Муравейные братья

Шортики и футболка с модным крокодильчиком-лакостой, а коленки, конечно, сбитые до болячек. Домашний мальчик, сразу видно. Он попросил у меня мобильник — нужно позвонить, а его телефон как раз разрядился. Наизусть набрал номер. «Абонент не абонент». Заплакал.

И рассказал, захлебываясь слезами, что сегодня утром познакомился с Никитой. Никита уже ходит в школу, они играли, купили мороженое и тут же съели, и лазили на дерево, и ловили жука. Они теперь друзья — навсегда. Никита дал ему свой номер телефона. Они обещали встретиться после обеда на этой самой скамейке (здесь был пойман жук) и строить шалаш. А Никита не пришел.

— Я его ждал, звонил много раз, но не мог дозвониться. Я играл на телефоне, пока ждал, и тот разрядился. Мне уже надо домой, бабушка волнуется, но я не могу уйти. Мы же договаривались с Никитой строить шалаш.

Муравейный братец, милый малыш.

Да мало ли дел у Никиты. Давай лучше позвоним твоей бабушке. Вот уж кто волнуется, так это она. Внучок-то убежал гулять, а телефон разрядился!

— Ой! Я бабушкин телефон не помню на память. Только Никиты. Сто раз ему сегодня звонил. Но как же я уйду домой, а вдруг мы больше не встретимся?

— Ну, позвонишь ему завтра. Ничего с твоим Никитой не случилось. Забыл, скорее всего. Давай, давай домой иди.

Смотрит на меня недоверчиво. Глаза серые с крапинками, ресницы пушистые. Но слезки высохли.

— А я не предам дружбу, если уйду домой? Как вы считаете?

Нет, нет, конечно, не предашь. Никита же сам не пришел.

— Ладно, я сейчас пойду домой, еще пять минуточек посижу, подожду. Вдруг все-таки он уже идет ко мне.

Через полчаса я выглянула из окна.

Сидит. Маленькая худенькая одинокая фигурка… Я вздохнула и спустилась вниз.

— Пойдем, я отведу тебя домой. Уже совсем поздно. Уже темнеет!

Он вздохнул и покорно вложил свою ладошку мне в руку. Холодная какая ручонка, замерз, наверное. Хотя — лето, теплынь. Когда ждешь, всегда почему-то замерзаешь. По себе знаю. Мы шли вдвоем, как заботливая мама и ее послушный сын; вокруг тревожно шумели обильной листвой липы и каштаны. Поднялся сильный ветер. Мы перешли дорогу по «зебре». Зашли во двор серой панельной девятиэтажки.

— Я хочу показать мой клененок, — сказал мне мальчишка.

— Какой клененок? — Ну, маленький клен такой.

— Слушай, надо быстрее домой, представь, как твои волнуются.

— Это тут совсем близко… Просто я хочу показать клененок.

Мы подошли к небольшому деревцу. Маленькие резные листочки. Клен.

— Когда я был совсем маленьким и меня возили в коляске, мы пошли с родителями гулять в Битцевский лес. И там налетел сильный ветер и гроза. Родители спрятались под большим деревом, и там мы пережидали дождь. И мама увидела, что это деревце, оно тогда было совсем крошечным, всего три веточки и пять листочков, ураган совсем приклонил к земле. Родители решили спасти его, выкопали и принесли домой. Вернее, привезли — в моей коляске. Они посадили его возле нашего дома и сказали, что это мой древесный братик. И с тех пор я каждый день прихожу и проведываю его, мой клененок.

— А родители тоже, наверное, проведывают? — спросила я.

— Мои родители развелись, — вдруг очень строго и серьезно сказал пацан. — Папа уехал жить в другую страну, в Испанию. А мама вышла замуж за дядю Сережу, и у них родилась Сонька, моя сестра. А я живу с бабушкой. Все, я пошел домой. Он погладил листочки клена, легко и нежно, и мне показалось что его ладошка соприкоснулась с ладошкой деревца. Ведь кленовый лист так похож на ладошку…

— Мой подъезд — третий. Вот… Вот окна мои. Там свет горит на втором этаже. Бабушка в окно смотрит! Ой!

