Зельфира Трегулова: Люди возвращаются в Третьяковку за сильными переживаниями

Столичная жемчужина и гордость, Третьяковская галерея не устает удивлять: бьет собственные рекорды посещаемости, вот-вот покажет полотна, созданные с использованием нефтяных суспензий, — жизнь бурлит. В начале следующего года исполнится пять лет, как галерею возглавляет Зельфира Трегулова. Корреспондент «Вечерней Москвы» встретилась с генеральным директором храма искусств, чтобы подвести итоги «пятилетки» и узнать, как можно заработать миллиард.

Перемены в Третьяковке очевидны и со стороны наблюдателей. А какими видятся эти перемены изнутри? С этого и начался наш разговор.

Освоение Крымского Вала

— Зельфира Исмаиловна, изменения в работе Третьяковки очевидны. Скажите, как вы сами оцениваете последнюю ее «пятилетку»? Можно ли назвать этот период временем расцвета или это обычная динамика музейной деятельности?

— Я считаю, что все взаимосвязано. Невозможно, чтобы любое начинание приводило к абсолютному успеху. Тем более если речь идет о работе государственной организации, которая существует в рамках определенных правил, законов, регламентаций и обстоятельств. Я думаю, что надо отнести к числу однозначных удач то, что связано с Крымским Валом. В первую очередь это изменение отношения к самому месту.

Это совершенно новая реакция на выставки, которые мы здесь организовываем. Произошла трансформация отношения к Третьяковской галерее, которая довольно долго воспринималась как, скажем прямо, не самый передовой музей. За эти годы произошло вбрасывание новых энергий, начинаний, осуществляемых различными людьми внутри Третьяковской галереи в сотрудничестве с новыми партнерами.

Сейчас мы ассоциируемся с весьма успешным, инновационным и прорывным культурным проектом. Главное — мы перестали восприниматься как музей в основном для интеллигенции третьего возраста. Наши площадки стали точкой притяжения молодых людей. Эта пространство, которое отвечает на современные запросы и не ограничивается исключительно показом изобразительного искусства. Мы превратились в общественную платформу для сосуществования разных видов искусств: музыки, театра, чтения поэзии, дискуссий на актуальные темы. Мы стали знаковой точкой на карте Москвы и важной институцией в масштабах музейного мира России.

— В апреле этого года здание Центрального дома художника на Крымском Валу полностью перешло в введение Третьяковской галереи. По какому принципу вы обустраиваете новообретенное пространство? Расскажите о рабочих планах на предстоящий год в Западном крыле.

— За два месяца мы привели эту площадку в порядок, и уже 20 июня там открылась первая выставка под названием «Свободный полет». Мы сделали все, чтобы из этого пространства выветрился так называемый дух коммерции. Я ничего не имею против коммерции и торговли, это сопутствующая музею деятельность, но именно сопутствующая. Мы рассматриваем Западное крыло как пространство эксперимента для современных проектов. Вот и в следующем году мы делаем там две масштабные выставки.

Одна посвящена современному искусству Индии. Эта страна сегодня — одна из самых интересных в художественном направлении. На Венецианской биеннале работы индийских художников были в числе самых запоминающихся. Впервые за десятилетие Индия открыла свой собственный павильон. Работы этих художников, в том числе те, которые экспонировались на биеннале, мы впервые сможем показать в России, в Москве. Мы рассчитываем, что это будет не просто выставка, а настоящий индийский фестиваль с музыкой и фильмами, это будет летний праздник. А осенью мы открываем серьезный проект «Единство в многообразии». Это совместная работа вместе с фондом Бонна. Будут представлены современные искусства Европы, включая те страны, которые не входят в Евросоюз. Постараемся поднять всю важную проблематику в искусстве этого времени.

Корреспондент «Вечерней Москвы» встретилась с генеральным директором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой / Фото: Светлана Колоскова / Вечерняя Москва

— А вы можете назвать момент, который за минувшие пять лет стал для вас самым позитивным? И что, наоборот, вызвало разочарование?

— Как я уже говорила, к числу прорывов можно отнести изменение отношения людей к самому зданию на Крымском Валу. Когда я стала директором, многие влиятельные люди выдавали неутешительные прогнозы: все безнадежно, никто в это здание на экспозиции приходить не будет. Еще говорили, что надеются, я буду директором, который наконец-то снесет этот дом. То, что нам удалось убедить людей в том, что это здание не образец унылого советского долгостроя, а выдающийся архитектурный памятник, — это успех, конечно. У архитектурного сооружения невероятный потенциал, который можно раскрыть в ходе запланированной реконструкции. За преображение здания в ближайшие годы будет отвечать выдающийся голландский архитектор Рем Колхас. Его вдохновляет невероятный диалог с архитектурой, которая восходит к его любимым образцам советского конструктивизма. Сегодня ее уважительно называют архитектурой советского модернизма. Не всем архитекторам выпадала возможность реализовать свои творческие замыслы в пространстве размером в семьдесят две тысячи квадратных метров. Сюда относятся лестницы и вестибюли, которые с точки зрения приземленной утилитарности никак не используются. Уникальность этого здания заключается в его пространственности, и именно ее Рем Колхас будет стараться сохранить, чтобы была возможность отойти от мощных художественных впечатлений в залах и иметь большие пространства для общественных активностей. Мы полным ходом начинаем проектные работы.

