы печатать все то, что не могло по политическим причинам быть изданным в Российской империи: от стихотворений до публицистики. В 1856 году к Герцену присоединился Николай Огарев, его друг и единомышленник со времен детства. Еще в 12-13 летнем возрасте, потрясенные декабристским восстанием, мальчики поклялись друг другу всегда бороться за свободу.

С трудом добившись связи с российскими авторами, наконец удалось выпустить в свет первый номер. Обложку его «венчали» портреты казнённых декабристов Рылеева, Бестужева-Рюмина, Муравьёва-Апостола, Пестеля и Каховского. Эпиграфом к изданию стали слова из «Вакхической песни» Пушкина: «Да здравствует разум!». В начале шло письмо к Александру II, в котором Герцен требовал освобождения крестьян от крепостного гнета, провозглашения свободы слова и отмены государственной цензуры. Далее следовали работы европейских мыслителей Ж. Мишле, П. Прудона, В. Гюго, статья русского эмигранта В. Энгельсона «Что такое государство?», отрывки из переписки Гоголя и Белинского и произведения самого Герцена.

Контрабандным путем экземпляры журнала были завезены в Россию. Демократическое издание быстро добилось признания, его номера зачитывали до дыр, хранили и переписывали от руки.

Видя результат, Герцен и Огарёв запустили газетные приложения “Голоса из России” и “Колокол”, особенно полюбившийся читателям и сыгравший большую роль в революционном движении тех лет. «Колокол» даже обогнал позднее «Полярную звезду» по популярности, так как выходил гораздо чаще, раз, а то и два, в месяц. А выпуски (или «книжки») «Звезды» печатались в основном раз в год.

Постепенно интерес публики к альманаху начал спадать. В 1862 года происходит отмена крепостного права в России, но первая радость сменяется пониманием того, что ничего не поменялось.

В 1865 году редакция альманаха, под давлением царского правительства на британское, была вынуждена перебраться в Швейцарию, где Герцен получил гражданство. Вся «Вольная русская типография» переехала туда с большинством сотрудников, включая Николая Огарева. В 1868 году вышла новая книжка «Звезды», ставшая последней. Смерть Герцена в январе 1870 года навсегда завершила историю издания.

Всего за время существования журнала вышло 8 его книжек. Несомненно, журнал внес значительный вклад в становление свободного слова в России и, хоть утопические мечты и чаянии Герцена не сбылись, значение его издания умалять нельзя.

«Вечерняя Москва» представила вашему вниманию 5 материалов, опубликованных в «Полярной Звезде», которые пощадила цензура:

1. Письмо В.Г. Белинского к Н.В. Гоголю (1847, Изд.№1)

Образец русской свободной мысли впервые был опубликован на русском языке именно в «Полярной звезде», в самом же первом ее выпуске. В России публикация письма, носившего явно политический характер и резко критикующего бюрократизм в религиозной среде, в то время была невозможна. Публичное чтение письма Белинским состоялось еще в 1847 году в Париже, где Герцен присутствовал, но копии не взял. В 1851 г. Александр Чумиков, будущий известный литератор и педагог, передал Герцену текст письма. В 1855 году Герцен получил возможность опубликовать его в своем новом журнале. Таким образом, Чумиков сослужил службу одного из первых тайных корреспондентов «Звезды».

«Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, сколько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их исполнение ... Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в ее апатическом полусне!
<…>
…православное духовенство никогда, ничем и нигде не было, кроме как слугою и рабом светской власти. Но неужели и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабные сказки? Про попа, попадью, попову дочку, попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? - Попов. Не есть ли поп на Руси, ля всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-вашему, русский народ - самый религиозный народ в мире? - Ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх Божий. А русский человек произносит имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об иконе: "Годится - молиться, не годится - горшки покрывать". Русский народ не таков: мистическая экзальтация вовсе не в его натуре. У него слишком много против этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем.<…> Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме. Его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм в деле веры»

2. Стихотворение А.С. Пушкина «Деревня» (1819, Изд.№2)

Стихотворение, обличающее главный порок России - крепостное право, было долгие годы под запретом в Российской империи. Пушкин написал его в ходе активного участия в общественно-политической жизни страны, когда он регулярно посещал тайный союз декабристов, дружил с Рылеевым, Луниным, Чаадаевым. Его сильно волновали социальные и политические несвободы людей, всевластие царского самодержавия. В стихотворении, впервые изданном в «Полярной звезде», поэт показал всю дисгармонию существующего строя. «Барство дикое» и «рабство тощее» - лучшие определения для ситуации, сложившейся на тот момент в России. В том же выпуске журнала 1856 года были напечатаны и другие запрещенные стихи Пушкина, а также Лермонтова, Вяземского, Рылеева.

Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
<…>
Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собой умножить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

3. Стихотворение П.А. Вяземского «Русский Бог» (1828, Изд.№2)

Другое запрещенное «вольнолюбивое» стихотворение, критикующее социально-политическое устройство России тех лет. В нем Вяземский выражает враждебность по отношению к царской бюрократии и крепостническому строю. Поднимаются такие проблемы России, как дороги, пьянство, огромное количество нищих, подчеркивается ее несправедливость. Текст «Русского бога» изначально находился в письме Вяземского к государственному деятелю Александру Тургеневу. По словам поэта, он написал его строки «дорогою из Пензы, измученный и сердитый...». В то время «Русский бог» переписывался от руки и передавался через знакомых. Герцен же издал стихотворение отдельным листком и напечатал его во второй книжке «Полярной звезды» в 1856 году. Эта сатира вошла также в сборник «Русская потаенная литература XIX столетия», изданный Огаревым в 1861 году. Позднее Вяземский стал реакционным политическим деятелем, на что издатели всегда предъявляли ему факт опубликованного в их журнале свободолюбивого стихотворения.

Нужно ль вам истолкованье,
Что такое русский бог?
Вот его вам начертанье,
Сколько я заметить мог.

Бог метелей, бог ухабов,
Бог мучительных дорог,
Станций — тараканьих штабов,
Вот он, вот он русский бог.

Бог голодных, бог холодных,
Нищих вдоль и поперек,
Бог имений недоходных,
Вот он, вот он русский бог.

Бог грудей и ж…п отвислых,
Бог лаптей и пухлых ног,
Горьких лиц и сливок кислых,
Вот он, вот он русский бог.

Бог наливок, бог рассолов,
Душ, представленных в залог,
Бригадирш обоих полов,
Вот он, вот он русский бог.

Бог всех с анненской на шеях,
Бог дворовых без сапог,
Бар в санях при двух лакеях,
Вот он, вот он русский бог.

К глупым полон благодати,
К умным беспощадно строг,
Бог всего, что есть некстати,
Вот он, вот он русский бог.

Бог всего, что из границы,
Не к лицу, не под итог,
Бог по ужине горчицы,
Вот он, вот он русский бог.

Бог бродяжных иноземцев,
К нам зашедших за порог,
Бог в особенности немцев,
Вот он, вот он русский бог.

4. И. Д. Якушкин и М. И. Муравьев-Апостол «Семеновская история» (1820, Изд.№3)

В третьем выпуске «Полярной звезды» 1857 года впервые были опубликованы запрещенные сочинения декабристов. «Семеновская история» рассказывает о бунте Семеновского полка осенью 1820 года, ставшем важнейшим революционным выступлением, своего рода предвестником восстания декабристов. Именно в казармах Семеновского полка в 1816 году возник «Союз спасения» - первое тайное общество декабристов. В произведении правдиво и открыто участники событий рассказали о сложившейся обстановке в армии в те годы, когда привилегированный офицерский состав, образованные, прогрессивные люди, подвергались гнету аракчеевщины и ущемлением со стороны новых назначенцев. В ходе общего реакционного курса самодержавия в армии внедрялась палочная дисциплина и жестокая муштра, смысл которой был лишь в том, чтобы превратить солдата в бессловесный автомат, а армию - в послушное орудие самодержавия. Это послужило косвенной причиной волнений.
Публикуя «Семеновскую историю», Герцен стремился донести до российского общества всю правду, скрытую ранее от публики и преподносимую так, как было выгодно царизму. Кроме того, это была дань уважения декабристам, первым борцам за свободу, в честь издания которых и был назван герценовский журнал.

