Архыз. Записки путешественника

Чуть меньше пяти сотен человек его населения живут здесь, почти не зная прелестей цивилизации, как говорится, в полной гармонии с природой. Вода «Архыз», которую можно приобрести в любом супермаркете нашей Родины, здесь буквально течет из-под крана. Подышать горным воздухом и послушать рассказы местных жителей в Архыз на зимние каникулы отправился юнкор "ВМ".

День 1. Горный поселок

Зимний Архыз поражает своим колоритом. Центральная улица, по которой можно добраться от полицейского участка, расположенного прямо на въезде в поселок, до мечети и мусульманского кладбища, больше похожа на судоходный канал. Снег, который никогда и никем здесь не убирается, смешавшись с песком, грязью, водой и бензином образует вязкую трясину. В этом неоднородном потоке «плескаются», играясь, «дельфины»-собаки. Время от времени проносятся, взбивая снежную пену «катера» - жигули с девятым регионом на номерах и тонировкой чуть ли не на зеркалах заднего вида. Их сигналы, напоминающие пароходные гудки, разгоняют к обочинам дороги зазевавшихся туристов. Автомобилисты тут вообще стараются пройти весь путь из пункта «а» до пункта «б» на одном дыхании. И речь не идет об отсутствии культуры дорожного движения – вовсе нет. Стоит лишь вспомнить, что дороги в поселке вовсе не похожи на привычные нам асфальтированные шоссе: каждая остановка грозит оказаться решающей. Подавляющее большинство построек вдоль местного «Бродвея» - магазины продуктов и хозяйственных товаров. Продавщицы за прилавками разговаривают на гармоничной смеси русского языка и местного наречия. Уличные торговцы сувенирами больно хлещут и кромсают мешающихся под ногами собак острым карачаевским языком, поражающим своим фонетическим разнообразием. Животные жалобно скулят и, поджав хвост, пропадают куда-то также внезапно, как и появились, будто ныряя в бродящую пучину снежного варева.

- На заводе «Архыз» вы не найдете никакого уникального производства или чего-то в этом роде, - рассказывает нам житель Невиномысска и наш проводник по земле Кавказа Олег Мартиросян. – Просто мощный насос выкачивает воду из пробуренной скважины. Одну часть жидкости разливают в стеклянную тару прямо тут, в поселке, другую половину – закачивают в водовозы и везут разливать в Теберду. На территорию завода даже не водят туристических экскурсий. Оно и понятно. Все-таки это не конвейер Форда, а всего на всего предприятие автоматизированного разлива воды в стеклянные бутылки. Вряд ли там найдется на что взглянуть. Зато вокруг завода виды впечатляющие. Если встать в любую точку поселка и посмотреть прямо перед собой, вы увидите горы. Если посмотреть направо или налево, вы тоже увидите горы. Если развернуться кругом, вы опять увидите горы.

- Вообще, не считая плохо развитой инфраструктуры, поселок – комфортное для жизни место, - рассказывает Олег Мартиросян. - В силу того, что долина, в которой лежит Архыз, со всех сторон окружена скалами, климат тут мягкий. Летом – жарко, но не душно, зимой – снега много, но сильных морозов не бывает. К тому же долина тянется с востока на запад, что удлиняет световой день круглый год. Само название поселка, как ни странно, не переводится как «райский уголок» или как «живой источник». «Архыз» с карачаевского – это «селевый поток».

- История поселка очень древняя. За время, пока тут жили люди, климат постоянно менялся, – объясняет парадоксальное название Мартиросян. – Сегодня Архыз считается одним из самых безопасных мест. Угроза схода лавины или селя тут минимальна.

День 2. Как я подружился с Кавказом

Саид Магомедов стоит передо мной, прищурив левый глаз и растянув рот в лиловой улыбке. У него не хватает половины зубов на верхней челюсти, а правый, широко-открытый черный глаз, кажется, смотрит в никуда и одновременно видит все. Саид живет в деревне неподалеку, имеет небольшой ресторанчик и стабильный от него доход. В Архызе он занимается тем, что предоставляет приезжим лошадей из своей конюшни для прогулок верхом по Архызскому заповеднику. Лошадей у Саида много и каждую он помнит поименно. Он помогает мне взобраться в седло, подтягивает стремена и на мгновенье задержавшись своим бездонным угольно-мокрым глазом на морде четвероногого говорит:

- Этого коня зовут Кавказ.

Когда Саид отходит, я до белых пальцев сжимаю поводья, пытаясь унять невольную дрожь в ногах. Мне начинает казаться, что конь прекрасно понимает, что человек, сидящий у него на спине, - ему не хозяин. Я боюсь, что когда он поймет еще и то, что в седле я сижу третий раз в жизни, он попытается сбросить меня.

- Главное, не уговаривай лошадь. Если начнешь упрашивать, говорить «пожалуйста» - рискуешь оказаться на земле, – дает краткие указания Саид. – Если решил что-то сделать, куда-то повернуть, остановиться, пойти рысью или притормозить – делай. И если начал делать – делай до конца.

