Все будет БРИКС: почему страны хотят оказаться в «лодке победителей»

На предстоящем форуме БРИКС, который пройдет в октябре в Казани, члены объединения рассмотрят вступление в союз новых участников: Турции и Азербайджана. В этом году БРИКС уже расширился за счет ОАЭ, Ирана, Египта и Эфиопии. В очереди на вступление — еще несколько государств. Почему БРИКС стремительно расширяется, сможет ли это объединение составить конкуренцию Евросоюзу? На эти вопросы «Вечерняя Москва» ответили политологи.

Саммит БРИКС (англ. BRICS — межгосударственное объединение пяти крупнейших государств с развивающимися рынками и экономикой) в Казани обещает стать историческим. Экономический союз должен стать мощным политико-экономическим блоком. В этом убежден кандидат экономических наук, преподаватель МГУ Виктор Кудрявцев.

— Чем был БРИКС еще год назад? Клубом региональных лидеров незападного блока с наиболее быстро растущими экономиками, — пояснил эксперт. — Россия, Китай, Индия, Бразилия, ЮАР были, условно, «союзом развивающихся стран», желающих для более быстрого развития теснее сотрудничать. И вдруг в БРИКС буквально повалили заявки. Сейчас в очереди на вступление стоят Алжир, Бахрейн, Бангладеш, Куба, Боливия, Казахстан, Таиланд, Вьетнам и многие другие. Зачем им вдруг резко понадобилось вступать в этот союз? Причем в тот момент, когда Россия и Китай (основатели и крупнейшие — одна по территории, другая по населению — страны союза) открыто противостоят Западу? Все очевидно: страны видят, кто в горячей и холодной экономической войне побеждает. И все скорее стараются примкнуть к победителю. Чем раньше примкнул, тем выше шанс, что, когда будут делить экономические трофеи, тебе больше достанется. Рядом с очередью в Евросоюз — из Албании, Черногории, Молдавии, Украины, выстраивается очередь в БРИКС. Страны хотят быть поближе и к Китаю — первой экономике мира, и к России — самой на сегодня могущественной в военном отношении державе.

Экономическая связка

Ян Арт, эксперт Комитета Госдумы по финансовому рынку, рассуждает:

— Сейчас БРИКС — это что-то вроде «большой двадцатки» или «большой семерки». Клуб стран, разделяющих общие ценности. Чтобы БРИКС стал реальным экономическим союзом, как, например, ОПЕК, в Казани нужно определить механизмы, обязывающие страны что-то вместе делать. Например, вводить квоты. Вот, скажем, страны ОПЕК решили, что нефть стала слишком дешевой, и они вводят квоты — каждая страна добывает не больше определенного количества. Да, с одной стороны, это плохо: меньше добудешь — меньше продашь, меньше продашь — меньше заработаешь. С другой стороны, такая политика позволяет регулировать мировые цены на нефть и, следовательно, потерять сейчас, но заработать позднее.

Эксперт считает, что похожим образом в рамках БРИКС могли бы договориться крупнейшие производители кофе: Бразилия, Индия и Вьетнам (если он в это содружество вступит).

— Второе, о чем нужно договариваться, — это свободное перемещение труда, людей и капитала, — пояснил Ян Александрович. — С этим у БРИКС все очень непросто: многие страны далеко друг от друга расположены. Плюс у них, в отличие, скажем, от ЕС, очень разное экономическое и политическое пространство.

Третий, как пояснил эксперт, предмет договоренности — введение единой валюты. Работа в этом направлении началась. В 2014 году создан «Банк развития БРИКС», который сейчас называется НБР — «Новый банк развития». Это международная финансовая организация, чья цель — финансирование инфраструктурных проектов и проектов устойчивого развития в государствах БРИКС и развивающихся странах. Штаб-квартира Банка расположена в Шанхае. Есть также региональные офисы в ЮАР, Бразилии и России. В мае 2022-го открылось представительство в Индии, в штате Гуджарат: для финансирования проектов развития Индии и в Бангладеш.

— Введение единой валюты БРИКС обсуждается давно, необходимость в ней назрела, — считает финансовый аналитик Артем Извольский. — Дело в том, что доллар, как справедливо заметил Путин, стал оружием. А кому нужна валюта, если транзакции в ней Штаты в любой момент могут ограничить? Если деньги у тебя есть, а возможности их потратить нет, это не деньги, а бумажки или набор цифр на счету. Формально есть, фактически — нет.

