В путешествие по зимней подмосковной реке отправились корреспонденты Андрей Федоров и Сергей Шахиджанян. В результате первому даже удалось выйти сухим из воды, а второй «с подмоченной репутацией» еле доковылял домой.

— Андрей Федоров сбрил бороду! В Арктику на лыжах, стало быть, не идем. Ура! — подумал Шахиджанян, глядя на коллегу перед сплавом. А тем временем мысленно представил остров в океане. Море. Лагуну. Пенный, ласковый прибой. Пальмы. Теплый песочек… И себя, жарящего на кокосовых углях акулий плавник. Однако действительность оказалась суровее.

— Что стоим, кого ждем? — Федоров запихнул в багажник здоровенный мешок. — Поехали. Время. Цигиль-цигиль.

— На Северный полюс? — поинтересовался Шахиджанян с ехидцей.

— На речку Веля. В наше охотхозяйство. Пройдем три квартала на каноэ по реке. Посмотрим, что да как.

Зимой совершенно другая картина / Фото: Cергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

— Зимой? На лодке? По реке? — хотел возразить Шахиджанян. Но сдержался, уж больно серьезен был его коллега.

Знакомый маршрут! Через три часа приехали на федоровскую биостанцию. Вышли из теплой машины, и грустно стало. Снега по пояс. Белая, снежная тоска вокруг, куда не кинь взгляд. Зато мороз — всего один градус!

Федоров достал из багажника мешок с каноэ. Утоптал снег рядом. Стал собирать лодку. Сейчас ему лучше не мешать. Разогрел на примусе банку тушенки. Перекусили.

Похоже, что не я лодку к реке тащил, а она меня / Фото: Cергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Шахиджаняну велено было тащить лодку к реке.

— Думал, один не осилю. Ничего подобного. Катится под горку по снежному насту сама. Только держи, чтоб не убежала. Похоже, что не я лодку к реке тащил, а она меня — вспоминает Шахиджанян.

Берег реки. Вот это да! Нет никакого льда! Речка чиста. Струится по неглубокому перекату, скрываясь за поворотом. Нависший над водой снег на ветках ивы — красота, да и только!

— Кра-кра-кра, — раздалось в стороне.

— Ворон? — тихо спросил Сергей.

Андрей молча кивнул. Все ясно. Громко говорить нельзя.

Спустили каноэ на воду. Шахиджанян угнездился на переднем месте. Фотоаппарат мирно стоял на штативе на берегу — на всякий случай. Радиоуправление можно было запустить в любой момент. Свое весло положил вдоль борта под деку.

После протащили лодку через перекат и пошли дальше против течения / Фото: Cергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

Гребли против течения. Вернее сказать, Федоров гребет, а Шахиджанян на носу «фотокорреспондентствует» — пытается что-то снять телефоном.

— Крайний раз мы тут сплавлялись прошлой весной. Теперь зима. Совершенно другая картина. Ну где эти бобры, норки и выдры? — негодует Шахиджанян.

Берет весло. Вдруг — хрусть! В воду упал ком снега. Через миг — ба-бах! Прямо по курсу лодки, в метре от нее, с берега прыгает огромный бурый зверь! Бултых! Умыли лицо холодные брызги. Это бобр прыгнул в воду с берега. Тихо стало, как на кладбище. Федоров положил весло. Закурил. Шахиджанян готовится выслушать в свой адрес «вагон и маленькую тележку» ненормативной лексики. А в ответ — тишина. Вот так всегда! Только «камеру» отложишь — на тебе! Вот он, кадр был… Гребем, как на олимпийских соревнованиях по академической гребле. Андрюха только успевает рулить, чтобы каноэ не выпрыгнуло на берег.

Зимой совершенно другая картина / Фото: Cергей Шахиджанян, «Вечерняя Москва»

— Хватит переживать. Тут этих бобров полная река, — Андрей вылез на берег, подтянул лодку, закрепил линь на носу за ствол упавшей в воду березы. — Пошли лосюшек смотреть.

«Лосюшками» Федоров называет лосей, которых тут охраняет. Ведет их учет. Да и за другими зверями приглядывает. Поднялись на косогор. Небольшая осиновая роща. Набитая тропа. Андрей достал блокнот. Сделал запись.

— И сколько их тут было? — спрашивает Шахиджанян охотоведа, потеряв всякий интерес к лосям, которых нельзя сфотографировать — одни только малопонятные следы.

— А ты как думаешь? — с затаенной ухмылкой парирует Федоров.

— Не знаю, — отвечает Шахиджанян.

— Сегодня утром прошли только трое. На осины посмотри. Видишь свежие «погрызки» на стволах? Лось «срезает» кору сверху вниз. Только нижними резцами зубов. Потому как верхних у него нет. Тут срез высокий. Почти с меня ростом. Значит, взрослый лось тут кору жевал. А на соседней осинке низкие срезы: подходил маленький лосик, за мамкой еще ходит. А третий еще не родился. Лосиха, по нашему «корова», — ярая, то есть беременная. Смотри, какой у нее шаг на снегу. Неширокий. Осторожный. Ее сейчас никак тревожить нельзя, — серьезно говорит Федоров.

Шахиджанян еще раз посмотрел на следы. Но ничего толком не понял. Ему бы лосей сфотографировать, а не следы их изучать. Спустились к реке. Протащили лодку через перекат и пошли дальше против течения. Тут у Сергея, а вернее, под его сиденьем захлюпало. Вода! Как каноэ Федорова вообще еще не утонуло где-нибудь — загадка! Выпущенное в далеком 1981 году, латаное-перелатаное, суденышко почему-то дало течь именно под Шахиджаняном. Федоров, как обычно, вышел сухим из воды.

Подмосковье