Лошади Саида, как он сам утверждает, карачаевской породы. Они не любят слабых характером и неуверенных наездников. Не успев поудобней устроиться в седле, несколько человек из нашей группы, как переспевшие фрукты, стучат телами об землю, не сумев удержать поводья и запутавшись ногами в стременах. Саид кричит на животных, у него изо рта вырываются звуки, по звучанию и силе напоминающие древние проклятья. Мы въезжаем в заповедник, и лошади раздувают ноздри, наполняя легкие запахом ельника и свежего снега. На каждой остановке они неизменно принимаются с яростью верблюда общипывать всю хвою, до которой только могут дотянуться, жевать снег под ногами.

- Не думайте, что мы их плохо кормим, - смеется Саид. – У лошади обмен веществ идет без остановки. У них нет такого понятия, как завтрак, обед или ужин. Увидел еду – съешь.

Саид идет первым, в черкеске и папахе, будто сливаясь с лошадью и мыслью и телом воедино. Если не замечать легких движений рук и ног наездника, можно подумать, что лошадь слышит его мысли и подчиняется им. У меня дела обстоят иначе. Кавказ подо мной играет, и буянит, и храпит, косится через плечо лукавыми глазами. Я, собрав всю волю в кулак, крепче сжимаю поводья и представляю себе, что я – не горожанин, из всех правил общения с лошадью, знающий лишь одно – «не подходи сзади», а настоящий наездник, джигит. Кавказ будто чует эту перемену, начинает идти ровнее, характер его унимается, точно затихающая буря.

- Я только взгляну на человека после этой прогулки, могу сразу сказать: понял он животное или нет, – говорит на прощанье Саид. – Если у него на лице улыбка и лошадь под ним спокойна, значит, они подружились. Если наездник встает на твердую землю с облегчением, значит, знакомство прошло и для него, и для животного без положительных эмоций.

День 3. Софийский хребет

На Кавказе давно забытые богом и автолюбителями машины находят вторую жизнь. Здесь не встретить «Хаммеров» и «Лэнд Крузеров». Несмотря на внушительные габариты и большой диаметр колес, эти машины больше подходят для московских пробок, чем для перевалов и речных переправ горного Кавказа. Руслан Тотаркулов, наш гид, - водитель ГАЗ-66 и турист со стажем.

- Родился я не в этих местах, но сейчас живу здесь, круглый год вожу туристические группы на горные озера, к Софийскому хребту, - рассказывает о себе Руслан. - В туризме я с юных лет, поэтому, так сказать, без постоянной прописки. Сегодня – здесь, завтра – там.

Мы садимся в кабину грозной машины. Руслан заводит двигатель и, прежде чем захлопнуть дверь, предупреждает:

- Через пять километров начнет трясти. Если кому-то станет дурно, сразу сообщите, чтобы не было неприятностей.

Связь с водителем в ГАЗ-66 осуществляется при помощи удержания маленькой черной кнопки, расположенной на перегородке между салоном и водительской кабиной. Несмотря на то, что на некоторых ухабах мы пробовали обитую мягкой тканью крышу кабины на прочность макушками, воспользоваться чёрной кнопкой нам, к счастью, так и не довелось.

Переправившись через обмелевшую за зиму горную речку, мы покидаем кабину, чтобы продолжить путешествие пешком.

Руслан ведёт нас к Софийскому хребту, как ледокол вгрызаясь ногами в слой полуметрового снега.

- В древности по этой самой тропинке проходил участок Великого Шелкого пути, - рассказывает Тотаркулов, не выпуская изо рта неизменную сигарету. Подъем по крутому склону, кажется, ничуть не сбивает его дыхания. Сильный голос первопроходца, точно орёл, парит над над нашими облитыми потом головами и согнутыми спинами.

Когда нашему взгляду наконец открывается величественная гора София, Руслан делает остановку, скорее нужную нам, чем ему.

- По одной из версий, - указывая на вершину говорит Тотаркулов, - это гора была названа греками, торговые караваны которых вставали лагерем неподалёку. Она напоминала им Софийский храм на родине.

На крутом склоне горы прикрепился, как коралл к подводному рифу, маленький, душимый снегами, покосившийся домик.

- Это кошара, - указывает рукой Тотаркулов. – Сейчас там никого нет, но как только наступит весна, и сойдут снега, весь склон зацветет чабрецом и другими горными травами. Пастухи погонят овец на пастбища и такие домики, как этот, приютят их на короткий срок. Жить там в теплое время года – одно удовольствие: высоко, на природе, с шикарным видом.

- Как же пастухам удается сделать так, чтобы стадо не разбежалось по всему Кавказу? – спрашиваю. – Просторы-то тут безграничные.

- Кто чему учился, - ухмыляется Руслан. – У каждого профессионала свои секреты.

Что до нашего гида, то секретов своей профессии он знает немало. Группа слушает его с открытым ртом, а те, кто поначалу плелся в конце колонны, пиная носками сапог ненавистный рыхлый снег, теперь борются за место за спиной у нашего проводника, чтобы не упустить ни слова из его рассказа.

Конечный пункт нашего странствия - озеро "Запятая", получившая название благодаря своей форме. После короткого привала на его обледеневшем берегу, мы отправляемся в обратный путь.

По дороге к машине мы идем быстро, не отвлекаясь на беседы. Руслан скорым шагом меряет уже протоптанный нами по пути к хребту снег, шагая во главе группы. У него кончились сигареты, и он спешит добраться до машины, чтобы открыть новую пачку.