Антология журнала Роман-газета: все лучшее под одной обложкой

Книга собрала, точнее сказать адсорбировала лучшее из всего, что было напечатано изданием за 90 лет жизни, начиная с очерков Ильи Ильфа и Евгения Петрова и "Испанского дневника" Михаила Кольцова, фрагментов прозы Владимира Тендрякова и Василя Быкова, повестей Виктора Астафьева и Валентина Распутина и образцов романистики современной, включая произведения, вышедшие из под пера Юрия Козлова, Евгения Шишкина, Сергея Есина, Георгия Пряхина, Александра Купера и Екатерины Рощиной. 

Задача составителей подобных антологий - труд колоссальный, практически неподъемный, но все же благодарный. Без малого век жизни страны тут расплавлен в нервных строчках 1920-х и 1930-х годов, опален горькой эссеистикой войны, оттепельно-яркой прозой надежд 1950-60-х, а время эпохи застоя, оторопевшее от простых и глубоких рассказов Шукшина, плавно перетекает во время новых иллюзий - с пронзительными откровениями Приставкина, чтобы смениться потом прозрением миллениума с его взглядом на мир сквозь прицел "ворошиловского стрелка", а затем упасть в романистику настоящего - с ее частым апеллированием к прошлому, поисками исторических и личных ошибок, анализом псевдоситцевой простоты отношений и неизменным следованием мечте.

Мечта - это, пожалуй, для "Роман-газеты" одно из главных, определяющих слов. Потому что и родилась она из мечты - как ни смешно, но мечты вождя пролетариата Владимира Ленина о "романах для народа в виде пролетарской газеты", и сама стала ей. Они приходила в дома когда раз, когда дважды в месяц, и никогда не забыть томительного ожидания ее прихода. За ее названием, оттиснутым крупным рубленым шрифтом - "Роман-газета" - всегда скрывалось некое откровение, повесть, рассказы или роман. Это "нутро" под скромной обложкой манило до тряски, поскольку никогда нельзя было угадать, что будет с тобой после прочтения - защемит ли душу состраданием, поднимется ли в ней возмущение, нападет ли от размышлений бессонница. За номера "Роман-газеты" только что не дрались. Парадокс, но в самой читающей стране мира с книгами было напряженно, а эта книга-журнал-газета приходила к тебе сама. Ее мягкие обложки желтели со временем, а потому журналы переплетались в жесткий, грубый коленкор, на корешке которого на пишущей машинке отбивались очередные пройденные, прожитые и прочитанные годы. Она оставалась дома навсегда, обозначая векторные направления духовных исканий человека и общества.

В 1920-х годах, открывая одним за другим различные издания, тогда еще совсем юная советская власть многим из них сообщила импульс долголетия. Да, на дальний забег ушли не все. Кому-то была уготована участь однодневки, а кому-то - долгие годы непростого пути. "Роман-газета", разменяв в прошлом году десятый десяток, перешла в разряд долгожителей, пройдя огонь, воду и медные трубы пути длиной почти в век.

За названием, оттиснутым крупным рубленым шрифтом - «Роман-газета» - всегда скрывалось некое откровение, повесть, рассказы или роман / Фото: Предоставлено издательством АСТ

Поразительно, как многие дети советской власти пережили свою прародительницу - страну... Но в истории "Роман-газеты" удивительно еще и то, что она была достаточно строптивым "ребенком". Несмотря на то, что издание было государственным проектом, оно нередко опережало или предугадывало нечто в череде грядущих событий и не только отражало события в общественной жизни или анализировало их, но их предопределяло. В нынешний век электроники изменилось многое, но не суть "Роман-газеты": она по-прежнему заставляет размышлять и ведет за собой, а ее антология - концентрат века, в котором со всеми нами случилось так много разного, и своего рода учебник истории, созданный литераторами. Ставить на полку не рекомендуется. Рекомендуется - читать, вспоминать, обсуждать.