Я повернулась и пошла домой. Обернулась, чтобы помахать. Он набирал код домофона, запищала открывающаяся дверь.

Фото: Нина Бурдыкина

Уже скрываясь в темноте дверного проема, он крикнул мне:

— А как вы думаете, Никита завтра придет строить шалаш?

— Обязательно! Только позвони ему сначала.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Стремительно темнело, ветер становился все более пронзительным. Наверное, вот и дождь сейчас пойдет.

Я даже не спросила, как тебя зовут. Хороший мальчишка какой, зачем он открыл мне эту свою тайну про маленький клен?

Какой все-таки этот Никита растяпа. Я шла и злилась на эту ситуацию — один человек обманул другого человека. Может, не со зла. Но — обманул. А значит, предал.

На асфальт упали первые капли дождя, когда я дошла до дома — уже в сгустившихся сумерках. И — бывают же такие совпадения! Возле подъезда затормозила машина, за рулем сидела женщина. Дверь распахнулась, и из машины буквально выпрыгнул мальчишка. Как я сразу поняла, что это тот самый Никита? Потому что тоже рванул к скамейке, на которой полдня прождал его тот сероглазый пацан? А может, потому что женщина, открыв дверь и выставив на асфальт толстую ногу в босоножке, полувывалившись, кричала:

— Я же говорила — нет его! Нет! Никто не ждет тебя! Я тебе говорила!

Она сердилась, женщина. И Никита сердился.

— Потому что не надо было меня везти в этот магазин! Мы же договорились встретиться после обеда. А сейчас уже темно. Очереди эти! В пробке простояли! А не надо было ехать вообще! Он на меня обидится!

— Да он и не приходил, этот твой Славка. Подумаешь, тоже, нашел друга. Два часа знакомы. У тебя таких друзей целый район. Садись, поехали домой. Сейчас папка придет, всыплет нам.

Никита понурился, втянул голову в плечи и пошел к машине.

— Никита! — окликнула я его. Мальчишка вздрогнул, а женщина, уже собиравшаяся захлопнуть дверцу, напряглась и вновь высунулась из машины.

— Никита, он приходил, он ждал тебя! Он тебя долго ждал и завтра позвонит. Построите шалаш.

Никита не стал спрашивать, откуда мне известно про их со Славкой шалаш. Но лицо его моментально вспыхнуло улыбкой.

— В машину! — скомандовала женщина. — Папка ждать должен?

Он сел на заднее сиденье. Машина мигнула мне фарами и сорвалась с места, будто за рулем сидел стритрейсер. Всегда завидовала женщинам, которые уверенно чувствуют себя на дороге…

Славка и Никита, два настоящих друга. Завтра вы встретитесь и, может быть, найдете в тенистом московском дворике спального района зеленую палочку, спрятанную Николенькой Толстым. И тогда все люди сделаются счастливыми и не будет неприятностей и болезней, и никто ни на кого не будет сердиться. И все мы станем — муравейными братьями. Хоть бы вы нашли ее.

■

«Так вот он-то [старший брат Николенька], когда нам с братьями было — мне 5, Митеньке 6, Сереже 7 лет, объявил нам, что у него есть тайна, посредством которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми, не будет ни болезней, никаких неприятностей, никто ни на кого не будет сердиться и все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями. (Вероятно, это были моравские братья, о которых он слышал или читал, но на нашем языке это были муравейные братья.) И я помню, что слово «муравейные» особенно нравилось, напоминая муравьев в кочке. Мы даже устроили игру в муравейные братья, которая состояла в том, что садились под стулья, загораживали их ящиками, завешивали платками и сидели там в темноте, прижимаясь друг к другу.

Я, помню, испытывал особенное чувство любви и умиления и очень любил эту игру.

Муравейное братство было открыто нам, но главная тайна о том, как сделать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы постоянно счастливы, эта тайна была, как он нам говорил, написана им на зеленой палочке, и палочка эта зарыта у дороги, на краю оврага старого Заказа, в том месте, в котором я, так как надо же где-нибудь зарыть мой труп, просил в память Николеньки закопать меня».

Из «Воспоминаний» Льва Толстого.

Сейчас в усадьбе Ясная Поляна организовано детское общественное движение «Муравейное братство».