Война в сослагательном наклонении

Не все гладко и в Донецке с Луганском. Ведь на стороне ополчения воюют не только романтичные идеалисты-революционеры и местные мужики, защищающие родные дома. И по эту сторону немало экстремистов, радикалов, жестких вояк, прошедших горнила вооруженных конфликтов. И тех, кого привлекла возможность наживы. На войне, как на войне. Многие думают, что она все спишет. Но нанесенные ею шрамы — и на земле, и в душах людей — будут заживать десятилетия. Тем не менее уже сейчас нам важно осознать, что произошло.

ПОДРОБНЕЕ О СИТУАЦИИ НА УКРАИНЕ

Гражданская война, бушующая на юго-востоке Украины, разделила страну на две половины. На карателей и ополченцев или на солдат и боевиков — смотря какую сторону занимает оратор. «ВМ» предлагает взглянуть на этот конфликт с другой стороны баррикад — глазами офицера — участника так называемой антитеррористической операции, ставшего инвалидом.

■ ...Он позвонил неожиданно — бывший одноклассник, с которым учились несколько лет вместе в одной школе в Центральной Украине. Не перезванивались лет 15... Поболтали, вспомнили многое, я нарочито уходил от темы конфликта на юго-востоке Украины. Но он сам начал тему, а я дипломатично не комментировал, старался не задавать вопросов, просто молчал и слушал.

Оказывается, он недавно вернулся в свой город Бар (Винницкая область) уставший не столько физически, сколько морально. Это чувствовалось в его голосе. Боря ругал слабую экипировку, обмундирование, организацию. Он рассуждал и о том, что могло бы случиться или что может случиться, если бы… И я ему верил, потому что у него, дважды раненного, похоронившего больше половины своих товарищей, смотревшего не раз в лица их матерей, каждое слово — на вес золота.

Сейчас Борис П. на пенсии по ранению. (Не просите называть его фамилию, он — не придуманный, настоящий, но мы боимся, как бы ему не пришлось заплатить за откровения.) Ранение он получил уже во время перемирия — под Луганском. Уехал с перебитой берцовой костью и пробитым легким в свою Винничину — добывать право на инвалидность.

На родине Борис преподавал вождение — у него была своя фирма, превращавшая «чайников» в «самовары», как он шутливо выразился, «и благословлявшая на экзамены в ГАИ». Потом случился Майдан, в котором он не участвовал и даже не подозревал, что те ребята, что в Киеве требовали смены воровского клана политиков на более-менее контролируемый (это тоже его выражение), готовят ему несладкое будущее.

— Содрогнулся бы в ужасе, если бы мне тогда сказали: «Пойдешь на войну бить москалей!»

Сначала Боря пришел в ужас от бардака, в котором было совершенно непонятно, кто и кем командует. Затем от бесконечного и циничного обмана со стороны командования. Дали ему отделение, потом, спустя месяц, он возглавил роту якобы добровольцев. На самом деле это были призывники из его же Винницкой области, которых по повестке отправляли на учения на юго-восток. Обещали страховку и пенсию, много денег за ратный труд, уважение в обществе.

— Знаешь, только поверь мне обязательно, — очень настойчиво попросил Борис, — мы же с тобой из тех мест, где большинство к русским относится до сих пор нормально, многие в Москву ездят на заработки. Раньше открыто, а сейчас тайком, как партизаны, — хлеб для семьи добывать. Из города Бара и его окрестностей многие со мной воевали — помнишь Гаевое, Комаривцы? Оттуда есть ребята — раньше они в Москве работали.

Так они мне признавались, что если бы знали, что на самом деле придется убивать, то сбежали бы в Москву и работали бы там, пока бы эта заваруха не закончилась. Конечно, учений не было, рассказывал Боря, даже пристреляться толком не дали — сразу на позиции, слепые передвижения по местности без разведки.

— А зачем разведка? Мы их, этих москалей, и безо всякой разведки перебьем! Они от одного нашего патриотического духа деру дадут. Так нам говорили, похлопывая по плечу, звезданутые чиновники в лампасах. А наши ребята потом горько подшучивали над этим ухарством: террористы-сепаратисты побегут только от одного вида наших заплатанных галифе и от запаха нестиранных дырявых носков. А как увидят, что мы воюем ржавыми автоматами, то сразу же поймут, что лучше сдаться, чем воевать с такими зверьми! Во время беседы чувствовалось, что Боря хочет сказать что-то очень важное, будто подводил меня к тому, ради чего, собственно, позвонил, что наболело, что он продумывал все это время и раскладывал по полкам, что должны были делать вместо него его политики и командиры раньше.

