Алексей Чадов: Не бегу на короткие дистанции ни в любви, ни в профессии
Сюжет:
Эксклюзивы ВМ
2 июня в кинопрокат выходит военная драма «Своя война. Шторм в пустыне» Алексея Чадова. Это режиссерский дебют актера, который сыграл свою первую роль двадцать лет назад в фильме Алексея Балабанова «Война». Проекту помог состояться продюсер Сергей Сельянов, который когда-то поддержал многие фильмы Балабанова. Разбираемся, почему стоит обратить внимание на эту ленту и всерьез отнестись к творчеству Алексея Чадова как режиссера.
Лето. Жара. Но на большом экране не пляжные пески, а сирийские земли, не курорт, а пустыня. Главный герой — Иван (Алексей Чадов) — давно вернулся с войны, но погружается в новые боевые действия, чтобы помочь тому, кто в нем нуждается. «Своя война. Шторм в пустыне» — кино зрительское по воплощению, но авторское по сути. Автор сценария, режиссер и исполнитель главной роли один — Алексей Чадов. С того, как появилось это кино, и начали разговор.
— Год 2019-й, Дни Балабанова в Екатеринбурге, встреча со зрителями. Идея написать историю Ивана пришла к вам тогда. Почему?
— Верно. После этого мероприятия я понял, что Иван Ермаков из фильма «Война» до сих пор живет в народе. В зале было много заинтересованных молодых людей, которые цитировали его реплики, интересовались им. А когда я сел в самолет, осознал, что мне и самому жутко любопытно, как бы мог жить этот герой сейчас.
Что бы происходило с ним в новой стране, в другом обществе. Я решил взять его образ как талисман и начал писать свою историю. Это не продолжение, но попытка понять судьбу героя.
— Когда находили время для сценария?
— Выкраивал. Писать начал в феврале. Это месяц серый для прогулок, но яркий для застольной работы. Он как нельзя лучше подходит, чтобы запереться, обустроиться, создать свой несколько аскетический, закрытый творческий мир, и сочинять. Март у меня ушел на это же. С утра до вечера я только и делал, что писал. Больше ничем не занимался в свободное время. При любой возможности брался за ноутбук — в дороге, на съемках. Признаюсь, я был очень увлечен! Все мои мысли были заняты героем, его приключениями. А в начале апреля отправил сценарий Сергею Михайловичу Сельянову (продюсер большинства фильмов Алексея Балабанова, включая «Войну». — «ВМ»).
— Что было дальше?
— Сергей Михайлович сказал, что сценарий неплохой, и спросил, сам ли я его написал (улыбается). А потом еще полгода мы дорабатывали детали. Я в то время уже снимался в кино, в перерывах на площадке доделывал сценарий. Коллеги подтрунивали: «Еще один умник нашелся. Иди лучше роль учи!» А я действительно ловил каждую минуту, чтобы довести дело до конца.
— Вы тогда уже решили стать режиссером?
— Нет! Как вы это себе представляете? Сел и сказал: «Пришло время мне стать режиссером!» Это естественный процесс. Как в любви: сначала поцелуй, близость, а потом, спустя время, ребенок. Вот и мне нужно было дойти до осознания того, что я готов, я могу и хочу это снимать.
Что касается меня, после того как мы провели планерок двадцать по сценарию, погрузились на разные уровни его глубины, я понял, что уже не просто чувствую материал, но знаю его буквально как свои пять пальцев, каждую реплику, букву, запятую. И возникло ощущение, что отдать его другому режиссеру немыслимо, ведь тот не будет сочувствовать ему так, как я. Потому что нужно время, чтобы углубиться в это.
Я же сам все разрабатывал, встречался с людьми, консультировался с бойцами-друзьями, узнавал, как устроен мир сирийского конфликта, что там происходит, как живут бедуины, какие нюансы есть во всем. И сценарий стал мне родным как ребенок. Я начал испытывать некую ревность к нему. Понял, что не смогу отдать другому режиссеру. Об этом я проговорился креативному продюсеру СТВ Саше Архипову, и на очередной встрече по сценарию Сергей Сельянов меня первым делом спросил: «Что, режиссером собрался стать?» Помню, замешкался с точным ответом. «Иди снимай тизер, пока погода есть» — предложил мне продюсер. И я пошел снимать тизер. После я был утвержден в качестве режиссера-постановщика.
— На съемочной площадке не пожалели?
— Нет, но вместо радости я ощутил всю серьезность вызова, на который сам напросился. У нас были непростые условия: 2020 год, ковид, локдаун и крайне сжатые сроки на съемках. Я жил на серьезном ежедневном адреналиновом всплеске. Снимать и сниматься без этого просто нереально. Если кто-то мне предложит: «Давай, начни делать это завтра!» — я не впрыгну, и никто не впрыгнет. Тут нужен серьезный разбег, репетиция и только потом прыжок на диком адреналине. Все, кто приходил на площадку, сразу понимали, что тут все серьезно, и заражались этим. И никому ничего объяснять толком не приходилось. От ребят, которые играют военных, мне нужно было, чтобы они умели держать в руках оружие, стрелять. И они позаботились об этом.
