Время полоть сорняки: поэт и писатель Дмитрий Дарин рассуждает о патриотах и либералах нашего времени

Мы продолжаем цикл публикаций «сVои люди», предоставляя слово тем деятелям культуры, которые не сбежали за границу в трудный для родины час, а четко обозначили свою патриотическую позицию. Продолжаем разговор о «реновации» российской культуры, время для которой, судя по всему, назрело. И сегодня гостем нашей рубрики стал поэт, писатель и публицист Дмитрий Дарин.

— Дмитрий Александрович, начавшаяся в феврале этого года специальная военная операция разделила общество и стала тестом — «свой» ты или не совсем. Это касается и культурной элиты. Ктото уехал, кто-то остался. Означает ли все это, что у нас изменится сама структура этой элиты?

— К сожалению, на это надежды мало. Я это выразил в стихотворении этого года «Крысы». Да, мы примем перебежчиков и снова дадим им возможность предать, потому что сама власть, в отличие от общества, относится к ним лояльно. Те же министр культуры, те же директора театров, тот же пресс-секретарь... Для них главное, чтобы публично не хаяли саму власть, их девиз: предавший молча — не предатель. Именно они вскармливали за госсчет всю эту плесень, которую народ по праву и считает изменниками.

Но не народ принимает решения в области культуры. Он может голосовать рублем, бойкотировать макаревичей и шевчуков, но не он курирует масс-медиа — радио, где еще больше транслируются песни «отъезжан», не он назначает всяких порнографов типа Серебренникова на режиссерскую позицию фестиваля «Таврида» 2019 года, на котором с нарочитым презрением к статье 135 УК РФ однополые подростки целуются на сцене под камеру. Думаете, хоть кто-то затребовал прокурорскую проверку в отношении одного из главных растлителей России, представившего на сцене фестиваля за бюджетные деньги (за наш с вами счет) однополую любовь подростков? Нет. А в отношении ответственных лиц Росмолодежи? Нет. Я лично спрашивал г-жу Драпеко, толкающую закон в области культуры, почему на сайте Минкульта висит анонс подобного фестиваля в моем родном Санкт-Петербурге. Ответ обескуражил: «Там же нет госфинансирования». То есть все нормально, бюджет не хаваете, делайте, что заблагорассудится. Власть не хаете — уезжайте, куда хотите. Это называется попущением.

— Жестко загибаете, однако...

— А что? Поэтому все законы о культуре, разрабатываемые профильным думским комитетом, не стоят бумаги, на которой их распечатывают. И никакие стенания выступающего с думской трибуны Бурляева не помогут, пока не будет принята культдоктрина Российской Федерации.

Я сам разработал ее основные положения, знакомил с ними и советника президента по культуре Толстого, и Комитет по культуре Госдумы, и депутатов, и некоторых лидеров фракций. Им это не нужно. Поэтому и главный матерщинник страны из группы, носящей имя моей малой родины, входит в Совет по культуре, а достойных артистов, воспевающих большую Родину на всем протяжении своего творчества, а не по сегодняшней конъюнктуре, там нет. Поносящим советскую власть убогим кропателям типа Яхиной литературную премию вручает премьерминистр. И так до бесконечности.

Так что ни о каких структурных изменениях без личной воли главнокомандующего не может быть и речи. Спецоперацию давно пора переносить в Россию — на культурные поля сражений за умы и души еще не потерянных поколений. А чтобы культурное поле давало хлеб, его нужно регулярно пропалывать. И делать это должно государство, освобождая от вышеперечисленного сорняка нашу землю. Бердяев точно заметил в «Философии неравенства», что «не в политике и не в экономике, а в культуре осуществляются цели общества». Пора пропалывать во имя высшей цели — духовного суверенитета народа.

Фото: Из личного архива

— Но если у руля культурной политики страны будут одни патриоты, не приведет ли это к перекосам?