«1812, 1813 и 1814 гг. нас познакомили и сблизили с нашими солдатами. Все мы были проникнуты долгом службы. Добропорядочность солдат зависела от порядочности поведения офицеров и соответствовала им. Каждый из нас чувствовал свое собственное достоинство, поэтому умел уважать его в других. Служба отнюдь не страдала от добрых отношении, установившихся между солдатами и офицерами. Единодушие последних между собою было беспримерное.
<….>
С назначением генерал-майора Якова Алексеевича Потемкина нашим полковым начальником, доблестно служившего прошедшую войну, любимого солдатами и уважаемого офицерами, человека доброй души и хорошего общества, наш полк еще более возвысился в нравственном отношении. Поэтому естественно, что телесные наказания (под которыми наши солдаты умирали в армии, как и в гвардии) после трехлетних заграничных походов были не только неизвестны, но и немыслимы в старом Семеновском полку, они были отменены по согласию всех ротных начальников и с разрешением Потемкина. Мыслимо ли было бить героев, отважно и единодушно защищавших свое отечество, несмотря на существовавшую крепостную зависимость, прославившихся заграницей своею непоколебимою храбростью и великодушием..
<….>
… Доброе сердце великого князя, о котором так много ныне пишут, было возмущено, узнав, что мы своих солдат не бьем.<…> В то время солдатская служба была не служба, а жестокое истязание. Между всеми гвардейскими полками Семеновский был единственным, выведшим телесные наказания. Жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись в царствование Александра I, а поддерживались и высоко ценились.
<….>
Михаил Павлович с Аракчеевым, наконец, добились замены Потемкина Шварцем
<….>
Шварц принялся за наш полк по своему соображению. Узнав, что в нем уничтожены телесные наказания, сначала он к ним не прибегал, как было впоследствии; но недовольный учением обращал одну шеренгу лицом к другой и заставлял солдат плевать в лицо друг другу; утрой учение; сверх того, из всех 12 рот поочередно ежедневно требовал к себе по 10 человек и «учил их, для своего развлечения у себя в зале, разнообразя истязания: их заставляли неподвижно стоять по целым часам, ноги связывали в лубки, кололи вилками и пр. Кроме физических страданий и изнурения, он разорял их, не отпуская на работы. Между тем беспрестанная чистка стоила солдату денег, это отозвалось на их пище, и все в совокупности породило болезни и смертность. К довершению всего Шварц стал переводить красивых солдат, без всяких других заслуг, в гренадерские роты, а заслуженных старых гренадер, без всякой вины перемещать в другие, и тем лишал их не только денег, но и заслуженных почестей.
<….>
Михаил Павлович был чрезвычайно доволен Шварцем, поощрял его ежедневными посещениями, дарил лошадей, карету и проч. Офицеры не подстрекали негодования солдат, но оно было всеобщее и само собой вырывалось наружу»

5. Философическое письмо П. Я. Чаадаева (1829-1831, Изд.№6)

Впервые философские думы Чаадаева были опубликованы в журнале «Телескоп» в 1836 году. В них он выступил с резкой критикой российской действительности, за что мыслителя публично объявили сумасшедшим и изгнали из журнала. В своем письме-эссе автор размышлял о необходимости установления на Земле "царства Божьего" или "совершенного строя", а в российском обществе он видел "мрачное и тусклое существование" и отсутствие внутреннего развития, порицал отставание от западных стран, торможение исторического потенциала самодержавием. Несомненно, Чаадаев призывал к большим переменам, с чем не могло смириться царское правительство, запретившее публикацию его работ в стране. Герцен, еще в годы инцидента восхищенный работой философа, называл «Письмо» «выстрелом, раздавшемся в темную ночь». В своем журнале он не мог не напечатать вновь данное произведение, запрещенное при царизме. Шестая книжка журнала от 1861 года содержала данное письмо.

«Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Можно сказать, что весь мир в движении. Ни у кого нет определенной сферы деятельности, нет хороших привычек, ни для чего нет правил, нет даже и домашнего очага, ничего такого, что привязывает, что пробуждает ваши симпатии, вашу любовь; ничего устойчивого, ничего постоянного; все течет, все исчезает, не оставляя следов ни вовне, ни в вас.
<….>
… мы стоим в стороне от общего движения, где развивалась и формулировалась социальная идея христианства.
<….>
…тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя.
<….>
…мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того ни другого.
<….>
Я вас спрашиваю: не нелепость ли господствующее у нас предположение, будто этот прогресс народов Европы, столь медленно совершившийся… мы можем себе усвоить?...
История России темна, а ее будущее сомнительно
<….>
Иногда мне кажется, что Россия предназначена всему миру, чтобы показать всему миру, как не надо жить и что не надо делать»