7 июля исполняется 130 лет со дня рождения Иосифа Лазьяна (1888–1938), главного редактора «Вечерней Москвы» в 1929–1930 годах. Сын Лазьяна Юрий Иосифович, родившийся после его гибели, собрал огромное количество документов об отце во всех известных ему архивах и любезно поделился с нашей редакцией этим материалом. Эта статья входит в цикл, посвященный 95-летию «Вечерки» (оно будет отмечаться 6 декабря).

В армянском городе Ванадзор есть улица Лазьяна. В Грузии в 2009 году сняли сериал «1005 дней независимости», в котором Иосиф Герасимович появляется в качестве эпизодического персонажа (его играет Гия Гогишвили). Его работа в «Вечерке» здесь ни при чем: Иосиф Лазьян остался в истории прежде всего как борец за советскую власть в Закавказье.

Дело и слово

Слова для Лазьяна были хлебом. Сын бедного пекаря, Иосиф с 12 лет работал в типографии в своем родном грузинском городе Ахалцих. «Страсть к чтению книг, поступавших в типографию на переплетывание, оформляла мои смутные стремления к свободе», — вспоминал он потом. В 1912 году Лазьян нашел работу по специальности в Риге, где перед этим отслужил в армии, установил связи с местной большевистской ячейкой.

— В 1913 году из-за доклада в рабочем клубе отец был арестован, а после освобождения бежал в Германию, — рассказывает Юрий Лазьян. — Он хорошо знал немецкий: выучил его, пока служил в армии и работал в рижской типографии. Это помогло ему вскоре по приезде в Берлин устроиться наборщиком и там.

В 1918 году Лазьян вернулся в Россию и получил назначение в редакцию «Кавказской Красной армии», газеты Бакинского военно-революционного комитета. Уже не в качестве линотиписта, а в качестве секретаря. В июле в Баку сменилась власть, коммунисты эвакуировались в Астрахань. Там в сентябре 1918 года Иосиф Герасимович создал газету «Красный воин». Она хорошо известна историкам литературы, потому что в ней печатался поэт Велимир Хлебников.

Работу редактора Лазьян совмещал с должностью председателя губернского комитета, его непосредственным начальником был знаменитый Сергей Киров. Весной 1920 года Иосиф Герасимович вместе с XI армией выступил в поход на Северный Кавказ, редакция «Красного воина» отправилась вместе с ним и осела в Тифлисе. Газета до 2004 года выходила в грузинской столице под названием «Закавказские военные ведомости».

Меньшевиков прогнали, а мост спасли

Самым известным эпизодом биографии Лазьяна стало руководство Лорийским восстанием. Между Арменией, где в ноябре 1920 года взяли власть большевики, и меньшевистской Грузией существовала нейтральная зона (районы Борчалу — Лори). Нейтральной она была лишь по названию — ее контролировала грузинская сторона, мешая сообщению между Арменией и Советской Россией. По решению Кавказского бюро ЦК РКП(б) Лазьян вместе с группой коммунистов был в декабре 1920 года заброшен в эту область. В городе Караклис (ныне — Ванадзор) Иосиф Герасимович создал подпольный штаб повстанцев.

— Самым больным вопросом был Шагалинский мост, по которому проходила железная дорога между Грузией и Арменией, — объясняет Юрий Лазьян. — Меньшевики заминировали его и готовы были взорвать при первой же опасности. Большевики же собирались любой ценой не допустить этого.

Провода от мин шли к будке, в которой круглосуточно дежурили саперы. После смены охранники отогревались вином в железнодорожном буфете. Где-то в конце 1920 года там появился новый улыбчивый хозяин. Он готов был в тысячный раз рассказывать на ломаном русском, как бежал из Армении, где житья не стало от «этих красных шайтанов». Стражники, пропустив стаканчик, цокали языками и вздыхали, что настоящие шайтаны — это их командиры, все-то им не так, вот, например, сегодня... Когда в ночь на 13 февраля 1921 года во всей области поднимется восстание, гарнизон в районе моста — а это 400 человек — блокируют за считаные минуты. Тщетно сапер будет жать на кнопку — провода от мин окажутся перерубленными. В одном из повстанческих командиров офицеры узнают буфетчика. Большевик Арташес Степанян, работавший под этой легендой, на самом деле прекрасно понимал по-грузински и все это время выведывал у посетителей расположение взрывчатки…

За три дня восставшие полностью взяли район под контроль и двинулись уже на грузинскую территорию. Иосиф Лазьян получил орден Красного Знамени и должность заместителя народного комиссара по военным делам Армении. Но карьера полководца его не прельстила. В декабре 1921 года Иосиф Герасимович обратился в президиум Кавказского бюро ЦК РКП(б) с просьбой направить его на политическую учебу, потому что он «более приспособлен для работ в области лекторской и литературно-агитационно-пропагандического характера» (орфография и пунктуация оригинала).