— Вспоминается фраза из цитатника Мао: «нельзя выгнуть, не перегнув». Чтобы очистить реку, нужно прежде не химикалии в воду бросать, а перекрыть кран на сточной трубе отходов шоу-бизнеса. Пусть поначалу покажется, что обмелеет, зато рыба снова начнет плескаться в проточной воде настоящего, коренного искусства. А чтобы не было структурных перекосов, нужна культдоктрина. Принятая после широкого гласного обсуждения всем миром, а не в рамках узких чтений по интересам, где собираются осколки разнослойной и переливчатой интеллигенции. В культдоктрине должны быть не только продекларированы, но и законодательно утверждены положения госпротекционизма в области культуры, созданы общественные советы «из лучших людей», как писали в древних Уложениях, во всех учреждениях культуры, которые получают хоть один рубль из госбюджета, по грантам и т.п.

Либералы взвоют, дескать, цензура, 37-й год, но мы им напомним, что ООН еще в 1966 году приняла Международный пакт о гражданских и политических правах, где указано, что пользование свободой мнений налагает особые обязанности и особую ответственность и, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые касаются прав других лиц, их репутации, а также госбезопасности, порядка, здоровья и нравственности (выделю особо) населения. Да и цензура, по нашему странному законодательству (ст. 29 Конституции, ФЗ о СМИ № 2124–1 1991 года в редакции 2022 года), понимается как требование от редакции СМИ предварительно согласовывать сообщения, а равно наложение запрета на распространение сообщений и материалов.

Но я-то говорю о создании специальных советов с блокирующими полномочиями при (внутри) редакциях, театрах, галереях, фестивалях и прочих учреждений культуры, вплоть до ДК, которые претендуют на госфинансирование. И тогда мы спросим не с продюсеров, продающих билеты на порноспектакли, а с этого совета — по этике, нравственности, назовите, как хотите. Кто эти люди, которые пропустили на сцену очередного «Тангейзера» или на экран очередную «Матильду» — явитесь миру, обоснуйте, как это согласуется с вашей публичной позицией, из-за которой вас туда выбрали, а не сможете — на ротацию. Не могу не привести принципиальную мысль Пушкина, самого настрадавшегося от цензуры: «Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушающего действия типографского снаряда… Разве речь и рукопись не подлежит закону? Всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях, что кому в голову придет, и может остановить раздачу рукописи, хоть строки оной начертаны пером, а не тиснуты станком типографским». Видел бы «наше всё», что творится при либерально-торговом режиме, сто раз бы вздохнул о Николае I, своем личном цензоре.

— А вам не кажется, что долгие годы патриотизм был у нас просто не моден?

— Мода на идею — первый враг идеи. Однажды мне пришлось поспорить с настоятельницей одного прихода, которая утверждала, что пусть люди будут ходить в церковь, потому что это модно, чем совсем не ходить. Но разве мода на веру имеет отношение к вере? Если только свечек больше продадут. Если писатель заботится в первую очередь о тираже (свечках), он будет писать, что модно, крутясь флюгером по ветру, но сколько ни пиши, сразу обнаружится, что сытым написано! А это не ценнее исповеди по мобильнику. Настоящий художник служит народу при любых обстоятельствах и модах, не думая о свечных тиражах.

— Вы давно причисляете себя к патриотам. Почему многие заговорили о патриотизме лишь сейчас?

— Я не причисляю, я и есть патриот. Мое кредо: либерализм — свобода канализаций, патриотизм — свобода фонтанов. Фонтаны преодолевают земное притяжение в душах, а сточные воды текут только вниз. Путь России — вперед и вверх. На этом подъеме люди стали чувствовать разницу между горним воздухом и либеральным запашком. Редкий случай, когда государство подало пример такого фонтана. Затопленная отходами национальная гордость наконец-то пригодилась власти, и люди вспомнили, что свобода долга выше, чем пустая свобода развлечений, и ведет к достоинству каждого в отдельности гражданина и страны в целом. А сохранение национального достоинства — «самостоянье человека» (Пушкин) — это инстинкт национального самосохранения.

