По известным лишь ему причинам из пушкинских афоризмов Максим превыше других ценил именно этот: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Но одно дело думать, а совсем другое — стричь себе эти самые ногти.

Занятие это он сызмальства не любил; у старых ножниц вечно не сходились кончики, кусачки рвали заусенцы, пилка оставляла острые уголки, которые потом цепляли одежду. Противнее же всего было, распарив ноги в чугунной ванне, скоблить пятки безопасной бритвой.

Как только тупое от рождения лезвие «Балтика» натыкалось на трещинку, вода окрашивалась кровью, будто римский патриций вскрыл себе вены. Пятку приходилось заклеивать пластырем, сквозь который все равно сочилась кровь, пачкая домашние тапки.

Так что еще в возрасте тинейджера Максим клятвенно пообещал себе, что рано или поздно прекратит эту самодеятельность. Выходцу из бедной семьи понадобились годы труда, чтобы сказать: теперь наконец-то могу себе позволить.

Урегулирование ногтевого вопроса было перенесено в косметический салон и поручено молодой женщине по имени Лина. По первым же боязливым реакциям визитера — напряженному подрагиванию пальцев, неотрывному наблюдению за тем, что делают с его конечностями, — маникюрша безошибочно определила, что она у него первая. Таких клиентов приручить намного проще.

У Лины обычно была плотная запись на месяц вперед, но для Максима всегда находилось окошко. Он являлся в салон как на праздник, всегда с улыбкой и коробкой конфет, усаживался, опускал ноги в ванночку с горячей водой и морской солью, укладывал руки на длинную подушечку и закрывал глаза в предвкушении наслаждения.

Маникюр-педикюр, прошу заметить, при должном мастерстве исполнителя становится процессом вполне интимным. Нежная обработка кутикул, мягкое касание электродрели, снимающей с помощью разных насадок огрубевшую ткань, полировка, шлифовка, в придачу скраб для ног и эфирные масла для рук, — все это так чувственно. А в разложенных на столе щипчиках, кусачках и пилочках, во всевозможных маникюрных лопаточках, копьях и скребках мерещится садо-мазо.

Венец эротического сеанса — массаж кистей и стоп.

Пятьдесят оттенков ногтей, по-другому не скажешь.

Часа через полтора магия заканчивалась, Максим возвращался из нирваны, платил Лине полуторную таксу, и они на две-три недели забывали друг о друге.

Так прошло, чтоб не соврать, с десяток лет.

Однажды Максим, как с каждым из нас бывало, почувствовал, что его бесит абсолютно все: работа, друзья, женщины, дети, квартира, еда. Сам себе противен, наконец. Нужно срочно сменить картинку. Недельный отпуск в Риме был в самый раз.

Через три дня хандра ушла, но взамен накатила апатия и желание тупо валяться в постели. Огромная двуспальная кровать, старинная, но с комфортным современным матрасом, намекала, что она рассчитана не на одного человека. Максим потер глаза и увидел свои отросшие ногти. Подумал, что пора к Лине, и застыл.

Существует редкий вид внезапного притяжения, когда вдруг вспомнишь знакомого человека, с которым никогда ничего не связывало, и спросишь себя изумленно: где ж ты раньше был? Вот же тот, кто тебе нужен! Максим набрал Лину. Привет, ногти отросли, требуется помощь. Нет, на сей раз не я к вам, а вы ко мне. Куда? В город Рим. Сегодня вечером. Нет, я трезвый, тут раннее утро. При чем тут ваши клиенты? Скажите, что заболели. Высылаю эсэмэской телефон своего турагента, продиктуете данные загранпаспорта, на шестичасовой рейс будет билет. Отбой.

Около часа он ждал, пока Лина перезвонит и скажет, что все это несерьезно, она не готова, придумает какую-нибудь отмазку. Телефон молчал. Максим набрал турагента, тот подтвердил, что Ангелине Васильевне зарезервировано место в экономе. Переоформите на бизнес-класс, сказал Максим. Сердце застучало.

