Замкадыши. Они покинули мегаполис и ни разу об этом не пожалели

Причины разные, но все как один твердят, что ритм большого города порядком надоел, хочется спокойной жизни, природы и гармонии. Причем окончательно связь с городом люди терять тоже не хотят, поэтому ищут альтернативные варианты.

Корреспондент «ВМ» проехал по селам и пообщался с теми, кто эту альтернативу нашел в Рязанской области.

Купить дом в Подмосковье для среднестатистического москвича слишком дорого, поэтому многие делают выбор в пользу приграничных регионов и селятся в деревнях, которые находятся на грани вымирания.

Эксперты соглашаются, что такая тенденция есть, но слишком слабая. Все же больше едут в мегаполис, а не наоборот. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что мнение столичных экспертов разнится с реальной картинкой сразу по нескольким параметрам, а деревня на самом деле находится на сложно ощутимой грани между вымиранием и возрождением.

Село Кафтейка

Старая деревянная изба хорошо протоплена. Мягкий свет растворяется в теплом воздухе, пахнущем березовыми дровами. На полу среди игрушек возятся двое мальчишек четырех и шести лет. За накрытым скатертью столом — сухощавый молодой человек и девушка в вытянутой футболке.

В какой-то момент Андрей и Катя решили переехать из столицы в деревню.

— Снимали квартиру, купить новое жилье не могли. Ну а мы всегда мечтали жить на природе, в доме, подальше от асфальта и машин, — говорит Андрей, когда я спрашиваю у него о том, что заставило их покинуть столицу.

— Пока не было детей, работали в офисе, было удобно. Но с их появлением мы почувствовали, что Москва не самое чистое место и решились на переезд, — дополняет его жена Катя.

— А как же детские сады, социализация? — спрашиваю, глядя на мающихся от скуки детей.

— В Ермише детский садик, но мы еще думаем, возить ли туда мальчиков. Они растут вдвоем. Может быть, попозже… — размышляет Катя. — Им здесь нравится. Гуляют на улице, играют с другими ребятами. А в Москве, чтобы с ребенком погулять, нужно брать коляску и папу.

— Кому-то комфорт нужен, горячая вода, унитаз, ванная... Мы после Москвы тоже были не готовы таскать воду из колодца. Но сейчас все можно сделать: сливную яму, водонагреватель, душ, и будет как в Москве, — снова вступает глава семейства. — Мы не жалеем о переезде. Тут чувствуешь себя человеком. Жизнь здесь довольно насыщенная. Мы занимаемся детьми, играем на музыкальных инструментах. Я мечтаю начать что-то делать сам: животные, пчелки, материальное производство.

Андрей и Катя — типичный пример дауншифта. Деньги зарабатывают в Интернете, в город выбираются редко, чтобы навестить родных и купить все необходимое. Отсутствие благоустроенности их не напрягает, они нашли счастье именно здесь. Но эксперты не считают, что подобные примеры можно рассматривать как тенденцию.

— Кроме воплей в Интернете, дело дальше не идет. Человек может и уехал из города, но это сложно, он не знает, как все сложится. Плюс бедность населения, инфраструктура никуда не годится, а ведь нужно лечиться, учить детей, — рассуждает ведущий научный сотрудник Института географии РАН Татьяна Нефедова и добавляет, что на селе нет работы, а ездить каждый день в офис невозможно.

Село Бедишево

— Александр Николаевич! Саша, подойди! — кричит через забор глава Надежкинского сельского поселения Антонина Овсова, выполняющая роль моего водителя и экскурсовода. Из-за угла строящегося дома выходит раскосый небритый мужчина.

— Александр Лагизов сюда с семьей переехал. Крупный фермер в районе, — тихо говорит глава.

— Москвичи зачем сюда приезжают? На отдых, чтобы поспокойнее было? — спрашиваю между делом у Лагизова.

— Поспокойнее, но отдыха нет. Работаем.

Мы прогуливаемся по скотному двору. Запах навоза моментально пропитывает куртку, под ногами путаются козлята, вдалеке стоит сельхозтехника советских времен.

— Зачем я переехал? Не знаю, как сказать, — Лагизов на время замолкает, — устраивает такая жизнь. Нутро еще заставляет. На земле есть стабильность.