— На фоне острых противоречий в обществе нет ли опасности «закручивания гаек» и так далее? Например, уже говорят о том, что уехавших надо было бы лишить гражданства… Надо ли?

— Сразу после принятия новой Конституции я заявлял, что главное-то не поправили — а именно п. 3 статьи 6-й по поводу лишения гражданства (гражданин РФ не может быть лишен своего гражданства или права изменить его). Отчего не может? Пусть по суду, но у государства должно быть право лишать гражданства, коль уж есть право его давать. Даже заочно. Зачем России граждане, которые ее ненавидят? Теперь не надо ссылать в Сибирь — вон в Занзибар с доплатой за каждого «лишенца». Статус иноагента — устаревший паллиатив. Если государство отнимает у своих недоброжелателей то, чем они кормятся — доверие сограждан, то почему не лишить их общества этих сограждан?

Фото: Из личного архива

— А вы себя ощущаете свободным человеком?

— Человек, живущий по призванию, всегда свободен. Потому что только так можно быть счастливым — из живущих не по призванию я счастливых не видал. Так что я лично себя уж никак несвободным не ощущал — ни в последние годы, ни в первые.

— Поэт в России, как известно, больше, чем поэт. Какова роль поэзии сейчас?

— На это присловье я всегда с горькой усмешкой отвечаю, что поэт в России меньше, чем сержант. Роль поэзии во все времена одна, это замечательно выразил Гоголь в «Избранных местах из переписки с друзьями»: «…на то и призванье поэта, чтобы из нас же взять нас и нас же возвратить нам в очищенном и лучшем виде».

Но присутствует и гений момента. Спецоперация всколыхнула многих поэтов и подделывающихся под них — Донбасс стал основной поэтической темой. Издаются сборники в окопном формате, перевозятся на передок. Стихи вашего покорного слуги там тоже имеются. Если хоть одна твоя строка заставит того, кто на грани жизни и смерти, вздохнуть и перечитать, твоя поэзия — не зря.

— Почему некоторые россияне «не слышат» донбассцев, но слышат другую сторону?

— Сам не пойму. Я даже одно свое интервью назвал характерным названием «Русский пацифизм — бессмысленный и беспощадный». Спрашиваю одну давно знакомую и талантливую поэтессу, которая сокрушается по поводу спецоперации — зачем, мол, этот ужасный «взаимозачет смертей» (это ж надо, какой термин) — ты была на Донбассе раньше? Ты видела Аллею ангелов или срезанные, как бритвой, дома в Луганске? Нет, — отвечает, — но у меня там много родни и знакомых. Спрашивать — а донбасских можно было убивать 8 лет? — бесполезно. Такие пацифисты и себя-то не слышат, не то что донбасских людей. Такая избирательная жалость вообще свойственна либеральным умам. Хотя ее дед воевал, до Берлина дошел. Вот он бы рассказал ей все про «взаимозачеты», да ремня бы добавил, наверное. Надеюсь, что многие попали в ловушку сетевой войны и искренне потом из нее выберутся. Но только сами — переубедить никого нельзя.

— В мире вспышка русофобии...

— У государства нет культурной идеологии, значит, нет политики, значит, нет никакого целеполагания. У нас, к сожалению, коротковата память — ведь Тютчев учил: «Нет, их не вразумишь,/ Чем либеральней, тем они пошлее,/ Цивилизация для них фетиш,/ Но не доступна им ее идея». И дальше про холопов просвещенья — «как перед ней ни гнитесь, господа». Вот наши «господа»-то и прогнулись — насаждают соросовские учебники, в школьной программе сокращают Пушкина и Гоголя, исключают Есенина, про количество часов на историю и литературу молчу. Хорошо оплачиваемый с Запада холоп на сограждан посматривает уже с господской усмешкой. И тут холопы взбунтовались, понимаешь. Нет, кто-то быстро сбежал под хозяйское крыло — чубайсы и прочая заваль, их понимающе прощают — вы не виноваты, что русские, вы холопствовали, как могли, живите.

