Если перебрать своих друзей и знакомых, то у каждого наверняка найдутся те, кто из города вдруг переехал жить в деревню, завел свое хозяйство, дом. Явление это пока не стало массовым, но небольшой ручеек людей, которые уезжают жить на волю, обозначился четко. Почему состоявшиеся, устроенные горожане выбирают сельскую жизнь, «Вечерняя Москва» решила выяснить на примере одной многодетной столичной семьи, которая с некоторого времени живет в Тверской области.

От Москвы до деревни Дудорово Торжокского района Тверской области на машине — пять часов. И это еще по относительно хорошей дороге, без пробок.

После съезда с федеральной трассы М-9 попадаем на проселочные дороги. Все меньше жилья по обочинам дорог и все больше фур, груженных сосновым кругляком. После московских пригородов, сплошь застроенных коттеджными поселками и торговыми центрами, чувствуется глушь. Над домами редких деревень поднимаются столбики дыма — такая пастораль не от хорошей жизни — газ есть далеко не везде. Что это — другой мир, другая страна?

— Здесь многое необычно, например, слово «кагат». Местные так называют «мусорки», хотя в словаре Даля оно обозначает хранилище овощей. Вместо «было» говорят «быше», — объясняет Евгения Кирюхина, наш сегодняшний водитель и хозяйка дома, в котором нам предстоит провести ближайший день.

Кирюхина работает медсестрой в столичной Первой градской больнице имени Н.И. Пирогова. После смены она едет в деревню, где живут ее дети и их бабушка, мама Евгении Татьяна Глебовна. Дорога непростая — метет острая мелкая поземка, машину то и дело трясет на колдобинах. Но Евгения излучает уверенность: за рулем она уже 13 лет, да и путь этот ей привычен.

— Переехать мы решили после того, как у старшего сына Петра нашли астму. В городе он просто загибался. Кожа его стала как пергамент — сухая и желтоватая. Нужно было срочно что-то делать. И мы решили уехать в деревню. Так и оказались в Дудорове. Дом купили на материнский капитал, — рассказывает Кирюхина.

Слева от нас мелькает указатель — «Добро пожаловать в Торжокский район». Остался примерно час езды. Еще через какое-то время навстречу нам летит следующий указатель. От надписи веет Стивеном Кингом — «река Тьма». Однако окружающая местность не несет никаких следов мистики — все те же уютные домики, над которыми клубится дымок, а саму «инфернальную» реку мы даже не видим — она зарыта где-то под снегом в овраге.

— Мы переехали в деревню... как бы это сказать... сразу. Можно сказать, спонтанно. Я тогда не умела вообще ничего из того, что должен, по идее, уметь сельский житель. Даже элементарные основы — и те не знала. Горожанка до мозга костей. Представьте себе — я думала, что шифер к крыше приклеивают клеем, — со смехом вспоминает Евгения.

Так что хозяйство, по ее словам, заладилось не сразу — пришлось набить немало шишек.

— Конечно, я почитала кое-какие советы в Интернете, но все равно без практического опыта пришлось туго. Покупка первого десятка кур закончилась провалом — продавец обманул нас и продал семь петухов и трех декоративных кур, которые не несут яйца в принципе. Но вообще, если не совершать грубых ошибок, то хозяйство перейдет на самообеспечение уже на следующий сезон. Главное — переезжать в деревню весной и сразу сажать урожай.

Жительница деревни Христина Попова с домашним питомцем котом Мурзиком / Фото: Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»

Дудорово — деревенька небольшая. Ее можно вообще не заметить и проехать мимо. На главной улице, которая изгибается углом, в ряд стоят несколько домов. Два бесхозных, с пустыми и мрачными глазницами окон. Вообще заброшенных домов в деревне немало. Часть их разобрали на дрова. Но следующий за ними уже с новым забором из профлиста, за которым видно добротную крышу и стены, обшитые сайдингом. На стене — спутниковая антенна, перед воротами три трактора, словно три битюга. Зажиточный дом, крепкий. Мы же останавливаемся у следующего. Он попроще соседского, но и поуютнее будет. Деревянные, выкрашенные зеленой, потемневшей местами краской стены, калитка. На окнах — аккуратные занавески и цветы. Здесь нас ждут.

