Мама Таня достала томик Михаила Пришвина. Вот Машенька и читала. Она была послушная девочка, хорошая, вдумчивая. Темные гладкие волосы, пытливые серые глаза. Крепыш-боровичок, как ласково называла ее Таня. Они только и были друг у друга. Да еще кошка Мяшка. «Машка и Мяшка меня дома ждут», — думала Таня, и в душе разливались тепло и умиротворение.

— Мама, послушай. «Было во время дождя: катились навстречу друг другу по телеграфной проволоке две капли. Они бы встретились и одной большой каплей упали на землю, но какая-то птица, пролетая, задела проволоку, и капли упали на землю до встречи друг с другом. Вот и все о каплях, и их судьба для нас исчезает в сырой земле. Но по себе мы, люди, знаем, что нарушенное движение двух навстречу друг другу и там, в этой темной земле, продолжается».

Как это — «в темной земле продолжается»? Они что, мертвые друг к другу идут, как зомби?

— Ну… Машенька, это так бывает — люди разлучились. Или даже, может, и вовсе не встретились. Но они знают, что где-то есть… и когда-нибудь встретятся… Может, не здесь, а там… — Таня объясняла путано и сама даже не очень понимала, что говорит.

Машка вытаращила глаза, потом хмыкнула:

— Ну ладно… Ясно-понятно.

Снова уткнулась в книжку. Была у нее такая присказка: «ясно-понятно» — что значило «хватит, больше не говори».

А Таня все не могла успокоиться. И даже взяла сигаретку, украдкой посмотрев, чтобы дочка не заметила.

Она, Таня, уже давно бросила курить, а сейчас вдруг захотелось. И вышла на незастекленный балкончик, накинув на плечи старенькую куртку. Была поздняя осень, листья уже почти все облетели, накрапывал дождь. И вспоминала Таня другой такой же день, только 15 лет назад...

Ее подружка по бухгалтерскому колледжу, Копылова (а как зовут — уже и не вспомнить), собиралась на проводы к парню. Таня не знала его и пошла, просто потому что было нечем занять вечер. Парень Копыловой, Андрей, в армию уходил не один. Был у него товарищ — Валера. Высокий, застенчивый, какой-то нескладный… Похож на большого ребенка — доверчивые серые глаза и конопушки. Танцевали, пили сладкое красное вино (Таня — первый раз в жизни!). Вино она разводила водой — показалось слишком крепким… Потом Валера учил ее курить.

Вышли на балкон. Накрапывал дождь… Она после вина была невероятно смелая. Спросила Валеру:

— Целоваться хорошо умеешь? А тот покраснел. И Таня тоже покраснела от своей неожиданной «порочности».

Потому что целовалась только один раз — в детском саду, в щеку ее чмокнул рыжий Максик и сразу же получил от Тани пластмассовым грузовичком по голове. Максик не заплакал, хотя было больно.

Сказал:

— Ты, Танька, дура. Я тебя больше не люблю.

Вот и все, весь опыт к 17 годам… А с Валеркой все получилось по-взрослому, по-настоящему. И обещала его ждать и писать письма. И он обещал отвечать. Но слова своего не сдержал.

Хотя нет, она все же получила три письма. В первом и втором он рассказывал, как там, в армии. Говорил, что скучает, что они так мало знали друг друга и еще должны так много узнать… В третьем — назвал женой и просил оставить ребенка. Мол, все у них впереди, и дочку надо назвать Машенькой, потому что так зовут его маму, и вообще Мария — самое красивое женское имя.

А потом пришла похоронка. Написали: «Погиб во время учений». Ребята рассказали, что это были даже и не учения, а несчастный случай: разлился какой-то бензин, начался пожар, Валерка распахнул дверь — и сквозняк разнес пламя… Хоронили в закрытом гробу. Таня, измученная токсикозом и слезами, плохо соображала, что происходит. Никто не знал ее, ведь Валерка даже не успел ее познакомить со своими родителями.

А потом родилась девочка. Машенька.

Замуж Таня сходила — ненадолго. Не стоит и вспоминать… Главное — есть Машка. И теперь вот этот пришвинский рассказ… От него хочется плакать.

Таня думает, что это они с Валеркой — две капли… катились, упали, не встретившись толком. Но они — люди. И даже в темной земле их движение друг к другу продолжается.

Иначе — откуда эта тоска и безграничная любовь, которая заставляет ее перечитывать вновь и вновь то старое, затертое до дыр письмо: «Ты теперь — жена моя, Танюшка, сбереги нашу дочку…»

ЭКСПЕРТ

Анетта Орлова, психолог:

- Пережив утрату, героиня истории оказалась в кризисе — она должна была родить и вырастить ребенка, отец которого трагически погиб. Из-за этого девушка не смогла переключиться и забыть о своей боли. Она глубоко «заморозилась» в своем состоянии.

Со временем негатив и воспоминание о прошлом стали для нее психологическим убежищем, попыткой уйти от реальности. Страх пережить тяжелую травму вновь привел к тому, что героиня не захотела выстраивать отношения с мужчинами. Но, к сожалению, такое убежище не может дать ощущения полной жизни. Было бы лучше, если бы Татьяна нашла в себе силы еще раз испытать чувство любви.