Ностальгия по парному молоку

По социологическим опросам, половина московских школьников убеждены, что коровы доятся не только молоком, но и сразу кефиром по 56 рублей за литр.

Москвичи постарше еще помнят вкус настоящего молока. Из ближнего Подмосковья его привозили в бочках и разливали народу прямо в бидоны, тут же продавали творожные бомбы в марлевых мешочках и сметану, которую можно было резать ножом. Ностальгия по тем временам не дает покоя и столичном начальству. Лет пять назад мэрия пыталась наладить выездную торговлю, но дело не пошло. Вроде бы «бочкарей» замучили проверками, от непривычных к сырому молоку граждан пошли жалобы на расстройство желудков. Возможно, все так и было.

Но, похоже, главная причина в другом. В хозяйствах Московской области всего 130 000 коров. В прошлом году они произвели около 700 тысяч тонн молока. Если даже не оставить ни литра жителям Подмосковья, а отдать весь надой москвичам, то каждому достанется не больше пипетки. Москве же требуется ежегодно как минимум 3 миллиона 650 тысяч тонн молока при нынешнем потреблении 250 килограммов на душу населения.

Расчет, естественно, на провинцию. Кажется, уж там-то, на вольных просторах, молочных продуктов немерено, могли бы и с Москвой поделиться. Увы, «натурального» изобилия в провинции тоже нет. Причина все та же — неуклонное сокращение отечественного молочного стада.

Прошлым летом на Триумфальной площади в Москве представители АККОР и Аграрной партии устроили пикет в поддержку отечественных производителей и против несправедливых, по их мнению, рыночных отношений.

— Это не рынок, а какой-то геноцид, — жаловался прохожим прибывший со Смоленщины фермер Владимир Внуков. — Крестьянин вкалывает больше всех, а имеет меньше любого посредника. Сливки снимают переработчики и торговля. Вот почему у вас в Москве цены жуткие!

При слове «цены» москвичи сплотились вокруг фермера, и все вместе дружно стали их ругать.

— А качество продуктов? — заводил аудиторию крестьянский агитатор. — Разве сравнишь с нашим, деревенским?

Сравнить было можно: Внуков припер из дому бидон сметаны и угощал всех подряд. Людям нравилось, интересовались, на каком рынке дядя торгует.

— Да не торгую я, — оправдывался Владимир. — Работу не бросишь — у меня 30 коров, 200 гектаров пашни — кручусь как белка в колесе.

Дегустаторы пожимали плечами: а чего тогда завлекать своей сметаной? Ну как? Чтоб Москва знала: есть еще в стране настоящие продукты и не перевелись люди, которые умеют их делать. Но в целом отчаянная акция аграрника не удалась.

Москва и так в курсе, что где-то есть и парное молоко, и кубанный творог, и утренние сливки, которые к вечеру превращаются в густую сметану, и стоят они по-божески, особенно если сидеть рядом с коровой. Да только столице от этого ни холодно ни жарко.

Значительная часть молочных продуктов в России изготовлена из порошкового молока. Причем ввезенного из-за границы в больших количествах. Правительство рассчитывало, что благодаря этим мерам молочные продукты в России подешевеют, ведь стоимость порошка гораздо ниже, чем у натурального продукта. К тому же из одного килограмма суррогата можно получить 7 килограммов молока, а то и 10, если развести его водой пожиже. Но продукты почемуто не дешевеют.

Два года назад был найден, казалось бы, действенный способ умерить аппетиты производителей и привести в чувство цены на молочную продукцию. Госдума изобрела Федеральный закон «Технический регламент на молоко и молочную продукцию», который должен был назвать все своими именами: цельное молоко — молоком, а все остальное — молочными напитками. Считалось, что у покупателя будет выбор — пить натуральное, но дорогое молоко или дешевое, но разведенное водой.