У меня двести гектаров земли, техника, у меня свое маленькое государство. Масло, горючку, запчасти, конечно, покупаешь, но земля работает. Я ни в чем не нуждаюсь.

Овсова рассказывает, что в последнее время в деревню едет больше людей.

— Хотя мы находимся далеко от Рязани и уж тем более Москвы, поток есть, — объясняет Антонина Васильевна. — Печально звучит, но у нас умирает бабушка, дом освобождается, и почти сразу кто-то приезжает его купить. Вот посмотри — поле слева. Сосняком раньше заросшее было, а приехал из Москвы фермер, все выкорчевал и сеет рапс. Трудяга, молодец. У него строительный бизнес был, но его потянуло в село.

Дорога делает крутой поворот, и мы подъезжаем к забору, за которым совсем не деревенских масштабов особняк.

Расплываясь в радушной улыбке, навстречу выходит Николай Рыжов.

— Село наше знаменитое. Здесь поместье князя Енгалычева было. Могу показать камень могильный, достал его, когда свой пруд чистил, — говорит Рыжов. Показывая свои «владения» с вековыми липами, прудом, баней и конюшней, он чем-то тоже напоминает князя.

— Из Москвы уехал потому, что там скучно становится на пенсии, а я охотник, рыбак, люблю природу, тишину. С городом осталась связь — там у меня сын и квартира. Сам я родом из Рязанской области. Потом перебрался в Москву. Ездил строить Байкало-Амурскую магистраль, человек я был активный, — смеется Рыжов.

Теперь пенсионер строит фермерское хозяйство в отдельно взятом Бедишеве, занимается зерновыми.

— От хозяйства большой прибыли нет, но есть какойто плюсовой баланс. Как дед мой говорит, что если ничего делать не будешь, то заржавеешь.

— Не жалеете, что переехали? — Наоборот, рад! У меня здесь красота. Я утром вышел, хоть в трусах, хоть без трусов. Никого. Ночью никто не попросит закурить, ну это я в переносном смысле. А то в Москве сколько раз попадал, башку пробивали.

— Мы тут всем рады, — объясняет мне моя проводница, когда мы отъезжаем от владений Рыжова. — Пытаемся удержать любого, кто приехал.

Нужно ему отгородить для скотины землю, пусть даже и не принадлежащую ему, да пожалуйста! Земли у нас много.

Главное, чтобы работали на ней, село поднимали.

Сасово — Ермишь

Большая часть переезжающих в деревню — пенсионеры свободные от каждодневной работы. Об этом говорят как местные жители, так и многочисленные эксперты.

— Это небольшой ручеек дезурбанизации, который сейчас наметился и очень характерен для России. Они сдают московские квартиры в аренду, а сами переезжают в свои утепленные дачи. Но это от безденежья и от сложностей жизни, а не по убеждению, — считает Татьяна Нефедова.

В маршрутке, следующей из Сасова в районный центр Ермишь, свободных мест нет. Большая часть пассажиров едет из Москвы.

— Московских пенсионеров сейчас полно, скупают в селах дома, отстраиваются, — рассказывает водитель, ежедневно развозящий людей от станции электрички по отдаленным селам.

— У нас из Балашихи переехали, Люберец, они обычно на лето переезжают, но собираются уже основательно, — вступает в разговор интеллигентного вида женщина, Валентина Ильинична, сама несколько лет назад переехавшая в деревню вслед за мужем.

— Сначала на разведку ездили, а когда здесь газ провели, муж бросил работу и переехал. Через год я на пенсию вышла и тоже сюда.

— А чего у нас тут дома-то стоят? Мы за 18 тысяч избу купили, потихонечку отделываем, утепляем, выкопали сливную яму. Пасеку завели, картошку сажаем, корову держим, кур. Недавно детям в город целый багажник продуктов отвезли, — поддерживает соседку по креслу еще одна пенсионерка. Постепенно к разговору подключаются почти все пассажиры. У каждого история переезда своя, но все сходятся на том, что на пенсии им просто нечего делать в городе.

— Пенсия — десять тысяч. Как на них прожить? Мы квартиру сдали и здесь спокойно живем, внуков на лето привозим, — делится Валентина Ильинична.

