Эпатаж: зачем удивлять и шокировать публику

Скандальные эпатажные выходки «звезд» света и полусвета давно стали привычной частью современной жизни. Досужая публика с наслаждением обсуждает подробности инфернальных поступков актера Панина, личной жизни Джигурды, «творчества» отечественных и зарубежных пранкеров. Инстаграмм ломится от обилия фотографий медийных лиц от шоу-биз в жанре ню. В сети давно появились популярные ресурсы, специализирующиеся на подобного рода информации. А творчеством некоторых эпатажных художников время от времени интересуется даже прокуратура. Что стоит за этим? Личный пиар, пропаганда неких ценностей или это такой способ жизни, тренд времени, реклама? В этом решили разобраться эксперты на сетевом вещании «ВМ».

Я НЕ МОГУ ИНАЧЕ

Владимир Набоков, писатель:

Отныне я решил приветствовать любые виды и способы рекламы. Мне надоело, что мои книги обволакивает тишина, как вата — бриллианты.

По мнению музыкального критика, журналиста Александра Волкова, пиар и эпатаж — базово присущие человеку качества.

— Все мы так или иначе занимаемся продвижением себя, а, значит, манипулируем чужим сознанием. Так что проблема навязчивого самопиара на самом деле связана с тем, правильно ли сформированы границы в обществе. Если хотите, это показатель нашей воспитанности. Все по Юрию Лотману: культура начинается с ограничений. Как только они заканчиваются — кончается и культура.

Художник, режиссер и галерист Валерий Переверзев, прославившийся не только своими работами и созданием Музея истории телесных наказаний, но и эффектно окрашенной в синий цвет бородой, высказал иную точку зрения от лица «цеха художников».

— Я занимаюсь искусством, а это всегда провокативная штука. Ничего плохого в слове «пиар» нет, это в последнее время ему придали негативный смысл. У художников есть своя функция — не отображать, а преображать мир. В мире есть абстракции, которые никак не визуализированы — например, совесть, любовь и даже вера. А что-то в визуализации нуждается. Люди творчества, писатели и художники, создают некий объект, произведение искусства, будь то полотно или перформанс. Этот объект должен говорить сам за себя, не нуждаться в объяснении и разъяснении, напоминать о себе. И это всегда результат эксперимента.

Скажем, объясняет Валерий, горсть синей краски, размазанной по холсту, не привлечет ничьего внимания, а вот покрашенная синим борода — привлечет, полученный таким способом образ приобретает множество смыслов:

— Это неограниченное количество смыслов — самое главное. Ведь художник обладает теми же функциями, что и лекарь — он должен излечивать и изменять общество, в том числе от лицемерия.

Человек, уверен Переверзев, по природе своей жесток и лицемерен. Он, увы, не может не убивать себе подобных, отчего в мире не прекращаются войны, у него есть потребность унижать себе подобных и возвышаться над ними — таково его устройство, и он не может без этого.

— Мне не нравится это в людях, и как художник я пытаюсь это изменить, создавая в меру сил некие «мостики» между людьми, призывая их к хорошему и светлому. И моя синяя борода — вовсе не вызов, а способ договориться.

Валерий Переверзев рассказал, в частности, о том, как можно заиграться в самопиар — на примере своего хорошего знакомого, Никиты Джигурды. Как-то знаменитого эпатажника окружила толпа юных барышень — началось фотографирование, во время которого Переверзев поинтересовался — с кем, собственно, «фотятся» девушки. Ответ был короток — «с Джигурдой». Увы, кроме фамилии они не знали о нем ничего — ни того, что он хорошо поет, ни его многочисленных ролей в кино, ни того, что с недавнего времени он пробует себя как художник. Все настоящие умения и таланты Никиты оказались «съедены» его эпатажным образом.

— Никита был озадачен, и мы откровенно обсудили это. Он сказал: «Мой проект — это я и есть». Так и есть: он выбрал такой жизненный путь. Но этот пример еще раз доказывает, как сильно можно заиграться с такими экспериментами, — рассказывал Переверзев.

Таким образом и зашла речь о прихотливых переплетениях пиара и самопиара и врачпсихотерапевт, доктор медицинских наук, профессор Андрей Жиляев продолжил:

— Давайте разделять похожие явления: в одном случае человек привлекает внимание, пиаря свои идеи и творения, а в другом — пиарит исключительно самого себя самого как некий «сверхобъект». Обычно в таких ситуациях очевидно, что, кроме него самого, в его жизни ничего значимого не происходит. С моей точки зрения, это та грань, за которой, собственно, и начинается если не психиатрия, то … своеобразие характера.