— Покупатель может и не узнать, что на самом деле внутри упаковки, — говорит эксперт молочного рынка Евгений Краско. — Вот в Москве на каждой пачке написано «молоко натуральное», а зимой почти 100% продукции делается из порошка, летом — на 70%. Заставить писать правду? Вопрос интересный. Когда закон вступил в силу и на московских прилавках появились упаковки с надписью «Молочный напиток», покупатели дружно обходили странный продукт, выискивая привычное «цельное молоко». Хотя содержимое пакетов, честно признаются производители, было абсолютно одинаковым, как, впрочем, и цена. В итоге 60% из нескольких десятков тысяч тонн продукта в «новой одежке» пришлось отправить в утиль.

— Фермы надо возрождать, а не переписывать этикетки, — говорит фермер из Наро-Фоминского района Виктор Сухоруков, у которого восемь дойных коров и 12 телок на подходе. — Лучше бы дали мне субсидию из тех денег, что потрачены на ненужную затею, я бы еще голов 20 прикупил — и все: нормального молока хватило бы на все школы в районе.

Сухорукову, конечно, ничего не дали — не тот у него масштаб, хотя мысли — весьма здравые, государственные.

— По идее, обеспечить Москву своими продуктами под силу и подмосковным фермерам, — считает он. — В области зарегистрировано около 7 тысяч фермеров, средний размер хозяйства — 8,5 гектара, в сумме около 60 тысяч гектаров. С таких площадей кормятся весь Бенилюкс и часть Германии. В Москве жителей все-таки поменьше.

В теории, на заре перестройки, так и предполагалось.

Жизнь, как водится, внесла серьезные коррективы. Из 7 тысяч фермерских хозяйств Московской области сейчас реально занимаются сельскохозяйственным производством не более девятисот, остальные на грани разорения. Почему?

Причин множество: невозможно взять кредит на развитие, высокая цена горюче-смазочных материалов, из-за чего условный килограмм подмосковных продуктов стоит столько же, сколько такой же, но привезенный из Испании.

Довольно быстро сокращаются и подмосковные сельхозугодья — на них все больше вместо пшеницы колосятся коттеджи, а вместо коровников — дачи москвичей. Немощных фермеров, 50% хронически убыточных сельхозпредприятий и 3,5 тысячи голов крупного рогатого скота на всю область.

Столице, что называется, и на один жевок не хватит. Как быть? Менять сельскохозяйственную политику. Этим сейчас и занимаются власти Московской области. Перед Новым годом в Раменском районе запущен животноводческий комплекс на 2400 коров, в Коломенском — на 1200. Вместе они будут производить 29 тысяч тонн молока в год. Пока это не много.

Образно говоря, к той «молочной пипетке», которая сейчас приходится на каждого москвича, добавится еще по капле. Но Московская область собирается расширять молочное животноводство аж до семи комплексов. Вот так, глядишь, к любимому нашими властями 2020 году каждому из нас нальют по стакану натурального молока. А московские школьники наконец узнают, как выглядит живая корова.

С ножом на буренку

Почти каждое лето крестьяне массово пускают буренок под нож, сокращая и без того малочисленное российское стадо.

Вот и в селе Михайловка осталась одна буренка на 128 дворов.

— Вот хряка докормлю — и все, тоже зарежу корову, — уныло говорит зачинательница здешнего молочного бизнеса Вера Никишина, вываливая свиньям в корыто очередной таз творога.

Пять лет назад у Никишиной было три коровы, 36 — во всей Михайловке. Бизнес вроде шел нормально. А потом началась какая-то вакханалия.

— Молокозаводы стали воротить нос: дескать, у частников молоко не того качества. Им с порошком, конечно, выгоднее работать.

Потом с нами перестали рассчитываться. Потом выросла цена на ГСМ, на корма, а на молоко — нет. Вот так бизнес и загнулся, — резюмирует Вера.