Крест на партбилете

В 1922 году Иосиф Герасимович переехал в Москву, стал слушателем курсов марксизма-ленинизма. В 1924 году возглавил отдел агитации и пропаганды Замоскворецкого райкома РКП (б), в 1925 году — отдел печати Московского партийного комитета, в конце 1928 года отбыл в подмосковную Коломну, где требовался ответственный секретарь уездного комитета партии. А 27 сентября 1929 года его назначили ответственным редактором одновременно «Рабочей Москвы» (нынешняя «Московская правда») и «Вечерки».

К сожалению, о работе Лазьяна в нашей газете сведений не нашлось: статей (по крайней мере под своим именем) он не публиковал, никто из мемуаристов его не упоминает. Последний подписанный им номер «Вечерки» вышел 27 февраля 1930 года. В «Рабочей Москве» он задержался дольше. Там случилась странная история, которую сын Лазьяна знает в пересказе матери.

— Вечером 17 марта отец подписал очередной номер и уехал домой, — говорит Юрий Иосифович. — Ночью в типографию явился Константин Уханов, председатель исполкома Моссовета, и приказал разместить заметку о том, что президиум исполкома постановил закрыть в Москве и области 56 церквей.

Наутро Лазьян узнал, что ЦК ВКП(б) объявляет ему выговор «с предупреждением, что в случае допущения впредь таких сообщений будет поставлен вопрос о его исключении из партии». Через Серго Орджоникидзе, своего товарища по кавказскому фронту, Иосиф Герасимович получил аудиенцию у Сталина.

— Мама запомнила со слов отца, что Сталин стал обращаться к нему на «ты», и отец ответил ему тем же, да еще и кличку «Коба» приплюсовал, — делится подробностями Юрий Лазьян. — На ее вопрос, как он мог позволить себе такое, отец сказал что-то вроде: «А почему бы и нет?»

После этого Лазьян руководил «Рабочей Москвой» еще три месяца: последний номер он подписал 15 июня 1930 года. Но, как предполагает сын, эта история подтолкнула его к тому, чтобы получить еще одно образование и перейти на другую работу.

1992 год. Справка о посмертной реабилитации Иосифа Герасимовича

Уроки английского

В 1934 году Иосиф Лазьян окончил Институт красной профессуры, где, помимо прочего, отлично выучил английский. Его направили в Лондон: сперва он стал экономистом торгового представительства, через год — заведующим отделением ТАСС. Вместе с ним поехали жена и дочь.

— Моя мама, Галина Савельевна, стала работать химиком в лаборатории, которая осуществляла аналитический контроль нефти, поступавшей в Англию из СССР, — гордится Юрий Иосифович. — Моя 16-летняя сестра Нора в 1936 году окончила престижную школу — Parliament Hill School. Она одна из всего класса заслужила право поступить в Лондонский университет.

Побыть английской студенткой Норе Лазьян не довелось: 4 мая 1937 года отца отозвали в Москву. 3 июня Иосифа Герасимовича назначили заведующим Государственным учебно-педагогическим издательством (Учпедгиз). Галина Савельевна и Нора не сразу смогли к нему присоединиться. 12 июня Лазьян написал дочке в Лондон: «Учебников я тебе подобрал! Мы сейчас печатаем их в миллионах экземпляров. К 1 августу мы выпустим 77 млн учебников! Этого не в состоянии делать, кроме нас, ни одно издательство в мире! А как приятно работать для советских ребят!» А в приписке, предназначавшейся жене, добавил: «Напрасно ты так думаешь о моей работе. Я очень доволен. Приедешь — увидишь».