Село Надежка

— Чтобы сохранить деревню, сюда нужно не только привлекать людей, но и отстаивать социальную сферу. Когда закрывается школа, медпункт и почта, можно считать, что село умерло. Сегодня так и происходит. В школе работают десять учителей, и туда ходят двадцать учеников. Школу закрывают, проводят оптимизацию, люди остаются без работы, а детей возят в соседнее село, — объясняет Антонина Овсова. По ее словам, она в своем районе пытается поддерживать социальную сферу.

Чтобы люди не сидели дома, а общались, она организовывает встречи ветеранов, праздники и утренники. С виду все выглядит довольно наивно, но это работает. Особенно местная администрация пытается удержать молодежь.

— Вот Лешка у нас — молодой парень, местный Кулибин.

В школе плохо учился, зато постоянно что-то мастерил. Так и остался в деревне. Теперь мастерскую свою держит, — рассказывает Овсова, притормаживая рядом с неприметным гаражом. На земле валяются безжизненные остовы отечественных машин, тяжеленные двигатели и груда автозапчастей.

— Почему ты не уезжаешь в Рязань или Москву? Там же больше шансов, учитывая твои умения, — спрашиваю у Лехи, давая ему прикурить.

— Ну а че? Нравится мне здесь. Родина тут моя, — не задумываясь отвечает он, вытирая масляно-черные руки о такого же цвета штаны.

— В Москве зарплаты выше, чем тут, — не сдаюсь я.

— Мне хватает. Не только я такой, тут много таких, кто не уезжает. Значит, нравится. Зачем ехать, если здесь все накатано? Пока силы есть — работаю, а дальше, думаю, государство не бросит. Было одно время — ездил в Москву. Не понравилось. Мало платили, обманывали. Я там и на стройке работал, и грузчиком. Зачем мне город? Я езжу в Москву, но оттуда через двое суток приезжаю, как будто месяц пахал, — резюмирует Леха, удобно примостившись на маленьком самодельном тракторе.

Село Бедишево

Мы сидим во дворе с фермером Александром Лагизовым. Я начинаю понимать, почему чувствую себя так неуютно.

Я не слышу привычного городского гула, сирен, болтовни и шума метро. Вместо этого воздух наполнен шумом листвы, лаем собак, квохтаньем наседок и блеянием овец.

— Как думаете, будущее за городом или за деревней? — спрашиваю я Александра.

— За деревней по-любому. Урбанизация — это раньше было, а сейчас, Надежку вот берем, даже в последние два года и то сколько домов добавилось. Почему? Потому что газ пришел, вода есть, свет есть, дорога есть. Все! В городе душно, а в деревнях участки есть, это все есть. Сейчас сюда люди подтянутся.

— Ну а рязанская деревня за счет кого возрождается?

— Всякие едут, кто уже начинает немножко соображать, когда уже вся суета надоедает… Всех денег не заработаешь… А у меня тут гектар сада. Груши, яблони, все есть… По-любому возрождается. А Россия деревенская и была раньше. Просто с этой перестройкой сейчас не знаю на что наедятся эти олигархи.

Все равно жизнь заставит. Им захочется стабильности.

Усталый, я возвращаюсь в город. За окном уже совсем темно. На ботинки налипли комья грязи. Откровенно говоря, я не совсем понимаю этих людей, которые живут в минимальных удобствах, пашут целыми днями в огородах, возят на огромные расстояния детей в школу, но на картине, которую я наблюдал, изображено уже не тотальное вымирание села, а скорее порог, с которого начинается его возрождение.

— Мы придем к тому, что из города люди пойдут в село, — говорит напоследок глава Надежки Антонина Овсова. — Пока еще уезжают люди, но рано или поздно начнут ехать обратно. Земли полно. Колхозов не возникнет, но на земле будут ставить теплицы и выращивать свое. Надоедят всем привозные продукты, захочется настоящего.

ЭКСПЕРТЫ НАСТАИВАЮТ, ЧТО БЕГСТВО ИЗ ГОРОДА — ЭТО СКОРЕЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ И НЕ НОСИТ СИСТЕМАТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕР

Николай Курдюмов, президент Международного альянса «Трудовая миграция»:

— Говорить о системном потоке в деревню и обратно я бы не стал. Поток в регионы очень сомнителен. Если человек хочет пожить в деревне, из этого не следует, что, получив возможность иметь дом в Рязанской области, он будет искать работу там же. Люди и дальше будут стремиться зацепиться за любую возможность купить дом, но работать они будут в Москве.

