Ну вот и сентябрь — начало сезона охоты. Время, когда выезжают в леса пострелять целыми компаниями — с громкой музыкой, спиртным и закуской. А чтобы ничего такие «охотнички» не натворили, несут свою службу в охотничьих угодьях егеря и охотинспекторы. Навести порядок в лесу вызвались корреспонденты «Вечерней Москвы» Андрей Федоров и Сергей Шахиджанян.

Биостанция

— Давай на мою биостанцию? — сходу предлагает Федоров. Он и сам охотник, в лихие 1990-е служил общественным охотинспектором под Дмитровом.

Решено. Тем более что биостанция всего-то в ста километрах к северу от Москвы.

Через пару часов мы почти на месте. Дмитровско-Клинская гряда — это овраги, буераки, реки. Спуски и подъемы. Сосны, ели, березовые рощи. Не по-осеннему жарко. Зычно в небе перекликается пара ястребов-тетеревятников, парящих над полем. Шахиджанян вскидывает свое фоторужье: старый советский «Фотоснайпер». Тот, что был еще у Шарика из легендарного мультфильма «Простоквашино». Но ястребов снять не получается, даже для снайпера далеко! Жаль...

Снова за руль. Еще полчаса до небольшого домика в лесу.

— Сегодня лучше пойти по реке, — предлагает Федоров. — Возьмем лодку, поднимемся против течения, может, кого-нибудь да увидим.

— А кого? — вопрошает Шахиджанян.

— Здесь водятся бобры, ондатры. Встречается выдра. Даже норка. Цапли, кряковая утка, кулики. Ружье с нами, — Федоров, повернувшись спиной, демонстрирует на плече двустволку «ИЖ». — Но стрелять мы не будем! Наше дело — охранять зверей и птиц от браконьеров. И если получится, успеть вразумить нарушителей правил охоты...

— Так они ж нас просто пошлют! И ружья ведь у них тоже... — Шахиджанян не из пугливых, но здесь в голосе появляется слабина.

— А мы их словом, — ухмыляется Федоров, указывая взглядом на фоторужье, у которого под объективом — настоящий курок от винтовки. — Вот выйдешь ты неожиданно из кустов с таким устройством на них, сразу и сдадутся! А дай-ка взглянуть на твою «пушку»!

Лицензия есть? / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Река

Теперь дело за лодкой. На этой видавшей виды посудине, похоже, из тех же девяностых, живого места нет. Вся в заплатах. Стоя по колено в воде, Шахиджанян то и дело с опаской заглядывает в ее прорезиненное нутро.

— Андрюха, а не утонем?

— Да ничего, сейчас борта подкачаю — и вперед! — уверен на все сто Федоров.

Идем против течения. Тишина. Пугливо разлетаются от лодки напоминающие больших комаров водомерки. Тревожим и небольшую птицу.

— Куличок! — плотоядно поясняет Федоров. — Видишь, когда летит, крылья у него, как серпы. Редкая птица. Может, к удаче?

Шахиджанян наводит фоторужье «на удачу»... Правда, пока мудреный советский объектив выстраивает резкость, куличок улетает... Сегодня, похоже, не фотоснайперский день.

За поворотом — сильный всплеск. Похоже на звук от брошенного в воду мешка с зерном. Ба-бах!

— Что это было? — замирает Шахиджанян.

— Боба, его территория.

— ...?

— Да бобер это! Пугает он так. Мол, валите отсюда, — улыбается Федоров.

Встреча

Причаливаем к берегу. На песке отчетливо отпечатались бобровые лапки. По крайней мере, уж Федоров-то знает, что его!

— Это самка лет пяти. Беременная, — по следу определяет Андрей, приглашая жестом идти дальше.

Подходим, преодолев завалы, к перекату. Вдвоем пытаемся тащить лодку против течения. Сказать, что непросто это — наверное, ничего не сказать.

Вдруг слышим откуда-то голоса. Женские и мужские. Смех. Затем — два выстрела. Вот, похоже, и наши клиенты!

За поворотом — сильный всплеск / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

На берегу гуляет компания. Молодежь. Два плюс две. Неподалеку замечаем несколько пустых, пробитых пулями банок. Значит, стреляли.

— Здравствуйте, ребята, — многозначительно, с натянутой улыбкой, поправляя на плече телевик, максимально воинственно выдавливает из себя Шахиджанян. — Стреляем?

— Лицензия есть? — Это уже Федоров.

Молодежь в замешательстве молчит. И спрашивать не надо — лицензии никакой нет.

— Делаю вам замечание... — заученно выносит вердикт Федоров

Интонация и строгое лицо бывшего охотинспектора делают свое дело. Парни и девушки как-то сразу притихают и начинают собирать свои вещи. Зачехляют ружье и пытаются запихнуть оружие под одну из палаток.

— Сами-то откуда будете? — спрашивает ребят Федоров, прикуривая от тлеющей головешки.

— Я вроде как местный. Из поселка Соснено. Но учусь в Москве, в институте, — испуганно отвечает парень, представившийся Славой. — А это мои однокурсники. Вот последние летние деньки догуливаем.