«Методы следствия и насилия»

К празднику 7 ноября 1937 года в квартире Лазьяна в Доме на набережной стали готовиться еще с вечера. Стол в гостиной застелили белой скатертью — чтобы утром осталось лишь расставить приборы... У сорокалетней Галины Савельевны был заметен живот: через четыре месяца она ожидала второго ребенка.

Ночью за Иосифом Герасимовичем пришли. 9 мая 1938 года Лазьяна судили. Много лет спустя сын прочтет материалы по его делу и узнает, что выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР заседала всего двадцать минут. Лазьяну предъявили обвинение по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР, по четырем пунктам: шпионаж (п. 6), промышленный саботаж (п. 7), терроризм (п. 8), а также «всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе контрреволюционных преступлений» (п. 11). Виновным он себя не признал, от данных ранее показаний отрекся. Еще бы: как узнает сын из справки о реабилитации, их добывали с помощью «незаконных методов следствия и насилия». Проще говоря — под пытками.

Приговор был приведен в исполнение в день суда. Родственники об этом ничего не знали. Чтобы не выдавать масштабов террора, семьям репрессированных сообщали, что осужденный отправлен в лагерь, а потом задним числом присылали извещение, что он якобы умер там своей смертью.

— Мама не отказалась от отца, хотя могла вылететь и с работы, и из партии, — говорит Юрий Лазьян. — Она писала в различные инстанции, боролась за его честь. Ей отвечали, что в пересмотре дела отказано.

Умница Нора окончила в 1945 году медицинский институт и отправилась на Дальний Восток. 1 ноября 1946 года старший лейтенант медицинской службы Лазьян погибла на острове Итуруп: ее застрелил советский часовой рядом с госпиталем, в котором она работала. Если учесть, что перед отъездом два сотрудника Министерства государственной безопасности безуспешно пытались вербовать девушку в «стукачи», трагедия может показаться не случайной. А если еще и вспомнить судьбу ее отца… В том же 1946 году, 22 декабря, с Лубянки в ЗАГС Замоскворецкого района отправилось распоряжение: зарегистрировать смерть Иосифа Лазьяна, произошедшую якобы 18 марта 1943 года от паралича сердца.

4 июня 1955 года Иосиф Герасимович был посмертно реабилитирован. Его имя снова стало появляться в прессе, в публикациях документов и в мемуарах о Гражданской войне. Юрий Лазьян любовно собирает все упоминания о своем отце, даже самые краткие: он мечтает написать книгу о нем. И будет рад, если обладатели материалов об Иосифе Герасимовиче свяжутся с ним через нашу редакцию.

1992 год. Справка о посмертной реабилитации Иосифа Герасимовича

ДОСЛОВНО

«…журналист Лавуазьян… был молод душой и годами, но в его кудрях, как луна в джунглях, светилась лысина.

— Противно на вас смотреть! — кричал он провожающим. — Разве вы можете понять, что такое Восточная Магистраль!

Если бы руки горячего Лавуазьяна не были бы заняты большой пишущей машинкой в клеенчатом кучерском чехле, то он, может быть, даже и побил бы кого-нибудь из друзей, так он был страстен... <…> Лавуазьян в интересах газетной информации [однажды] переоделся женщиной, проник на собрание баптисток, о чем и написал большую антирелигиозную корреспонденцию <…>

Шли третьи сутки пути. <…> Московские корреспонденты, иссушаемые вынужденным безделием, подозрительно косились друг на друга. «Не узнал ли кто-нибудь чего-нибудь и не послал ли об этом молнию в свою редакцию?» Наконец Лавуазьян не сдержался и отправил телеграфное сообщение: «Проехали оренбург тчк трубы паровоза валит дым тчк молнируйте инструкции аральское море лавуазьян».

(И. Ильф, Е. Петров, Золотой теленок. 1930 г.)

________

Иосиф Лазьян ни в коем случае не является прототипом героя: к моменту написания романа он не был ни молодым, ни лысым, не сочетал редакторскую работу с репортерской. Но источником для фантазии авторов явно послужила именно его фамилия («скрещенная» с фамилией французского химика XVIII века Антуана Лавуазье). Сведений о взаимоотношениях Ильфа и Петрова с Лазьяном обнаружить пока не удалось.

ЦИФРА

125 тысяч экземпляров — таков был тираж «Вечерки» в январе 1930 года, при Иосифе Лазьяне