— Вам близок околодокументальный подход к игровому кино?
— Да, такой, какой исповедовал Алексей Балабанов. Не люблю театральную наигранность на экране. Даже то, что касается графики, которая у нас есть, я старался сделать ее максимально незаметной. Одним из самых приятных для меня комплиментов будет, если кто-то из зрителей скажет, что не видел ее. Я с большим уважением отношусь к этому виду искусства, но не могу смириться с тем, что в современных фильмах про войну заметна графика. Для меня это что-то неживое, как силикон в женщине, — ты понимаешь, что это ненатуральное. Но, надо сказать, помимо глубины и смыслов, без которых к этой истории не хотелось даже притрагиваться, в ней есть качественный экшен. Страны, которые покупают нашу ленту для проката, с уважением относятся к продакшену.
— Уточните, о каких странах идет речь?
— У нас уже более 12 сделок по всему миру. Одной из первых права приобрела крупная компания Well Go USA из Северной Америки, также компании из Франции, Германии, Нидерландов, Испании, Кореи, Ближнего Востока, Тайваня.
Даже Япония, которая практически не покупает российских фильмов, купила права на наше кино. В Китай на большую платформу IQiyi продали фильм. Но я и сразу задумывал эту историю не только для отечественного проката. Хотя, честно, не ожидал такого эффекта.
— Если говорить о смыслах, у вас звучит фраза: «Русские своих не бросают». Хотели ли вы поддержать наших ребят, сражающихся в горячих точках? И кто для вас «свои»?
— Фильм задуман был давно, снимался два года назад — летом 2020-го. Моего героя не отпускает война. Мир по-прежнему хищный. Не хочу пускаться в рассуждения, кто свой, кто чужой. Фильм не про это.
— Режиссура для вас — разовая акция или начало нового периода в жизни?
— Я не бегу на короткие дистанции ни в любви, ни в профессии. Боже упаси ввязываться в такую историю одноразово. Сейчас я заканчиваю третий сценарий. А заниматься этим начал не ради эксперимента, но потому что мне стало тесно, захотелось движения вперед, больше создавать, придумывать самому. Актерская профессия зависимая и в материальном, и в творческом плане.
Ты исполняешь то, что придумал кто-то другой, играешь образ, который тебе дали. А сценарист и режиссер создают миры, продумывают все его детали. Это мощнейшая энергия. И все мое стремление сейчас направлено туда — придумывать истории, снимать, высказываться. Но это не значит, что мне перестало быть интересным актерское мастерство.
Я просто успокоился. И понимаю сейчас, что примерно от половины фильмов из тех, в которых снимался, если бы не актерская зависимость и материальная, по своему личному зрительскому вкусу я бы отказался. Да многие и не смотрел — снялся и забыл. И так часто артисты поступают. На внутреннем рынке наша актерская профессия несовершенна. В ней мало здорового, несуетного, мало спокойного созидания. Это когда ты не беспокоишься о том, что будешь завтра есть, не боишься создавать семью, знаешь, что сможешь ее содержать и при этом можешь работать в удовольствие. Без семейного багажа, доставшегося по наследству, это тяжело. Мне же, как и многим, хочется роста, движения вперед, нового. И когда я садился писать сценарий, хотел сделать его таким, чтобы как актер был готов бежать сниматься в нем, а как зритель с удовольствием бы сам смотрел такое кино.
— Вы один из тех российских актеров, у которых есть своя фанбаза. И до сих пор вас порой представляют в СМИ как секс-символ. Как вы к этому относитесь сейчас? Это льстит или раздражает?
— Меня ничего не раздражает. Да и я давно уже имею с этим дело. Сейчас мне сорок, а сниматься я начал в двадцать. В 27–28 я уже все эти плоды вкусил, распробовал, заказал еще порцию... Теперь спокойно отношусь ко всему этому. Но, скажу честно, на новом этапе моей деятельности мне очень хочется найти именно своего зрителя. Одно дело, когда тебе говорят, что ты сыграл хорошо или что фильм не очень, но на тебя приятно было смотреть… Но теперь я нахожусь в другой ситуации. Когда ты снял фильм как режиссер и тебе говорят, что он получился, — это по-настоящему ценно.
— Видела клип IVKA «Сильная» с кадрами романтической истории, которая не вошла в прокатный монтаж вашего фильма. И вспомнила про клип «Останусь» группы «Город 312» по «Ночному дозору». И поняла, что-то кино хочется пересмотреть. Что делает фильм таким?
— Что касается линии, о которой вы говорите, надеюсь, если это будет нужно зрителю, мы сможем показать им и режиссерскую версию. А про «Ночной дозор» и успешное кино в целом скажу так. Чтобы люди хотели возвращаться к ленте спустя годы, фильм должен состояться, у него должна появиться своя аудитория, поклонники. Фильм должен получиться, а это довольно сложно. Когда кино удается — это событие.