Самый необычный эксперт студии, шоумен, актер, ведущий мероприятий Денис Смирнов, появившийся в костюме Руби Рода из «Пятого элемента» (фильм Люка Бессона, 1997 года. — «ВМ»), уверен, что сопровождающий его жизнь эпатаж — проявление его сути. Отделить себя от этих проявлений Денис не пытается:

— Я с детства любил яркую одежду. Это не встречало понимания даже у родителей, правда, до тех пор, пока я не начал зарабатывать. Я получаю удовольствие от своей работы, от того, что людям весело и интересно со мной, а как этого достичь — подсказывает мое «я». Это ремесло, ставшее продолжением моей индивидуальности.

ОТДЕЛЯЕМ ЗЕРНА ОТ ПЛЕВЕЛ

Марк Твен, писатель:

Шум ничего не доказывает. Курица, снесши яйцо, часто клохчет так, как будто она снесла небольшую планету.

Человек с тонким чувством юмора, научный сотрудник богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Антон Григорьев тоже слегка эпатировал публику — оригинальностью суждений и завидным миролюбием:

— Мы должны помнить, что само христианство начиналось… как эпатаж. Иисус Христос выступил против многовековой иудейской традиции и существовавшей буквы закона. Безусловно, это был эпатаж. Из десятков, если не сотен проповедников, философов и даже политиков, что бродили в те времена по Иудее и Греции, Христос выделялся абсолютной новизной взгляда на традиционные вещи. Но можем ли мы сказать, что этот эпатаж был отрицателен? Нет. Потому что он — возвышающий. Я полагаю, что ни в искусстве, ни в литературе и философии без определенной доли эпатажа невозможно. Главное, чтобы он не оставался единственной составляющей творческой личности.

Выступление Григорьева вызывало бурную реакцию. Посыпались вопросы, на которые эксперту, правда, отвечать было не трудно, студенты еще и не то спрашивают:

— Дальнейшее развитие христианства привело к полному отрицанию самопиара, и в этом была его глубина. Потому что развиваться в духовном направлении, не достигнув вышины Христа, было, мягко говоря, самонадеянно.

Было много вопросов, в том числе и такой: а не было ли в определенном смысле проявлением пиара… юродство? Ведь некоторые детали поведения ныне признанных святыми вполне могли бы подпасть под эту категорию, взять то же сидение на столпах…

— Подвиг юродства не представляет собой подвиг публичный, это подвиг скрытый и трудно понимаемый, хотя и заложенный в Священном писании. Все дело в том, что мы живем сейчас в эллинском мире, где любое проявление подлинной духовности кажется безумием. И когда мы говорим о некоем святом и пытаемся воспринимать его действия как пиар, полезно вспомнить, что многие из них десятилетиями скрывались в горах и пещерах, абсолютно не «пиаря» свои духовные искания.

Христианство — религия эгоистичная, — пояснил эксперт, — потому что направлена она не на спасение окружающих, а на спасение самого себя. Подвиг юродства подразумевает отказ от человеческой природы, которая представляет собой разум в первую очередь.

— Можно, при желании, с легкостью отказаться от еды, питья, общения с женщинами, но отказаться от разума, членораздельной речи — крайне трудно, — продолжил Григорьев. — Отказ от внешнего проявления разума — высший дар, который человек мог принести Богу. Но я понимаю, что нормальный человек понять этого не способен — слишком это противоестественно для его природы. В юродивых мы видим лишь внешние проявления, а не глубину их духовной работы. И среди наших столичных бомжей вполне может находиться и скрытый святой нашего времени, — завершил речь эксперт.

Но почему вдруг тема юродивых всплыла при обсуждения пиара? Отчасти потому, что и сегодня под них активно «рядятся».

— Меня удивляет, что именно юродивый у нас нередко становится носителем мудрости, — заметил Андрей Жиляев. — И надо понимать, что этот образ до сих пор активно используется при манипуляциях огромным количеством людей, претендующих на внимание общества.

ВО ИМЯ ЧЕГО МОЖНО И НУЖНО

Ада Роговцева, актриса:

Эпатаж бывает очень благородным, если, конечно, он уместен. Все может быть: и эпатаж, и экстравагантность, и голая натура, и ругательство, если они служат высокой цели.

Дискуссия об эпатаже не обошла и другой старый спор: что именно считать искусством.

Валерий Переверзев уверен, что перед художниками поставлены задачи, не исполнять которые художник просто не может:

— У всего, что делают настоящие художники, существует одно мерило — поставленная и решаемая задача должна быть светлой. Не светлое не может быть произведением искусства. Граница же этого психиатрами обозначается как гипоманиакальность: все значимые произведения и «хиты» создавались «на грани».

