Съезд Советов, который выплеснул на улицы кровавый театр

На кону в июле 1918-го стояла власть в стране. Планировалось обсудить отчеты о работе Владимира Ленина в Центральном исполнительном комитете и Якова Свердлова в Совете народных комиссаров, выслушать Александра Цурюпу о продовольствии (республика находилась в когтях голода). Лев Троцкий вынес на голосование организацию социалистической Красной армии. Завершить пятидневный съезд должны были выборы ВЦИК и принятие Конституции республики.

Партийная принадлежность участников была таковой: 773 большевика, 353 левых эсера, 17 максималистов, 14 анархистов, один правый эсер, 10 беспартийных и два национальных депутата, от «Поалей Цион» и «Дашнакцутюн».

Главной проблемой Ленина, Свердлова и Троцкого к лету стали левые эсеры. Среди них было немало боевых офицеров высоких рангов — они командовали армиями (на Урале, в Сибири) и флотами (Черноморским, например). И они категорически не принимали заключенный недавно Брестский мир. Эсеры хотели закончить войну и получить дивиденды. А еще — создание «комитетов бедноты».

В Большом театре, где шел съезд, большинство было за РСДРП(б). А на улице, в уездных советах, деревнях, солдатской и матросской массе — против.

«Наша партия пухнет не потому, что наши принципы признаются верными, — говорил известный левый эсер Яков Фишман, — а потому, что к ней примыкают все недовольные большевистской политикой, как к единственной оставшейся советской партии».

Эсеры, уверенно опираясь на единственных держателей хлеба, зажиточных крестьян, вели к разрыву с большевиками и денонсации Брестского мира. Отношения обострялись. Партия эсеров готовила теракт, чтобы возобновить вой ну с Германией.

На съезде были яркие и твердые спикеры, заслуженные подпольщики — Мария Спиридонова и Борис Камков. Ленину и Свердлову не удавалось их перекричать. Фракция эсеров покидала зал, затем возвращалась. Тогда эсеры совершили главную ошибку: авантюрист-эсер (и позже — высокопоставленный чекист) Яков Блюмкин вместе с Николаем Андреевым убили германского посла графа Мирбаха. Это был призыв к войне и вызов большевикам. В тот же вечер, 6 июля, фракцию левых эсеров в полном составе арестовали в Большом театре, как и представителей других партий, кроме большевиков (всего 450 человек). Их перевели в Малый. На улицах развернулись серьезные бои. Но латыши Петерса и Буйкиса с рабочими частями ВЧК Дзержинского подавили восстание к утру 7 июля.

Работу съезда возобновили 9 и 10 июля. Обсуждали и осуждали «дискредитировавших себя» левых эсеров, ввели «продналог» и одобрили «массовый террор». Ах да, еще Конституцию приняли.

На этом съезде вожди большевиков растеряли последние иллюзии, осознали, что Революция будет сделана большой кровью, а тень парламентаризма и сеньорен-конвента окончательно осталась в прошлом. Время договоренностей сменил закон силы.