Спасибо правительству Москвы и Министерству культуры, которые собираются строить для нашего музея новое хранилище в Коммунарке, куда мы планируем переехать в период реконструкции. Здание на Крымском Валу может превратиться в самый масштабный и продвинутый музей сегодняшнего дня.

— Значит, в 2023 году здание на Крымском Валу уходит на реконструкцию. Приоткройте хоть немного секрет: каких глобальных перемен ожидать посетителям?

— Если говорить о будущих инновациях музея, то залы постоянной экспозиции больше не будут организованы по принципу огромного гипермаркета, когда посетитель заходит в первый зал, а возможность выйти появляется только в сорок втором. Сейчас, пройдя половину пути, гость музея может устать, но возможности вернуться обратно с прохождением каждого нового зала становится все меньше и меньше. Не каждый сможет осилить этот насыщенный культурологический маршрут. Безусловно, это не тот принцип, которого мы придерживаемся. Мы рассчитываем, что в будущем у проходящего по экспозиции человека появится возможность свободно оказываться в других частях здания, где будут организованы открытые запасники хранилища, появится возможность прерваться, выйти или вновь вернуться для общения с искусством. Мы спроектировали вместе с архитектором многофункциональный образовательный центр, он будет внутри помещения. Здание не будет надстраиваться, сохранит внешние параметры, имеющиеся сейчас. Рем Колхас — архитектор, который разумно и рационально подходит к любому пространству, и ему нравится эта архитектура. Я уверена, что нас ждет увлекательная совместная работа.

Счастливые часов не наблюдают

— Итоги этого лета впечатляют. С аншлагом прошли выставки Эдварда Мунка, Ильи Репина… Как, на ваш взгляд, повлияло современное развитие коротких жанров на создание монографических выставок музея?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Теоретически я прекрасно знаю все о клиповом сознании и особенностях внимания молодой аудитории. Но мы сталкиваемся с совершенно другой проблемой. Каждая монографическая выставка создается как некий художественный иммерсивный продукт. Мы продумываем все — архитектуру, цвет стен, конфигурацию пространства и расположение произведений искусства. Все до мелочей рассчитано на то, чтобы человек полностью погрузился в мир художника. Сегодня проблема заключается в том, что нам сложно «пригласить к выходу» людей, оказавшихся на наших временных экспозициях.

Считается, что в среднем человек может пробыть на выставке час. Но, например, на выставке Ильи Репина люди находились до четырех часов с кратковременными перерывами.

На выставке Мунка людей, проносившихся сквозь залы, я тоже не наблюдала. Поэтому современное развитие коротких жанров мне не видится препятствием для восприятия задуманных смыслов экспозиции. Принципы современного видеоряда мы используем в рекламных целях для привлечения аудитории, а раскрытие смыслов происходит уже в залах — при встрече с художественными произведениями. И зрители остаются для просмотра значительно дольше, чем это задумывалось. Это, безусловно, радует.

Генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова / Фото: Светлана Колоскова / Вечерняя Москва

— А вас не беспокоит, что, благодаря маркетингу, в галерею идут и случайные люди, решившие приобщиться к искусству, исключительно отдавая дань моде?

— Абсолютно не беспокоит. Я не могу сказать, что наши посетители — это случайные люди. А вообще это прекрасно, что ходить в музей стало модно. Пять лет назад такого аншлага не было. Определенной целевой аудитории у нас нет. Мы работаем для всех и для каждого, люди возвращаются в наш музей снова и снова. Очень важно, чтобы человека заинтриговало то, что происходит в музее. Огромная часть гостей стала нашими постоянными посетителями. Бывают случаи, когда люди приходят на одну выставку до восьми раз! Они возвращаются за сильными переживаниями, подлинными эмоциями и мощнейшим побуждением задуматься о различных аспектах жизни.

Мы выполняем важную работу, подталкивая человека к возвращению к его собственной гуманистической сущности. Я думаю, большинству людей приятно осознавать, что ты не какой-то винтик огромного механизма, а человек, способный чувствовать и получать сильнейшую подпитку от общения с великим и подлинным.