Андрей Жиляев привел пример — великого Сальвадора Дали:

— Согласитесь, он был очевидным самопиарщиком. Но при этом — великолепным художником. И то, что он оставил после себя, примиряет нас с его эпатажем. Творчество и поведение Дали были продолжением его личности. Все проявления его индивидуальности были удивительно органично увязаны с его искусством. Иными словами, со стороны Дали его выходки — что прогулки с муравьедом, что аудиенции обнаженным, — не были манипуляцией, все это было его стилем жизни. Но это — Дали. А множество людей используют эпатаж лишь как инструмент внешней рисовки, за которой пустота.

А по мнению Антона Григорьева, истинный творец не всегда «осознает» эти задачи:

— Настоящее произведение искусства создает человек, который просто не может его не создавать. Настоящий художник будет творить, потому что не может жить по-другому, и ему будет все равно — покупают его картины или нет, известен он или не слишком. Он просто не может жить без этого.

Очень точно, поскольку раздражающий нас пиар — это, как правило, коммерческая эксплуатация псевдохудожественных образов.

ПРОВОКАТОР — НЕ ЗНАЧИТ ТВОРЕЦ

Лао-Цзы, философ:

Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит.

Не могли эксперты не вспомнить и историю блогера Соколовского, того, кто «прославился» ловлей покемонов в храме. Свою вину он признал частично, но желаемого, судя по всему, добился, ведь ему явно хотелось славы. Провокация — необходимое и достаточное условие становления творца? Валерий Переверзев заявил:

— Он не создал ничего. Им двигали корысть и желание собрать «лайки», которые затем отлично продаются. В обществе существуют представления о морали и нравственности, о которых люди договорились между собой, и некие закрытые или открытые пространства со своими дисциплинарными условиями. Соколовский нарушил дисциплину такого пространства, выстроив на попирании установленных правил свою пиар-компанию.

Переверзев объясняет: «закрытые пространства» есть и у художников — это галереи, музеи, выставки, внутри которых можно говорить все, есть они и у киношников:

— Михалков показал на экране взрыв православного храма, и имел право на это — в закрытом пространстве кино.

Антон Григорьев без толики юмора не обошелся и на этот раз:

— Парень все же нездоров. Обидно, что он, имея потенцию к протесту, ничего не добился, разве что дискредитировал светлое имя атеизма. Меня, кстати, всегда поражал тип атеистов, показывающих кукиш Богу, которого нет, есть в этом что-то от шизофрении! Хотелось бы призвать всех атеистов доказывать свою правоту не выходками, а открытиями и свершениями.

Упоминание о закрытых пространствах со своими «укладами» подвело Андрея Жиляева к весьма точному определению эпатажа:

— Эпатаж — это самопиар, произведенный внутри закрытого пространства других людей, а иными словами — вторжение в пространство, которое для этого не предназначено.

Но как же тогда акции художника Павленского с прибиванием гениталий и поджиганием двери здания на Лубянке? Это ведь явно не «закрытые» пространства! По мнению Переверзева, с поджиганием Павленский не прав, однако:

— Ему удалось создать образ с неограниченным количеством смыслов — он сработал, с позволения сказать, на века…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Вульгарный пиар и эпатаж не безобидны. Антон Григорьев уверен, что эпатаж снижает порог чувствительности общества. И чем сильнее эпатируется публика, тем меньше внимания обращается на саму жизнь и человека. С этим согласен и Андрей Жиляев:

— Происходящее не естественно, — замечает он, — но я вижу стратегию, или, если угодно, технологию, направленную на развитие подобных явлений. Сегодня информационная система стала питательной средой для развития эпатирующих форм поведения, потому что это самый легкий способ завоевания популярности. Проще эпатировать, чем сделать так, чтобы люди пошли не за тобой, а за твоей идеей.

Тревожит происходящее и Александра Волкова:

— Когда происходит крен в сторону внешнего, мы неизбежно теряем что-то более ценное, внутреннее, а значит — эмоции, желание и умение их проявлять. Что, конечно, обедняет жизнь.

Вот так незатейливая «игра» с самопредставлением воздействует на общество. Но Андрей Жиляев констатирует и иные общественные перемены: существовавшие ранее гендерные, маскулинные ценности как-то незаметно сменил метросексуализм — с его женоподобием в мужской среде, что сообщает обществу новые взгляды, формирует новую шкалу достоинств.

— Эпатаж, конечно, явление неоднозначное, — определил тезисно позицию Жиляев. — Но я полагаю, что к эпатажу, если за ним ничего не стоит, нужно относиться так, как к нему издавна и относились — то есть с пониманием, жалостью, но и некоторой дистанцией. Если же за этим эпатажем есть творчество, это явление имеет право на жизнь и найдет своих зрителей.

А Антон Григорьев заключил:

— Я хочу призвать всех — будьте, ради Бога — будьте эпатажными! То есть будьте верующими — в неверующем мире, верными мужьями — в мире измен, порядочными людьми — в мире крупных и мелких жуликов. Совершите такой эпатаж — и родина вас не забудет.