Он завтракал, когда от Лины пришло сообщение: «Встречай». Максим усмехнулся: они всегда была на «вы». Он собирался обдумать линию поведения, но синьорина сама дала ему ключ. Встретив ее в аэропорту «Да Винчи», он немедленно полез целоваться. Она удивленно отстранилась и со значением произнесла: «Такого уговора не было». Попытка обнять ее в такси тоже встретила внятное противодействие.

Концепция зависла.

Когда вошли в номер, Лина спросила: «А где я буду спать?» «Ну, я думал... кровать большая, всем места хватит», — попробовала отшутиться принимающая сторона. «Я полагала, у меня будет собственный номер. Все же я не девочка по вызову».

Прозвучало грубо, мастер по ногтям показала когти. «Хорошо, — сказал Максим, борясь с искушением выставить гостью вон, — завтра я сниму номер для тебя... для вас».

Вечером они никуда не ходили, молча поужинали в отеле, поднялись в номер и улеглись по краям кровати. Максим лежал неподвижно, как чурка, а внутри все ходило ходуном. Не девочка по вызову, говоришь? То, что уже не девочка, — это точно, но ведь приехала именно по вызову. Всех бы девочек в Рим вызывали! Утро принесло новые неприятности. Свободных номеров в отеле не оказалось. И не пытайтесь искать, сейчас туристический пик, сказали на рецепции. — Я готова улететь сегодня же, — гордо заявила Лина. Максим позвонил агенту и выяснил, что на ближайшие три дня все места на рейсы до Москвы проданы.

Вот так на римских каникулах они оказались не вольными патрициями, а прикованными друг к другу галерными рабами. Бесцельно бродили по центру, на душе было муторно. Максим искоса поглядывал на Лину — ухаживать за ней, добиваться ее не было ни малейшего желания. В кофейне граппа с капучино развязали язык.

Раз уж так вышло, сказал Максим, давай не портить обедню. Может, и хорошо, что ничего не получилось, а вдруг бы мы друг другу не подошли — как бы я потом к тебе на маникюр ходил? Общие неудачи сближают, и они легко съехали на «ты».

Если хочешь, я могу гулять одна, предложила Лина. Да перестань, фыркнул Максим, все же не чужие.

Задышалось легче, и был объявлен праздник живота.

В колбасной лавке им настругали копченостей, которые отлично пошли с несоленым тосканским хлебом и красным вином. Пустив хмельную слезу, Лина рассказала, что за последние полгода трижды обожглась, чересчур быстро согласившись на интим, и ни один мужчина после первой ночи даже не перезвонил. Максим понятливо кивал: вот же козлы.

Зашли в сыроварню и налегли на горгонзолу, вымоченную в вине и посыпанную сушеной клюквой. Максим внушал Лине, что не стоит думать, будто крепкие отношения возникают исключительно после продолжительных ухаживаний, с тем же успехом случайный секс может оказаться началом долгой и прочной связи.

Такой уж век — а, впрочем, было ли иначе? Они бродили по Риму, складывая в себя все подряд: пиццу с морскими гадами, коктейль с граппино из мороженого, лайма и водки, тонкие ломтики говядины «Вителло Тоннато»... Пропахшие чесноком, черным перцем, базиликом, мятой, всеми апеннинскими травами, они говорили о своих романах, успешных и провальных, они топили, растворяли в вине и кофе былые горести-печали.

Из последней траттории, где уже поздним вечером умяли ризотто с трюфелем, выходили с трудом, глядя друг на друга хоть и мутным, но вполне дружественным взором. Максим осторожно приобнял Лину за плечо, она икнула и положила свою руку ему на поясницу. Дошли до отеля, не включая свет, стянули одежду, каждый плюхнулся на свой край кровати. Не беспокойся, я к тебе не притронусь, промычал Максим. А я и не боюсь, ответила Лина, и оба мигом уснули.

Наутро Максима разбудило какое-то неясное, но вроде бы знакомое ощущение. Он с трудом открыл левый глаз.

Рядом сидела Лина, она держала его руку и знакомой пилочкой с алмазным покрытием осторожно, чтобы не разбудить, полировала ему ногти.

Отношения