Филигранное ремесло торговли

Каждый знает: сегодня встреча с продавцом — в продуктовом, обувном или любом другом магазине — может обернуться стрессом. Кажется, что человек оказался в этом месте поневоле, покупателей ненавидит или в лучшем случае презирает, себя жалеет, о товаре ничего не знает. Поэтому встреча с Валентиной Кузьминичной Пешехоновой поразила меня неожиданным ощущением: как будто я побывала в удивительном музее. Музее исчезнувшей Москвы.

Легкая, подтянутая, внимательная — я и не знала, что это и есть герой моего очерка, а подошла прямо к ней. Она стояла за прилавком старейшего московского магазина «Народные промыслы России» и улыбалась.

Оказалось, что Валентина Кузьминична работает в торговле уже пятьдесят лет. Я бы в это не поверила, но когда она произнесла название своего первого магазина, мы оказались в той послевоенной Москве, где несбыточной мечтой женщин был кусочек хорошего мыла.

Валентина Кузьминична родилась в Москве. Ее маму привезли сюда из деревни в Липецкой области строить Мосрыбокомбинат. Когда Вале Ворохобиной исполнилось 16 лет, она пошла работать ученицей продавца в магазин «Парфюмерия» на Пушкинской улице. Директором магазина была Мария Горелова, которая не имела специального образования, пришла в торговлю от станка и оказалась не начальником, а судьбой для своих подопечных, в том числе и для Валентины Кузьминичны.

В магазине у окна стоял большой старинный стол.

И вот появлялись древние старушки, покупали пудру «Лебяжий пух» за 10 копеек или губную помаду в бумажном колпачке за 27 копеек, на полдня усаживались к столу, смотрели в зеркала и снова становились дамами. И никто никого не выгонял.

Горелова заставила Валю окончить 11-й класс, пойти на курсы кройки и шитья, во время отпуска оформляла уборщицей. Она говорила, что молодым еще не пора отдыхать, а нужно постоянно работать и учиться. Чтобы они много знали, все умели и могли заработать себе не только на кусок хлеба, но и на платье или шубу. Мария Ильинична научила их работать и жить с достоинством.

Рядом были главные столичные театры, и к ним заходили люди, которых весь СССР видел на экранах или сцене.

А еще Валентина Кузьминична на всю жизнь запомнила, как раз в год старинный друг Марии Ильиничны, ректор МГУ, приглашал их в гости на обед. Осколки воспоминаний: всех поражало то, что на столе не было угощения — к каждому гостю подходили и предлагали блюдо; посреди стола стоял петух с напитком, и когда из него наливали, он пел; в гостиной стоял комод, в нижнем ящике которого хранилось какоето благоуханное мыло; на стене висела картина с обнаженной женщиной, и хозяин дома заставлял рассматривать ее и говорил: смотри внимательно, она вот-вот повернется… Конечно, это Мария Ильинична выдала Валентину замуж. А будущему мужу сказала: она все умеет. Может работать хоть уборщицей, хоть министром.

Я спросила, почему Валентина Кузьминична не пошла работать в продовольственный магазин.

Она ответила: я очень люблю рассказывать про товар, о котором знаю все, но не смогу продать людям то, что нужно выбрасывать. И произнесла слова, которых я никогда раньше не слышала: «Я болею торговлей. Мне хочется помочь людям сделать правильный выбор, даже когда я сама покупаю…» Вот откуда это невероятное достоинство. Она стоит за прилавком как человек, который все тут сделал своими руками, — так бывает только с теми, кто гордится тем, что продает. Про гипюр из Нижнего Новгорода, про тверские, архангельские, вятские, елецкие изделия может рассказать так, что оторваться невозможно.

А какая, говорит она, была филигранная работа в изделиях из Тарусы… Директора фабрики убили несколько лет назад, и мастерицы не могут выстоять перед напором нового времени. Работа дорогая, ручная, а покупатель этого не понимает.

Я спросила, как изменился покупатель. Раньше, сказала Валентина Кузьминична, мы этого не замечали, у нас были очереди, а теперь народу мало, и мы осознали: ушла культура общения. Скажем, хочешь что подсказать, а люди не слушают. Скорей всего, в этом виновата модная агрессивная торговля, когда за покупателем по пятам следует продавец и навязывает товар. Но факт остается фактом: обидеть может не только покупатель, но и про- давец. Есть особая категория: покупатели, которые начинают вспоминать, что раньше пудра стоила 10 копеек, а молоко — 16 копеек.

Люди застряли в прошлом веке. А еще отношение к торговле изменилось, потому что стало очень много вранья. Появилось много некачественного товара, и этот плохой товар испортил всех: и продавца, и покупателей.

Покупатели ни во что не верят, а продавцы очень часто не могут ответить на самый простой вопрос. Тут есть своя проблема. Продавец должен знать о своем товаре все, но люди, которые сейчас приходят в торговлю, не только ничего не знают, но и не хотят учиться. Нет, многие хотят, но учить некому — мало осталось тех, кто может научить.

Люди, которые родились после войны, хорошо помнят, как трудно было купить хорошую селедку.

Часто в магазинах продавалась «ржавая» сельдь. Наши мамы и бабушки как-то умудрялись ее вымачивать. Сварят картошку, накрошат лучок, глядишь — вот и обед.

Зато и радости было, когда кому-нибудь доставалась здоровенная банка селедки, которую делили между друзьями или соседями.

А у Валентины Кузьминичны сохранилось свое воспоминание, связанное с этой золотой рыбкой. Когда подходил к концу срок годности бесценных французских духов и нужно было продать их, Горелова говорила своим продавцам: продашь флакон — получишь селедку.

И продавали, и получали.

Я не удержалась и спросила у Валентины Кузьминичны: когда представители прекрасной половины человечества были более женственными, тогда или сейчас? Конечно, поколение 50–60-х годов было более женственным. После войны всем хотелось чего-то нарядного, праздничного.

А сейчас многим просто некогда подумать о том, что ты женщина. Мне понравилось, как она это сказала: не зло, а сочувственно, как и подобает истинной женщине.

История человечества — это во многом история торговли.

Когда люди начали открывать новые земли, они стали приезжать в незнакомые страны с диковинными товарами. История пряностей, кулинарии, тканей, моды — все начиналось с обмена товарами, с рассказа, с первой встречи. И поэтому главным в этом старинном деле по-прежнему остается человек, его отношение к людям. И хоть весь мир еще недавно переживал лихорадку больших магазинов, уже стало понятно, что без маленьких магазинов, без продавцов, с которыми можно поговорить, погоревать и порадоваться, в нашей жизни недостает чего-то очень важного.

Торгаш — это не профессия, а диагноз. Продавец — это старое как мир ремесло.

— Я безумно люблю эту профессию, — сказала на прощание Валентина Кузьминична Пешехонова. — Это от моего первого директора. Она научила меня уважать людей, себя и свой труд.

После встречи я зашла в магазин, чтобы купить сыр. Люблю угличский. Увидела ценник, на всякий случай переспросила — точно ли сыр из Углича?

— Честное слово, — сказала мне милая женщина и даже дала попробовать.

Дома обнаружила надпись: «Ошмянский сыродельный завод, Беларусь».

Зачем обманывать? Рассказала бы про этот сыр, я купила бы с удовольствием — но ведь проще соврать. И слово свое замарала.

Так на одну дружбу стало меньше. И больше я в этот магазин ни ногой. А есть продавцы, к которым я хожу всю жизнь. Теперь вот к Валентине Кузьминичне Пешехоновой буду ходить, даже если мне это будет не по дороге.