Прощай, Наташа!

7 июня мы прощаемся с нашей Наташей Нечаевой. Как же трудно это написать… Труднее разве что поверить в то, что ее нет. И очень, очень больно.

Она влетала в редакцию — ярко-рыжая, на огромных каблучищах, тонкая. Всегда в джинсах, вечно куда-то спешащая, не расстающаяся с камерой. Фотокорреспондент — это же не профессия, это образ жизни и мышления. А работу Наташка любила больше всего на свете.

Когда-то давно, в середине 1980-х, самый стильный монтажник радио и спецоборудования по имени Наталия поработала по профессии, а потом месяц сидела секретарем в отделе иллюстраций газеты «Известия». Абсолютно все, что происходило за это время в отделе, Наташе понравилось — и суета, и вечная гонка, и срочные выезды… И она пошла в «Гудок» ретушером, сначала нештатным, потом — официальным, при отделе.

В 1990-е она, когда было туго, работала, случалось, и на трех работах, да еще и сидела с ретушью дома. Но ей так это нравилось! А потом Наташа начала учиться фотоделу. И в «Рабочую трибуну» пришла уже как фотокорреспондент. Больше камере она не изменила ни разу.

Ей не нравились студийные съемки, постановки и гламур свадебных фотосессий. Наташа так любила жизнь, оттого и снимала вдохновенно только ее. А еще обожала снимать спорт — движение, эмоции, страсти. На ее фотографиях люди были красивы, как бывает только у тех фотографов, которые их реально любят, эмоции — настоящими, краски — яркими. Как она сама…

У нас Наташа начала появляться давно, но официально работала около пяти лет. Приписана была к «Москве. Центру», но с радостью откликалась на любой призыв. Несколько съемок в день? Легко. Усталость? Это не про нас. И плохое настроение — тоже.

И все свои переживания, невзгоды, печали она переживала глубоко, но не грузя окружающих. Она появлялась только с улыбкой.

Время не находило к ней своего ключа — годы шли, а длинноволосая красавица Ната оставалась молодой. В ней не гас этот бешеный огонь, заставлявший ее ходить на шпильках круглый год, не сгибать головы, не ехать, а именно лететь на съемки. И тем, кто знал ее как абсолютно растворившуюся в профессии репортерку, было странно представить ее другой: фанатичной дачницей, так любившей свой дом и цветы, с таким азартом делавшей «закрутки». Все знали: нет вкуснее помидоров, чем «нечаевские», а варенья наварит такого, что любой ресторан обзавидуется. И когда успевала?

Она не говорила, что плохо себя чувствует. Страшно боялась кого-то подвести, что-то не сделать или не успеть. И в больницу уехала со съемок. Боролась за жизнь три недели, бесконечно благодаря врачей: «Они от меня не отходят…» А ситуация ухудшалась, несмотря ни на что…

И только сила воли позволяла ей отправлять сообщения — короткие, но о самом главном. О любви к детям и о том, что все будет хорошо…

Наше рыжее чудо, светлое, как восход, теплое, как солнце. Она могла вспылить, но никогда и никому не делала и не желала зла. Узнав, что у кого-то проблемы, кидалась помогать. В ней было смешано все — и суетливость, и какая-то почти детская доверчивость, и удивительная хозяйственность, так не вязавшаяся с ее образом рок-звезды. В ней не было зависти, зла и злопамятства, подлости. Были — бесконечный свет и добро, забыть которые невозможно.

Мама Наташи, Татьяна Борисовна, Тата… Дети — Света, Андрей, внучки… Все ее близкие, друзья… Вернись она на миг, она рассказала бы вам, как она вас всех любила! Только на слова при жизни не было времени — она всегда спешила… И мы машем ей вслед рукой, не сдерживая слез: как же так, Наташка. Но мы ведь еще увидимся. А пока — будем тебя помнить.

Выражаем глубокие соболезнования родным и близким Наталии Нечаевой