Но те-то, те, что за межой — как они посмели выйти из нашей воли?! И русофобия как господское отношение к русским, тлевшее, как торфяник, от такого возмущения вспыхнуло и потянуло дымом на всю Европу. Они сами от него и задыхаются, да и пусть кашляют. И тут ошибся Достоевский, которого поэтому запрещают на Диком Западе: «И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать…» А все наоборот: как только европеец увидел, что мы начали себя уважать, он нас не только не перестал презирать, но возненавидел. Это в их природе, Федор Михайлович слишком хорошо о них думал.

Фото: Из личного архива

— Зажгли, Дмитрий, зажгли. В заключение расскажите о том, над чем работаете сейчас.

— Литературный успех, как и всякий другой, основан на законе Парето: 20 процентов верных усилий приносят 80 процентов результата. Теперь, когда издана историческая драма «Царь Иоанн Первый Грозный. Борьба за Русь», я стараюсь попасть в эти 20 процентов, чтобы осуществить оперную и театральную постановки по либретто, написанному по поэме. Дело идет непросто, побаиваются «скользкой» темы, ведь Грозный как раз ради спасения целостности государства повывел торговый либерализм в Росии (тогда писали с одной «с»). И нынешний либерализм не может ему этого простить до сих пор. Пока идет эта борьба, была написана трилогия «Смута» (исторические драмы «Царь Борис Годунов», «Император Дмитрий» и «Царь Василий Шуйский»). Сейчас она на вычитке у специалистов по Смутному времени.

Надеюсь, замечания поступят за лето, осенью уже запланировано совместное издание трилогии «Вече» и «Осиянная Русь». Знатная вещь, уверяю, что со знаменитой трилогии Алексея Толстого в нашей литературе ничего подобного не появлялось. Но написать — это не полдела, а в лучшем случае треть. Вторая треть — издание, третья — внедрение. Надеюсь, усилия по последним двум третям распределятся по закону Парето.

ДОСЬЕ

Дмитрий Александрович Дарин — поэт, писатель, публицист. Член Союза писателей России, ЛНР и ДНР, член Союза журналистов России, член редколлегий литературных журналов «Невский альманах», «Новая Немига литературная» (Беларусь), ряда других. Печатался в «Нашем современнике», «Роман-газете», «Литературной газете», «Московском литераторе» и других изданиях. Лауреат Большой премии им. С. Есенина «О Русь, взмахни крылами» и Литературной премии им. М. Ю. Лермонтова, Национальной премии «Имперская культура» им. Э. Володина, других многочисленных конкурсов и премий. Отмечен рядом наград, в том числе медалью Минкульта РФ им. А. П. Чехова. Председатель редакционного Совета общественно-литературного портала и координатор Национального фестивального движения «Осиянная Русь». Доктор экономических наук.

В ТЕМУ

Крысы

Корабль не тонет и близко земля,

Нерусские крысы бегут с корабля,

Ведь крысам не нравится курс,

Им кажется, трюм уже пуст.

Бегут грызуны на заветную твердь,

Чтоб души крысиные там отогреть,

И слышен отчаянный писк:

— Вы лишь не лишайте нас виз!

Но то, что им почва, для нас — только мель,

И что нам отрава — для них карамель,

Они за чужое зерно

Готовы пустить нас на дно.

Но странное дело — как только в порту

Швартуется судно, слышна на борту,

Как будто матросов дразня,

Крысиная та же возня.

И мы перебежчиков примем опять,

И снова дадим им возможность предать,

Кто Родину чтит, тот поймет —

Крысиный не троньте помет.