— О чем, как думаешь, мы спорили, сидя в окопных землянках в перерывах между «работой»? Спорили о значении слов «сепаратист» и «террорист». Ну, с сепаратистом-то все ясно — человек, а точнее группа людей захотели отделиться от основной территории своего отечества. Причем с землей, а не со своим скарбом в дорожном чемодане и с билетом в Москву. Конечно, нехорошие они, эгоисты и так далее! Можно и по мордасам таким негодяям надавать! Им позор, а нам — честь. Но вот со словом «террорист» у нас получилось не так все гладко.

Ругались мы еще как! Один мой подчиненный на меня же с ножом бросился! Зарезал бы, он здоровый лось! Ребята помогли — скрутили его. Потом отошел, хлебнул чуток горилки, успокоился, а я его простил — дал наряд вне очереди, послал за жратвой к «сепаратистам» в поселок Счастье. Так вот, мое мнение такое: террорист — это тот же партизан, но воюющий не против регулярных войск, их же «боевиками» называют, а тот, кто воюет против мирного населения: охотится за политиками со снайперской винтовкой, взрывает дома, базары, захватывает в заложники женщин с детьми. То есть страх наводит, старается запугать, деморализовать общество.

Вроде того, что у вас там было в 90-е. Но ни в Киеве, ни во Львове я не слышал о покушениях на наших лидеров, о взрывах на многолюдных майданах и базарах. Все там целехонько! И все живы, кто не на передовой.

Тогда вопрос: мы с кем воюем? Было бы честнее их называть противником. Будь уверен, что моральный дух украинских бойцов из ругачей неврастении преобразился бы в праведный гнев против разрушительной силы! Уважение к врагу дает возможность объективно оценить его возможности и правильно подготовиться к битве. Если бы все так было в самом начале, то, не сомневайся, мы бы их быстро разбили или хотя бы напрасно не теряли людей.

Я все же не удержался и задал Боре вопрос: считает ли он войну на юго-востоке праведной? Он ответил, что это оказалось крайним способом сохранить свои земли. И добавил, что это было бы возможно, если бы «проказы политиков разных стран не превратились бы в эпидемию проказы».

Он вспомнил белое движение, которое в борьбе против большевиков не гнушалось вешать крестьян за поддержку красных. В результате своего угара белые потеряли опору могущественного коллективного существа, по своей силе многократно превосходящего любую регулярную армию, — народа.

Надо было, по словам Бори, все тщательно продумать, пошагово: заручиться поддержкой у мирных граждан на юго-востоке, со своими мирными намерениями прийти, грамотно отчуждать боевиков от мирных граждан, а потом только применять оружие против тех, кто против всех. Это было бы и умно, и эффективно, и обошлось бы малой кровью.

— Но представь себе, что мы сейчас победим. А дальше что? Каждый залп по мирным домам никуда не девается. Этот залп остается в сердцах людей, потом, когда отчаяние местных жителей перетечет в воинственный гнев, начнется терроризм, а не сепаратизм. А я не хочу, чтобы на моей земле, где я родился, началась литься кровь моих родных, чтобы зараза войны перешла в стадию уничтожения мирных граждан за пределы юго-востока нашей державной неньки. Для этого просто нужно прекратить воевать с мирным населением везде по Украине. Да просто прекратить воевать и на деле договариваться!

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Вячеслав Никонов, президент фонда «Политика»:

- Конечно, сегодня мы стараемся представить обе точки зрения на украинский конфликт, но вряд ли люди готовы это воспринимать. Нашим людям сложно принимать мнение тех, кто убивает русских в Новороссии, кто считает Бандеру национальным героем... В общественном сознании растет негодование в связи с действиями украинских военных, усиливается поддержка ДНР и ЛНР. Да, там тоже не все гладко, но в конце концов «террористы» не бомбили Крещатик, не нападали первыми на Киев, поэтому не стоит ожидать, что позиция россиян по этому вопросу кардинально изменится.

УКРАИНЦЫ ПРОСЯТ УБЕЖИЩА

По данным ФМС России, за получением статуса беженцев и убежищем на территории нашей страны обратились 219 тысяч украинцев. Просьбы 195 тысяч из них были удовлетворены. Всего же, по данным миграционной службы, на территорию нашей страны въехали более 3,6 миллиона украинцев. Участвовать в госпрограмме переселения соотечественников захотели более 32 тысяч граждан Украины, а 42,5 тысячи попросили о гражданстве.

НЕОНАЦИСТСКИЙ ШАБАШ

В Киеве и ряде других украинских городов прошли марши неонацистов.

— С глубокой озабоченностью мы восприняли хорошо организованные митинги и факельные шествия неонацистов всех мастей с эсэсовской и бандеровской символикой, обильным цитированием человеконенавистнических высказываний Гитлера и других нацистских преступников, — прокомментировал это уполномоченный по правам человека МИД России Константин Долгов.

ЦИФРА

1300 жителей погибли на Донбассе в результате так называемой антитеррористической операции. Из них 23 ребенка.