Технологии и... деньги

— Сейчас эпоха господства Интернета и доступности информации. Любую выставку можно посетить, не вставая с дивана у себя дома, с помощью интерактивных технологий. Но почему тогда, по вашему мнению, люди выстраиваются в очереди к подлинникам?

— Может быть, я и идеалист, но, когда я вижу лица людей, покидающих выставку, меня охватывает радость. Я не видела ни у одного человека в глазах скуку или вопросительное выражение лица с подтекстом: «Чем вы тут вообще занимаетесь?». У всех особенный, просветленный взгляд. Люди приходят к подлинникам за особыми ощущениями, которые отличаются от каждодневной обыденности. Акт общения с шедевром всегда сродни постижению какой-то божественной сущности. Этот внутренний разговор сегодня как никогда важен для современного человека. А интерактивные технологии нужны для того, чтобы подвести зрителя к пониманию художественного феномена. После долгих размышлений и сомнений мы сделали проект с виртуальной реальностью. Нам казалось раньше, что подобные форматы являются каким-то занимательным развлечением, которое не приближает человека к пониманию творчества художника. Мы придумали виртуальные арт-проекты, где каждый человек может лучше понять искусство и попробовать свои навыки художника. Сотворчество — один из способов постижения смысла художественного действия.

— Недавно в СМИ появилась информация, что Третьяковская галерея впервые заработала в прошлом году более одного миллиарда рублей за год. С чем связан такой рост доходов? Неужели с ценами на входные билеты или расширением ассортимента сувенирной продукции?

— Да, вот так заработали. Это связано с ростом количества зрителей. С 2014 года аудитория выросла почти на миллион. Уже в 2016 году у нас было больше двух миллионов посетителей. Конечно, все зависит от популярности той или иной выставки. На Репина, например, пришло шестьсот тысяч человек. Также были востребованы выставки Куинджи, Серова, Айвазовского. Еще ключевую роль в росте бюджета занимает музейный магазин сувениров.

Мы разработали совершенно новую стратегию работы для сотрудников магазина, и он стал для нас мощным источником дохода.

И, конечно, мы очень тесно работаем с партнерами и спонсорами. Надо отметить, что количество людей и компаний, готовых поддержать наши проекты, с каждым годом возрастает. Мой опыт работы по фандрайзингу говорит о том, что очень важно предложить яркий и сильный проект. Причем он вовсе не обязательно должен быть «обречен» на феноменальный успех. Например, когда мы предложили проект в Ватикане — выставку «Русский путь. От Дионисия до Малевича», то его оригинальность сразу была понятна и подхвачена теми, кто нас поддержал, — это Фонд Алишера Усманова. Многие партнеры вообще не хотят, чтобы их имя упоминалось. Они считают своим внутренним долгом поддерживать искусство, следуя примеру Павла Третьякова, который был, кстати, очень скромным человеком. Для этого достаточно посмотреть, где он обычно стоял во время службы в домовой церкви. Это место отмечено сегодня памятной табличкой и находится достаточно далеко от алтаря.

СПРАВКА

Зельфира Трегулова родилась 13 июня 1955 года в Риге в семье кинематографистов. Отец — кинооператор, родом из Татарстана. Мать — звукорежиссер из Киргизии. Родители познакомились во время учебы в Институте кинематографистов в Москве, затем вместе работали на Рижской киностудии, где у них и родилась дочь. В 1977 году Зельфира Исмаиловна окончила искусствоведческое отделение исторического факультета Московского государственного университета. Спустя четыре года там же окончила и аспирантуру.

КСТАТИ

В следующем году в Западном крыле Новой Третьяковской галереи покажут две знаковые выставки о современном искусстве. Первая будет посвящена Индии. Среди экспонатов заявлены работы Субодха Гупты — самого успешного индийского художника на сегодняшний день. Он создает огромные инсталляции из посуды нержавеющего сплава, которая, по его утверждению, через сакральный обряд приема пищи объединяет богатых и бедных людей. Другой проект — «Единство в многообразии» — посвящен искусству европейских стран последних трех десятилетий. Будут показаны работы восьмидесяти художников из сорока стран Европы, которые наиболее точно, образно и провидчески отражают все, что происходит у наших соседей через призму искусства. При этом Россия рассматривается как часть Европы. Такие культурологические эксперименты уже ставили. Впервые подобная мысль была выражена в выставке «Европа 1945–1968. Лицом к будущему». Эта экспозиция четко показала и доказала, что, несмотря на наличие железного занавеса, художники отражают то, что немцы называют Zeitgeist — «дух времени», что официальное и неофициальное искусство в Советском Союзе было не менее креативно и интересно, а иногда и опережало искусство передовых стран Западной Европы.

Читайте также: Диана Вишнева: Моя задача — не отставать от молодых талантов и идти за ними