Украсть у Бога. Подборка осенних книг

Играть в шахматы лучше одному, с самим собой, дабы избежать унижения от поражения в партии. Так же и в поэзии: главная беседа — это беседа с собой.

Некогда было сказано: «Начинающие поэты — заимствуют у великих, средние поэты — воруют друг у друга.

И только большие поэты воруют у Бога». Вот круг и замкнулся… Только не у Дмитрия Александровича Пригова — тот придумал лазейку, он вообще был придумщиком, вовсе не поэтом.

«Я просто деятель культуры», — говорил он себе. Культура — дело масштабное, не такое кулуарное, как поэзия. Поэзия для ДАПригова (он так подписывался) — просто инструмент культуры и не более, а вот культура публична.

Писать биографию Дмитрия Александровича Пригова в стиле известной и весьма уважаемой серии ЖЗЛ, увы, невозможно.

Пригов едва ли относил себя к людям замечательным — то есть замеченным многими и многими же услышанным. Впрочем, это и понятно, ведь ни поэтом, ни художником, ни музыкантом он себя не считал, но гордо именовал себя «работником культуры». (Стало быть, известную серию специально для Дмитрия Александровича имело бы смысл переименовать в ЖРК — жизнь работника культуры.)

Книга, выходящая в издательстве ЭКСМО, и есть попытка такого жизнеописания, в основу которого положены знаменитые прогулки Пригова по Москве — городу, в котором он родился, который бесконечно любил, всякий раз обретая — на его бульварах и в кривых переулках, в коммунальных квартирах и на набережных, в парках и новостройках — вдохновение.

Важно понимать, что поиск приговской интонации в Беляеве или в Сокольниках сопряжен с путешествием во времени, когда из дома на Спиридоньевке выходит маленький мальчик-инвалид, а в панельную девятиэтажку на улице Академика Волгина возвращается взрослый мужчина, известный работник культуры, один из творцов так называемого московского концептуализма.

Книга «ДАПригов. Пространство для эха» задумывалась давно, но писалась довольно быстро, временная линия не вполне имеет хронологическую последовательность и событийную достоверность. Текст более тяготеет к прозаическому вольнодумству, когда образ главного героя, будучи помещенным в известные обстоятельства, развивается по воле авторской интонации.

Достаточно вспомнить так, увы, и не состоявшийся, но описанный в книге перформанс — вознесение в несгораемом шкафу на крышу общежития Дома студента на Вернадского (ДСВ): «Дмитрий Александрович подходит к рукомойнику, снимает рубашку и начинает умываться до пояса холодной водой, от которой вздрагивают мышцы спины и живота.

60-ваттная лампа накаливания отражается в зеркале, вмурованном в стену над раковиной, а под потолком ветвятся провода, намотанные на керамические пробки изоляции.

Дмитрий Александрович щедро орошает лицо, шею, грудь, набирает в ладони ледяную воду и через плечо выплескивает ее на спину, результатом чего становится возникновение на кафельном полу внушительных размеров лужи. Затем тщательно вытирается белым вафельным полотенцем…

Общежитие МГУ на Вернадского имеет дурную славу. В 1980-х почему-то именно здесь путем выхода из окон сводили счеты с жизнью студенты-гуманитарии: неразделенная любовь, алкогольный угар, экзистенциальный кризис, политические мотивы....

Дмитрий Александрович надевает белую рубашку с длинными рукавами и выходит в вестибюль общежития, где его уже ждут несколько человек, а также здесь возвышается специально для того принесенный огромный бельевой шкаф старого советского образца — двухстворчатый, украшенный аляповатой резьбой и совершенно неподъемный».

Наблюдая за вознесением Дмитрия Александровича над городом, мы как бы переживаем те чувства, которые, вероятно, испытал он, пытаемся следовать за ходом его мысли, и это следование страшит, будоражит воображение, но иного пути хотя бы приблизиться к пониманию того, кем был этот фантастический человек, у нас нет.

Незадолго до смерти Пригова я брал у него интервью. Дело было в гостинице «Космос»: в советском жутко неуютном люксе он сидел на кровати в шерстяных носках, поджав ноги под себя. Очень спокойно говорил. Это было самое уютное и трогательное явление нашего города...

СПРАВКА

Дмитрий Пригов (1940–2007) — художник, скульптор и поэт. Один из основоположников московского концептуализма в литературе. По образованию скульптор (некоторое время работал в архитектурном управлении Москвы), стихи начал писать в 1956 году, а публиковаться на родине — в 1986-м. Выпустил несколько сборников стихов. Его картины после смерти выставлялись в Эрмитаже и Третьяковской галерее.