Алексей Крашениннков, профессор градостроительства высшей школы урбанистики:

— Действительно существует такое взаимное направление, но одно из них сильнее аутшифтинга. В перспективе на ближайшие 25–30 лет люди будут ехать в большие города.

Через время изменятся технологии, которые позволят находиться в центре событий, но территориально быть далеко. Улучшатся связь и транспорт. Для работы не надо будет все время ездить. Тогда, возможно, мы сможем наблюдать массовый процесс переезда из города в деревни.

Ольга Каменчук, социолог, психолог, эксперт ВЦИОМА:

— Это ситуация из разряда, когда больше говорят, чем делают. Хотя определенная тенденция переездов есть.

По опросам мы видим, что большее число людей считают, что возможности получить образование, трудоустроиться, самореализоваться больше в столице. С другой стороны, в Москве наряду с возможностями много неприятностей: пробки, экология, шумовое загрязнение...

Наталья Власова, вице-президент фонда «Миграция ХХI века»:

— Хотя я мало слышала о том, что кто-то из Москвы покупал дом в Рязанской области, а оттуда каждый день ездил в Москву, но есть понятие — маятниковая миграция, когда люди покупают дом в сельской местности, но ездят на работу в мегаполис.

Этот процесс отмечается во всех крупных городах мира. Сложно сказать, сколько сейчас таких мигрантов, но тенденция набирает обороты.

Татьяна Нефедова, ведущий научный сотрудник института географии РАН:

— Все население России едет в столицу. Даже в тех районах, где полно заброшенных земель и, казалось бы, занимайся сельским хозяйством, ничего не происходит. Все хотят это делать вблизи Москвы.

Каждое общество проходит определенные стадии развития. Урбанизацию, когда из деревни едут в города, субурбанизацию, когда люди из городов переезжают в пригород, и дезурбанизацию, когда люди из городов едут в деревню. Европа и западные страны уже прошли стадию урбанизации. В 60–70-х годах у них началась активная субурбанизация. А в России урбанизация не закончилась.

Сельское население продолжает активно мигрировать в города. Стадия урбанизации немного затянулась, но вокруг Москвы и Питера субурбанизация уже начинается. Обычно процессы начинаются в столицах, потом перекидываются на другие крупные города и постепенно распространяются по всей стране.

Петр Алдаков, представитель правительства Калужской области в Москве:

— У нас большая проблема в том, что из Калуги едут работать в Москву. Каждый день порядка десяти тысяч человек едут на работу в Москву. А если говорить про москвичей, то это в основном дачники, которые приезжают к нам. Хотя люди нам нужны и у нас есть программа, направленная на тех, кто переезжает к нам из близлежащих регионов.

У нас на границе с Москвой, там, где уже начинается Калужская область, есть огромная индустриальная зона, где расположены заводы «Самсунг», «Лореаль5í», вот туда едут работать люди не только из Калуги, но и из Москвы, что очень важно для нас.

Ирина Мартюшева, помощник заместителя губернатора Ярославской области:

— Москвичи покупают у нас дачи, такая тенденция есть. Причем покупают порой достаточно далеко от Москвы. Насколько они там обоснуются, надолго ли, судить сложно.

Но движение есть в обе стороны. Многие ярославцы едут на неделю работать в Москву, а на выходные возвращаются домой. То есть когда мы смотрим на пробки, которые тянутся от Москвы в выходные, мы понимаем, что это и ярославцы, возвращающиеся с работы, и москвичи, направляющиеся на на дачу. Подобные процессы, как мне кажется, характерны для крупных городов, и это нормально. Отдельно можно выделить пенсионеров, которые могут позволить себе выехать в деревенский дом на все лето или даже более длительные сроки.

Нина Мачульская, начальник отдела статистики  населения и здравоохранения:

— Гораздо заметнее обратная ситуация: в 2000–2010 годах отток в столичный регион официально составил 27,3 тысячи человек. За этот же период область покинули 152,6 тысячи человек, а прибыли 166,2 тысячи, но эта положительная тенденция не смогла возместить естественную убыль населения. Для жителей Рязани переезд в Москву — это как переезд за границу. Многие указывают, что едут по личным причинам. Мы понимаем, что в условиях скудного выбора вариантов ответов, этот вариант всеобъемлющ и люди переезжают, чтобы улучшить условия жизни.