Столица не сдалась. Советские войска отстояли город

5 декабря День воинской славы России. 78 лет назад началось победное контрнаступление Красной армии под Москвой. Обозреватель «Вечерки» Игорь Воеводин рассказывает о том, как русским удалось переломить ход войны.

В мемуарах немецких военачальников успех контрнаступления Красной армии под Москвой и похороненные надежды на фашистский блицкриг там же, в декабре-январе 1941– 1942 годов, часто называют победой двух русских генералов: Мороз и Зима. В захлебнувшемся осеннем наступлении на Москву виноват третий генерал — Распутица.

Танки Гудериана действительно осенью не прошли, но не из-за грязи: двадцать дивизий московского ополчения преградили им путь, сгорев почти без остатка. Что же касается русского контрнаступления, начавшегося 5 декабря, то ни Мороз, ни Зима русским подыграть не могли при всем желании: они интернациональны и бесстрастны. И спросить бы надо немецким генералам у Гитлера — почему, если были заготовлены валенки для парада фашистов на Красной площади, они не поступили в войска? Равно как и тулупы, и ватники, и полушубки.

Не по форме? Ну так пеняйте на себя.

Просто немцы никак не рассчитывали, что драться придется и зимой, вот и не подготовились.

Здесь же таится еще одна из трех непостижимых ошибок Гитлера, приведших к краху Третьего рейха: непонятно, зачем и почему танковые армады того же Гудериана были повернуты фюрером к осени 1941 года из-под Москвы на Киев, а через месяц — назад. Стратегическая инициатива была потеряна вместе со временем — из-под Москвы фашистов погнали.

В любой схватке, тем более — планетарного масштаба, важен первый успех после череды поражений и полосы отчаяния, после ужаса невероятных, нестерпимых потерь. Это та самая точка опоры, найдя которую, русский человек обязательно победит. Обязательно, главное — снова поверить в себя и ощутить, что враг — не сверхчеловек, не знающий ни жалости, ни поражений, ни слабости.

Еще не понял Гитлер, но поняли уже немецкие генералы Блюментрит и Хейнрици, а с ними — и многие другие. Пал миф о недочеловеках. Рассыпалась сказка о подневольном социалистическом рае. Но больше, чем генеральские откровения, поразил меня отрывок воспоминаний какого-то офицера СС, ибо окопная правда всегда страшнее и честнее генеральской:

— В первый день, 5 декабря, в наших пулеметных гнездах мы спорили на шнапс, кто больше скосит Иванов. На второй — молчали и стреляли. И пили. На третий сошли с ума все, кроме меня и закаленного двумя кампаниями фельдфебеля, — их отправили в психотделения госпиталей. На четвертый — туда же и меня, и фельдфебеля. А русские все шли и шли колоннами на наши пулеметы и ложились каждый раз на метр ближе к нам.

Два с лишним миллиона человек сошлись под Москвой. Из 1 250 000 советских людей погибли тогда 950 тысяч. Из миллиона немцев погибли, пропали без вести и были ранены полмиллиона. Но страшное, кровавое колесо войны покатилось на Запад. Через зиму, морозы, летнюю жару и осеннюю распутицу. На Берлин.

Уходили на фронт Добровольцы

Постановление «О добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение» военный совет Московского военного округа принял накануне, 2 июля 1941 года. Первоначально на фронт отправились 12 московских дивизий штатной численностью примерно в 14,5 тысячи человек каждая.

Добровольцев оказалось почти 400 тысяч. Московское ополчение в июле 1941 года и в октябре было передано в состав Западного и Резервного фронтов. В районах Вязьмы и Ржева эти люди задерживали продвижение немцев к Москве, дав время для подхода и ввода в действие резервов из разных районов страны.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Алексей Исаев, военный историк:

— Получая объективные данные разведки, немецкое командование неправильно их оценивало. Оно до самого последнего момента считало, что у Красной армии нет резервов и свежих формирований, с помощью которых можно быстро развернуть крупное контрнаступление. Это стало для верховного командования германских войск очень большой проблемой.

Читайте также: Столичные кадеты заступили на вахту Почетного караула у Музея Победы