— А принеси-ка, Слава, ружьишко...

— Зачем? — в голосе студента послышалась жесткая нотка. — Что, изымать будете?

— Не имею таких полномочий. — Федоров демонстрирует лояльность к законам, объясняя, что настоящий охотинспектор просто обязан был переписать номер оружия. А уж если «неучтенка» или в розыске...

Слава, поколебавшись, приносит ружье. Федоров внимательно осматривает старенькую «тулку» (охотничье курковое ружье. — Прим.«ВМ»).

— Отца, случаем, не Анатолием зовут? — Федоров спрашивает спокойно, понимая натянутость ситуации. — Тюхтяев, поди.

— Да, Анатолием... Сергеевичем... — удивленно и растерянно отвечает лесной стрелок .

— Мы с твоим батей хорошо знакомы, — Федоров в одночасье снимает напряжение. — В лихие 90-е браконьеров в этих местах гоняли. И ружьишко это мне хорошо знакомо. Видишь, на ремне надпись «Не промахнись»? Это когда-то я написал. Надо же, сохранилась!

— Так вы — дядя Андрей! — Слава выдыхает возникшее напряжение. — Мне отец про вас много рассказывал! Как в засадах сидели, на лошадях в обходы ездили... Он говорил, что вы тоже в десанте, как и он, служили. Браконьеры потом, зная это, на вашу территории носа не казали...

Лицензия есть? / Фото: Сергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Но радость от встречи пришлось Федорову все-таки остудить. А ребятам — терпеливо выслушать небольшую лекцию, что чужое брать нельзя, а тем более оружие. Что, не дай бог, что случится, а и ему, и отцу отвечать придется.

— Ты в подобном случае пойдешь по статье за неосторожное обращение с огнестрельным оружием, — поясняет бывший егерь. — А отец — за небрежное хранение. Ружье-то небось без спроса прихватил? Перед девчонками пофорсить? Верно?

Слава, пристыженный, опускает голову.

— Да я аккуратно. Не маленький. Понимаю, как надо обращаться, — попытается оправдаться он. Но получается неубедительно.

— Знаете, а пожалуй, расскажу я вам историю, — присаживаясь к костру, затягивает Федоров. — Вы сами потом выводы делайте...

Все участники лесной встречи располагаются рядом, предвкушая услышать охотничьи байки. Девочки разливают горячий чай по кружкам, предлагают малиновое варенье.

— История эта случилась на одной охотничьей базе под Тверью. Места там еще глуше, чем наши, — в такт сигаретной затяжке глаголет Федоров. — Кабаны, лоси, косули, волки... Даже рысь и медведи! А уж про пролетных гусей и уток я и не говорю... Приехали тогда к одному моему хорошему знакомому охотники. Мой товарищ — директор той самой базы. Собрались вечерком у камина, коньячок попивают. Один из гостей решил похвастаться только что купленным немецким «ремингтоном». Стоило такое ружье не одну сотню баксов, хотя наши «тулки» и «ижи» ничуть не хуже. Но дело не в этом. Вот сидит этот хвастун, заливает, что, мол, супер у него ружье, с лазерным прицелом и другими прибамбасами. Собравшиеся охотники сей бравурный спич прослушали и решили: надо бы над хвастунишкой подшутить. Разыграть, чтоб не зазнавался... Взяли патрон с картечью, высыпали из него почти весь порох. Если таким патроном стрельнуть, то пшик будет, а не выстрел. Когда бутафория была подготовлена, мужики приняли потихоньку подзуживать хозяина «ремингтона» — мол, из такого ружья можно разве что по воробьям, да и то с десяти метров, не более... А главный затейник, придумавший весь этот розыгрыш, уже протягивает товарищу полупустой патрон со словами, что может это хоть сейчас доказать. Что ж, приняли они на грудь еще коньячку. Вышли во двор. Автор розыгрыша отошел метров на двадцать, замер с закрытыми глазами и вытянутыми перед собой руками в позе Ромберга, а затем спустил штаны и задорно похлопал себя по ягодицам. Тем временем хозяин «ремингтона» вышел на исходную позицию... Но коньяк-коньяком, а мысль, что картечью можно и убить товарища, обрела угрожающие контуры и стала навязчивой. Взял стрелок, да и поменял патрон на мелкую дробь № 7 — с такой охотники ходят на вальдшнепов и кулика. Грянул выстрел...

Здесь рассказчик Федоров взял многозначительную паузу. Шахиджанян и собравшиеся у костра молодые охотники замерли в ожидании финала истории.

— Да, — опуская занавес, трагически произнес Федоров. — Шутника тогда увезли в больницу. Выжил. Остальными же занялись следственные органы... Хотите смейтесь, хотите нет, но и безобидная шутка с огнестрельным оружием иногда может привести к печальным последствиям. И испортить всю дальнейшую жизнь.

Такова сей пьесы мораль...

...Только поздно вечером корреспонденты «Вечерней Москвы» вернулись на станцию. Больше в лесу и на реке выстрелов слышно не было.

Лес