Несколько лет назад на этом месте был другой дом, но он сгорел. К счастью, никто не пострадал — семья успела вовремя выскочить, хоть и кто в чем был. Отзывчивые соседи не дали пропасть — немедленно разобрали детей и бабушку Татьяну Глебовну по своим домам. Нынешний дом — муниципальный, предоставленный им администрацией района. Главное, лишь бы жили здесь и никуда не уезжали.

Во дворе нас встречает шумная дворняга Найда. Ее звонкий лай, как сигнал домофона, сообщает хозяевам, что приехали гости. За собачьей будкой расположился сарай с дровяным складом. Еще один склад, но поменьше — в сенцах. На свежих березовых и осиновых поленьях сидит кот Мурзик. Он, как выясняется, тоже переехал сюда из Москвы. Чувствует себя отлично.

— Дрова я тоже не сразу рубить научилась, — рассказывает Евгения, пока мы осматриваемся, вдыхая в себя свежий загородный воздух. — Соседям было чудно сначала: мол, как это москвичка и сама рубит дрова. «Корона не мешает?» — шутили. А вообще, соседи наши — очень добрые, отзывчивые люди.

Зайдя в дом, Евгения раскладывает на столе гостинцы — кому мармелад, кому леденцы. Самый младший в семье — пятилетний Иван. Остальные четверо — в школе, каждый день их забирает и привозит домой автобус. Ближайшая школа — в селе Высоком, что в считанных километрах от Дудорова.

Тем временем мы идем смотреть хозяйство. Участок небольшой, соток десять. Неужели хватает? Оказывается, да!

— Я выращиваю овощи по методу Джейкоба Миттлайдера в теплице. Был такой американский овощевод. На одной грядке у меня сидят помидоры и зелень. И все отлично всходит, — говорит Евгения, пробираясь по снегу к курятнику. Рядом с тропинкой стоит оцинкованный бак. Под моей родной Тулой, например, нашлось бы немало мест, где лихие соседи давно бы «приделали к нему ноги». Здесь — по-другому. Отношения между людьми простые.

Курятник добротный, теплый. Несушкам здесь хорошо. Одну из них уже аккуратно, как игрушку, обнимает младшенький Ваня. Рядом с курами живут индоутки.

— По сезону мясо птицы мы продаем в Москве на ярмарках. Однажды даже на Красной площади торговали. Так, уехав из столицы, мы вернулись туда с птицей, — говорит Евгения.

Для того чтобы хозяйство приносило доход, птиц должно быть не меньше сотни. Хорошим подспорьем будет корова, но с ней нужны принципиально иные мощности — расширяться нужно.

— Самое главное — я никого ни к чему не призываю. Мне и моей семье в деревне хорошо, — говорит Евгения. — Есть немало тех, кто разделяет мою точку зрения и уезжает из большого города. Но это личное дело каждого. Я не считаю, что деревня — это панацея для каждого. Главное, что моим детям тут хорошо. Летом они выходят гулять, еще когда утренний туман стоит. Никакие увлажняющие кремы потом не нужны!

Зимой индоутки живут в теплице / Фото: Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»

После экскурсии по двору возвращаемся в дом, и в это же время из школы возвращаются остальные дети: семилетняя Дарья, двенадцатилетний Петр, тринадцатилетняя Христина и старшая — пятнадцатилетняя Агафья. Все они для Евгении родные, хотя и не все кровные. Так, Христина — племянница Евгении, дочь ее сестры, которая умерла. Агафья — дочь второй сестры. Та работает в Москве и к родне в деревню приезжает, как на дачу. Раздеваясь, ребята обсуждают предстоящую олимпиаду по английскому языку. Умывшись, все вместе накрывают стол. Младшие ребята моют зелень, старшие режут ее в салат. Шутки, смех, ребячьи добрые «подколы». Как должны выглядеть счастливые дети? Наверное, именно так.

