«Я попал в Москву в Особую Кавалерийскую бригаду при Наркомате обороны под командованием генерала Доватора в Хамовниках. Но служить там пришлось мало – до марта 1941 года.

В связи с недостатком летного состава направили обучаться на штурмана в город Чкаловск. Окончил чкаловское училище в в 1943 году и в звании младшего лейтенанта и был направлен в ЗАП (запасной авиаполк) в город Чебоксары на обучение летать в ночное время.

Примерно в августе 1943 года я послал письмо министру обороны, товарищу Тимошенко, где написал о том, что вся моя родня находится в оккупации в тяжелом положении, а я здесь отсиживаюсь. Попросил отправить меня на фронт. И месяца не прошло, как такой приказ поступил. На фронте попал в 646-й авиаполк ночной бомбардировочной 208-й авиадивизии 2-й воздушной армии. Командир полка, кажется, подполковник Летучий, был героем Финской войны. Полк состоял из самолетов ПО-2, У-2, многие с насмешкой называли их кукурузниками.

Мы выполняли вылеты практически в любых метеоусловиях – на бомбометание, разведку, выброску, разведчиков, снабжение партизан... Все это выполнялось с крайне малой скоростью ПО-2.

Однажды я "выбрасывал" разведчика. Еле поместились с ним в моей кабине, так как пилот боялся без лететь штурмана. На условное место, поляну в лесу, он спустился на парашюте.

Как-то раз в отдельном доме укрылись немцы, из подвалов не подпускали наших атакующих солдат. Мы получили приказ разбомбить дом бомбами замедленного действия. Атаковать с рассветом. Нас прикрывали истребители. По возвращении нам сообщили, что дом разрушен и наши войска двинулись дальше.

Был и такой случай: наш наземный разведчик сообщил, что на станции Стрый скопилось много эшелонов с военной техникой, боеприпасами, цистернами с горючим. Командование дало приказ звеном в три самолета ночью атаковать. Первый самолет (осветитель) - сбрасывать САБ, второй – уничтожить прикрытие станции, мне – атаковать эшелоны. Прикрытие было слабое. Прожектор ликвидировали, с тремя зенитками боролись. У всех экипажей были и бомбы, и пулеметы "ШКАС". Первым делом я атаковал эшелон с цистернами. Наверное, бомба попала в сцепку вагонов, так как эшелон разделился на две части и цистерны взорвались и двинулись в разные стороны, разливая горящую жидкость. Было море огня. Я понял, что так и будет продолжаться со следующими цистернами. Но меня заинтересовал состав с техникой и боеприпасами. Состав начал удаляться. Мы догнали, сбросили бомбы и начали с пулеметов обстреливать. Часть состава загорелась, а светящиеся снаряды и пули летели в разные стороны с небольшой траекторией. Эшелон набрал скорость больше нашей, и мы вернулись к Стрыю, где море огня еще больше распространялось. Мы взяли курс к себе "домой". За этот вылет всех шестерых нас наградили: кому "Красную Звезду", кому орден Отечественной войны, а мне, как младшему лейтенанту, вручили орден Славы 3-й степени.

Следующий полет был на скопление частей немцев и военной техники. Бомбил серийно и с большой высоты. Только сбросил последнюю бомбу и досчитал до 8, как выше нас разорвались снаряды, аж самолет закачался (мы летели с приглушенным мотором). Потом… трассирующий снаряд пролетел (страшно вспомнить и сказать) между крылом и хвостовой частью, не более полуметра от меня. Я крикнул в переговорную пилоту: "Паша! Давай газ и вниз!" Нас Бог спас. Полметра в любую сторону - и в щепки разлетелись бы. И парашют не спас бы, если бы был. Мы летали без парашютов.

После этого встретил меня начальник штаба полка майор Чепурных и говорит: "Иванов, командир полка приказал готовить на тебя наградной на Героя Советского Союза". Я молча прошел. А вечером сказал, что в дивизии ответили, что якобы нет лимита, кажется. Присылайте наградной на "Знамя". Вскорости меня наградили орденом Красного Знамени.

Получили мы как-то приказ на разведку. Дали нам два бака с горючим и маршрут, что и где разведать. Примерно на 5 часов. Подлетая к каждому объекту, мы убирали SOS и шли со снижением. Но над последним пунктом нас засекли и поймали прожекторы. Хорошо, что были на большой высоте – смогли уйти и от зениток. Но мотор не заводился, что бы пилот ни предпринимал. Я только успокаивал его. Что делать? Высота все меньше и меньше. Выбрали круглый лесок, чтобы на него падать, благо из него не стреляли, попрощались с ним – пилотом. И вдруг мотор "трикнул". Я кричу: "Паша, давай, заводи". И мотор взревел. Стали в круг над лесом, набирали высоту – нужно было ещё фронтовую линию пересечь. Набрали около 1000 метров и взяли курс к себе. Пролетели линию фронта, добрались до своего аэродрома (площадки). Только зашли на посадку – винт, пропеллер остановился, но сели. Механик самолета насчитал 81 пробоину.

После громового "Ура!" и салюта 9 Мая мы ещё в ночь на 10, 11, 12 мая помогали пражским чехам и не пускали в американскую зону эсэсовцев, власовцев и других прихлебателей немцев.

Нам очень обидно, что предыдущее руководство страны забыло нас на целых 30-40 лет. Многие, в том числе и я, в 1946-1947 годах голодали. А к 120 рублям пенсии в 1993 году мне добавили только несколько десятков рублей.

Огромное спасибо Владимиру Путину! Он очень правильно оценил наши заслуги перед Отечеством!»