Притом не только у нас, но и в Голливуде, где все, казалось бы, просчитано, где идеальная производственная машина. Но они делают десять фильмов, а выстреливают из них два. Все-таки есть в кино какая-то мистика, потому что это живой процесс. Его придумывают, создают люди. Они вкладывают в это свои судьбы, опыт, энергию, боль и страдания, радость и счастье, души свои вкладывают — здоровые ли, больные ли. И из этой живой субстанции и вызревает кино.
Если все продумать, то можно сделать кино для развлечения, и таких проектов море. Но чтобы фильм запал в душу, этого мало. И, честно скажу, в том же «Ночном дозоре», помимо яркой оболочки и зрелищных элементов, которыми он наполнен, есть очень много нашего самобытного. Лукьяненко — известнейший писатель, книга его — бестселлер того времени. Да и история эта московская, про нас, про наши темы. Поэтому и фильм получился народным, можно сказать, нашел отклик у зрителя.
Знаете, бывает так, что супергромкие американские блокбастеры пытаются адаптировать под нашу фактуру, калькировать. Но это не работает, потому что зритель чувствует фальшь. Мне кажется, чтобы фильм получился, чтобы его срок годности был долгим, его нужно произвести для своего зрителя. Алексей Балабанов был таким, его считали народным режиссером, потому что он на языке людей общался, а не свысока, не с богемным душком рассказывал, как устроен мир. Он любил людей. Разных: хороших, плохих, красивых и не очень...
— Вы говорите о том, что людям не хватает любви, это ваши слова. А как растить в себе любовь к тем, кто тебя раздражает, с кем ты не согласен? У вас есть совет?
— Скажу так, сходите для этого хотя бы один раз в церковь. Она, на самом деле, закладывает в человека очень мощное духовное зерно. «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — учат там. И это очень непросто. Не скажу про себя, что сам в этом плане идеален. Но еще когда играл священника в фильме «Живой» у Александра Велединского, наткнулся на этот вызов — полюбить других людей. Тут ведь как Евгений Леонов сказал: «Вы злые, потому что слабые. Добрым быть всегда сложнее». Потому и мир у нас сейчас такой, немного коммерческий. Время такое, что если ты крутой, то чуть-чуть агрессивный, немного надменный, слегка злой. А я, когда вспоминаю Виктора Цоя, понимаю, что ведь он был круче всех вместе взятых.
Он был мегакрутой. Но вы послушайте его интервью, то, как он говорит, и поймете, что при этом он был еще и очень добрым, искренним, каким-то правильным, классным парнем и человеком. На него хочется быть похожим. Сейчас, правда, такое время, что места для любви все меньше и меньше. Ведь, казалось бы, как это так — полюбить конкурентов? Да ну их всех лесом! Сложно это. Я и сам, бывает, немного раздражаюсь. Но точно, железобетонно про себя знаю, что я никому никогда не желал и не желаю зла, просто не умею этого.
Когда-то я запомнил слова, кажется, Энтони Хопкинса, который советовал одну простую вещь: попробовать, когда заходишь в любое помещение, в новый коллектив, к людям, мысленно искренне пожелать всем любви, здоровья и счастья и наблюдать, как жизнь меняется. Когда-то я применил этот подход и убедился на своем опыте — это работает.
ДОСЬЕ
Актер Алексей Чадов родился 2 сентября 1981 года в Солнцеве, Москва. С детства занимался в театральной студии, играл на сцене и получал награды. После школы поступил на актерский факультет Театрального училища имени Щепкина, на курс Николая Афонина и Владимира Селезнева. Со второго курса учился там вместе со старшим братом Андреем. Дебютировал в кино еще в студенческие годы в фильме Алексея Балабанова «Война», за роль в котором получил приз на Международном кинофестивале в Монреале.
Среди наград Алексея Чадова спецприз фестиваля «Бригантина» за «Игры мотыльков», кинонаграда MTV Россия за лучшую мужскую роль в «9 роте», на фестивале «Амурская осень» приз актерскому ансамблю за фильм «Живой» и другие. Сейчас в его фильмографии более 50 ролей. Также Алексей дублировал на русский персонажей актера Джеймса Франко.
ФИЛЬМОГРАФИЯ
- Война (драма, 2002)
- Ночной дозор (фэнтези, 2004)
- На безымянной высоте (сериал, 2004)
- Дневной дозор (фэнтези, 2005)
- Девятая рота (военный, 2005)
- Живой (драма, 2006)
- ЖАRА (комедия, 2006)
- Высота 89 (военный, 2006)
- Стритрейсеры (боевик, 2008)
- Любовь в большом городе (мелодрама, 2009)
- Дело чести (сериал, 2013)
- Чемпионы (спортивный, 2014)
- Ч/Б (комедия, 2014)
- Любовь с ограничениями (мелодрама, 2016)
- Танкист (сериал, 2016)
- Молот (спортивный, 2016)
- Улетный экипаж (сериал, 2017–2018)
- Мертв на 99 процентов (сериал, 2017)
- Оперетта капитана Крутова (сериал, 2017)
- Борец (сериал, 2017)
- Аванпост (фантастика, 2019)
- Успех (мелодрама, 2019)
- Игра на выживание (сериал, 2020) и другие.