Крестьянский бунт

Прошлым летом крестьянские бунты против несправедливой цены на молоко прошли по всей России. На Кубани фермеры демонстративно выливали молоко свиньям.

В Ставропольском крае, где за литр молока жирностью 3,8 процента стали давать всего семь рублей, весь июль шли стихийные митинги. Одно из акционерных обществ Тюменской области вообще пустило под нож молочное стадо по принципу «Нет коровы — нет проблем».

16 человек претендуют на одно вымя

По данным Росстата, на 1 января 2012 года во всех категориях хозяйств насчитывалось 9 миллионов коров. То есть на одно вымя в стране сейчас претендуют человек 16.

При среднем российском надое в 2,3 тысячи килограммов в год, несчастная корова даже теоретически не способна обеспечить молоком всех желающих. Вот поэтому молочные напитки, изготовленные из порошка, составляют 70% рынка.

СПРАВКА

Общая численность молочного стада в России — 9 миллионов 300 тысяч голов. В личных подсобных хозяйствах содержится 5 миллионов 65 тысяч коров, на сельхозпредприятиях — 3 миллиона 65 тысяч. Частники производят 16 миллионов тонн молока в год, в СПХ — 15 миллионов тонн, 14 — перерабатывается.

ЦИФРЫ

380 литров в год — медицинская норма потребления молока в России. Москва потребляет около 300 литров на человека, регионы 230–240 литров.

ЧТО ПОЧЕМ?

● Самая распространенная цена за литр молока в московских супермаркетах — 40 рублей.

● В Англии пинта (0,568 литра) цельного молока стоит 0,42 фунта, около 38 рублей за литр.

● В Америке галлон (3,79 литра) продается за $3–4, 29 рубля за литр.

● В Дании литр молока — 6,5 датской кроны, в рублях — 34,5 за литр.

● В Германии — 0,7 евро, 27 рублей за литр.

● На Украине цена на цельное молоко колеблется от 3 до 8 гривен (15–40 рублей).

● В Казахстане 1 литр стоит 120 тенге (23,5 рублей).

● Самое дешевое молоко в Белоруссии — от 900 до 1300 белорусских рублей, что составляет 10–14,5 российского рубля.

ГДЕ ГОРОЖАНЕ ПОКУПАЮТ МОЛОКО

Продовольственный магазин 56,3

Крупные супермаркеты 17

Мелкооптовые рынки 12

Киоски 8,1

Магазины молочных продуктов 8

Источник: romir.ru

Андрей Даниленко, председатель Правления Союза производителей молока:

Молоко — единственный продукт, за счет которого человек получает все необходимые микроэлементы и витамины. Особенно когда оно живое и натуральное — из-под коровы.

Корову, увы, под каждым окном не заведешь, сейчас другое время, отмеченное модернизацией, глобализацией и в том числе поиском новых продуктов и подходов к их производству. Чтобы сделать молоко более привлекательным для потребителя, в него стали добавлять даже шоколад, фрукты, сахар и наполнители. С другой стороны, непростые экономические условия 1990-х годов вынудили производителей переходить на сухое порошковое молоко, которое, конечно же, делает продукт более доступным для покупателя, но не имеет всех ценных качеств натурального, живого продукта.

Европа, например, уже давно сделала выбор между ценой и качеством.

Там в магазинах стоят автоматы по продаже пастеризованного парного (охлажденного) молока.

Оно недешевое, но рачительные европейцы давно подсчитали, что, потребляя натуральные продукты, они, образно говоря, экономят на таблетках. В этом же русле строится и государственная политика: чем больше «живой» еды, тем меньше расходов на здравоохранение.

В России достаточно высококачественной и натуральной сельхозпродукции натурального происхождения.

Как сделать ее более доступной для населения и в частности, для москвичей? Необходима государственная поддержка отечественных сельхозпроизводителей для стимулирования их деятельности и продуманная система материальной помощи малообеспеченным, что увеличит покупательский спрос.