— Мы про город-то и не забываем, — говорит Евгения. — И в Москву вместе ездим, и в Питер. По другим интересным местам.

В этой семье так сложилось, что мужей и отцов нет. Но в новинку ли нам на Руси такое бабье царство? Бабушка Татьяна Глебовна на жизнь жаловаться не привыкла.

— В Москве у нас осталась хорошая квартира в центре, но туда меня не тянет, — говорит она, разливая чай. — Здесь все по-другому. В большом городе чувствуешь себя винтиком. А тут ты всегда на виду, соседи замечают, какое настроение, во что одета. В деревне люди очень хорошие живут, искренние, открытые.

В процессе беседы оказывается, что неспроста такая тяга к этой земле. История семьи связана с родом князей Шаховских. А родовые их земли — как раз недалеко от Дудорова.

— Нужно жить сегодняшним днем и не жалеть о том, что когда-то было. В мире, главное, не приумножать зла и уметь прощать, — говорит Татьяна Глебовна. Слова ее звучат по-евангельски добро, кротко и в то же время весомо.

Когда мы прощаемся, собираясь в обратный путь, она крестит нас и тихо шепчет слова молитвы.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Аркадий Тишков, заместитель директора Института географии РАН:

— Сегодня целый ряд населенных пунктов, расположенных на расстоянии от 300 до 500 километров от Москвы и Санкт-Петербурга, поддерживают свое существование за счет жителей этих городов. Сегодня уже не редкость, когда деревни населяют жители мегаполисов или городов-миллионников. По сути, деревня для них становится вторым домом. Примерно такая же картина исхода из городов, которую мы сегодня наблюдаем, имела место в 70–80-е годы, когда городские жители стали скупать оставленные деревенские дома.

Правда, если в то время они были скорее дачами, куда приезжали на выходные или летом, то сегодня в деревнях живут круглый год. Мы имеем целый ряд профессий, которые могут работать удаленно, — это те, кто связан с компьютером, творчеством, когда нет необходимости каждый день приходить в офис. Получая доход в городе, они живут в деревнях. Благодаря этому сельская местность оживает, там, где еще лет 15–20 назад была мерзость запустения, сегодня повышается спрос на потребительские товары. Активное городское население проводит в деревни электричество, газ, где это возможно. Появляется спрос на стройматериалы, появляется стимул инвестировать в развитие деревенских территорий.

Вадим Рошка, глава фермерского хозяйства в Тверской области:

— Многие люди приезжают в деревню, начитавшись или насмотревшись красивых сказок, не зная, что такое работа в селе. А это тяжелый труд, когда с 4–5 утра и до вечера никуда не отойдешь от скотины. Поэтому такая увлеченность у неофитов быстро заканчивается. Дело в том, что для получения результата нужно навоз поубирать года два-три. А потом придется учиться производству продукта, который должен идти на продажу. Мы, например, учились делать сыр три года!

И если бы не подспорье в виде мясного животноводства, то прогорели бы. Так что заводить хозяйство, которое будет приносить основной доход, очень рискованно и опасно с точки зрения финансов. Другое дело, если хозяйство — просто источник продуктов при наличии основного дохода в другой сфере. Например, если глава семейства живет и работает в городе, а его семья в деревне, то это — отличный вариант. Экологичные, свежие продукты, натуральное питание, свежий воздух.

Иногда люди думают, что они будут жить в городе, а в деревне кто-то будет за деньги приглядывать за их хозяйством. Этот вариант на практике не работает совершенно! Без личного присмотра начинается бардак. Увы, это данность. Так что, по моим наблюдениям, до 90 процентов людей, которые приезжают в деревню и думают наладить тут свое хозяйство, которое приносило бы основной доход, оказываются у разбитого корыта и возвращаются в город.