Эти события принято называть «Московской паникой». Долгое время их было не принято вспоминать. Но это было, и в октябре им исполняется 80 лет. Главное — вспомнить о тех, кто провел себя героически.

Трагические дни, которые пережил город 15–19 октября 1941 года, достаточно откровенно отражены в романе Константина Симонова «Живые и мертвые». Самым страшным стало 16 октября, когда люди действительно на мгновение перестали верить, что все закончится хорошо и город не перейдет в руки немцев. Стоит вспомнить, что фронт был все ближе к Москве, казалось, что остановить врага не удастся.

Эвакуация предприятий в городе началась 10 октября. Через два дня принимается решение о создании Московской линии обороны. 15 октября подписано постановление «Об эвакуации столицы СССР Москвы».

Из столицы идет отправка вглубь страны сотрудников иностранных дипломатических миссий, членов Президиума Верховного Совета СССР, руководителей и сотрудников большинства правительственных органов. В Куйбышев выехали Молотов, Ворошилов, Калинин. В Москве остались Сталин, Берия, Микоян и Косыгин.

Предприятия не только эвакуировали, но и минировали оставшиеся здания и то, что нельзя было вывезти. Готовилось к взрывам и метро.

По всему городу и области в ускоренном режиме создавались подпольные диверсионные группы, готовились тайники с оружием и снаряжением для них. Это группа «Старики», в которую вошли люди с революционным прошлым, левые эсеры и анархисты, имевшие богатый опыт подпольной и террористической деятельности; группа «Лихие» из уголовников, перевоспитанных в Трудкоммуне, группа «Семейка», состоявшая из православного батюшки и его домочадцев. Было создано несколько групп, которые должны были изображать людей, недовольных властью большевиков, чтобы втереться в доверие к оккупантам.

Все это делалось в режиме секретности. Но обрастало слухами, которые и посеяли панику: «Немцев видели уже на Поклонной горе», «Сталин давно уже в Куйбышеве». Естественно, распространению слухов всячески помогали внедренные немецкие агенты.

По воспоминаниям очевидцев, погромы и грабежи вспыхивали не стихийно, всегда кто-то направлял толпу. Одной из причин паники стало и то, что 16 октября, впервые на памяти москвичей, не открылись двери станций метро. Остановился остальной общественный транспорт, закрылись магазины, почта и телеграф.

Возник анекдот: «Медаль за оборону Ленинграда на муаровой ленточке, а за оборону Москвы на драповой!» Спецкор «Известий» Аркадий Первенцев писал : «16 октября брошенный город грабился. Я видел, как грабили фабрику «Большевик» и дорога была усеяна печеньем. Я слышал, как грабили мясокомбинат имени Микояна».

Из описи осмотра задания ЦК ВКП(б) на Старой площади: «Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы…»

Из секретной справки Московского горкома партии и прокуратуры Москвы: «16–17 октября из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Было похищено наличными деньгами 1 484 000 рублей, а ценностей и имущества на 1 051 000 рублей. Угнаны сотни легковых и грузовых автомобилей».

По воспоминаниям Наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина, Сталин уже 16 октября отдал приказ немедленно возобновить в Москве движение транспорта, работу предприятий торговли и общепита, а также медицинских учреждений. Когда ему доложили о творящемся в городе, Иосиф Виссарионович ответил: «Ну, ничего… Я думал, хуже будет».