Как пояснил эксперт, все больше стран хотят ускорить процесс перехода к новой мировой резервной валюте. Важнейший шаг в этом направлении сделала Саудовская Аравия. Она около полувека торговала нефтью только за доллары, а потом стала принимать и юани. Иран и Венесуэла торгуют своей нефтью в том числе и за российские рубли. «Нефтедоллара», как валюты, уже нет.

— Главный в мире товар — нефть. И если для ее покупки доллары уже не обязательны, то и спрос на них падает. В итоге американская валюта постепенно возвращается домой, в США. Больше денег — выше инфляция. Доллар дешевеет и тем самым становится менее интересным, — пояснил Артем Извольский. — Если в начале нулевых за 10 тысяч долларов ты мог купить приличный автомобиль, а за 20 тысяч — однокомнатную квартиру в Москве, то сейчас товарная наполняемость этих сумм в несколько раз ниже. — Однокомнатная квартира в Москве, например, стоит минимум 110 тысяч долларов — в 5,5 раза больше, чем в нулевых. Причем та же самая квартира в доме, который на 20 лет состарился! Это очень высокая инфляция, поэтому многие страны хотели бы заменить доллар чем-то реальным.

Как пояснил эксперт, сейчас активно обсуждается идея привязки новой валюты БРИКС к золоту и редкоземельным металлам.

— Доллар, как известно, уже несколько десятилетий не обеспечен ничем. Раньше его высокий курс поддерживался военно-политической мощью США. Но сейчас она явно пошла на убыль. Если Штаты не могут задавить ни Россию, ни Китай (а они показали, что не могут), то доллар, как валюта, буквально повис в воздухе. Кто за ним? Что за ним? Чем он наполнен? Совершенно неясно, — пояснил Извольский.

Евросоюза 2.0 не будет

При этом эксперт считает, что и создание единой валюты БРИКС, и вообще экономическая интеграция стран-участниц — процесс крайне сложный.

— Даже в Евросоюзе не все страны перешли на евро, а ведь их экономики более-менее сопоставимы. А вот экономики Китая и Эфиопии или, скажем, России и Египта — это просто разные планеты, — пояснил Извольский. — Культурно страны тоже сильно отличаются. Девушка в России может ходить в шортах даже по Красной площади, а в Иране за такой наряд она гарантированно попадет в тюрьму. Организовать перемещение трудовых ресурсов между нашими странами довольно проблематично.

Ян Арт уточняет:

— Евросоюза из БРИКС точно не получится.

ЕС — это «клуб покупателей». А БРИКС — «клуб продавцов». При этом мировая экономика так устроена, что это рынок покупателя, а не продавца. Все хотят что-то продать, да не все могут купить. ЕС — может. Во всяком случае пока. Поэтому говорить, что БРИКС — это такой новый Евросоюз, неправильно.

Никита Масленников, руководитель направления «финансы и экономика» Института современного развития, считает, что единой — такой, как евро, валюты странам БРИКС и не нужно будет.

— Сейчас мир следит, получится ли что-то из проекта BRICS Bridge — цифровой расчетно-платежной платформы, которую планирует создать Россия в рамках БРИКС. Эта платформа, по задумке, должна сблизить финансовые рынки стран — участниц БРИКС и увеличить взаимный торговый оборот.

Как пояснил эксперт, будущее мировой финансовой системы — это цифровые валюты. Уже около 70 центробанков разных стран пытаются их внедрить. В платформе BRICS Bridge, как предполагается, могут использоваться цифровые валюты центральных банков стран объединения. Платформа будет децентрализованной, то есть ни один из участников не сможет ограничивать действия остальных.

— Второй вопрос, который хотят решить страны в рамках БРИКС, — это долги. Мировой долг превышает 315 трлн долларов. Это более чем в три раза превышает мировой ВВП. Иными словами, весь мир должен больше трех лет работать, при этом ничего не потреблять, и только для того, чтобы все со всеми рассчитались, — пояснил Никита Масленников. — Многие страны видят БРИКС площадкой, где можно договариваться, скажем, о реструктуризации долга. Или о их взаимном погашении.

Как пояснил эксперт, третья и, пожалуй, главная причина расширения БРИКС — попытка выработки новых правил игры.

— Регулирование мировой экономики в последние годы стало крайне затруднено. Ну, например, две самые мощные экономики мира — китайская и американская — при Трампе стали очень жестко конкурировать. Началась, по сути, торговая война. Затем — пандемия ковида. Затем — украинский кризис, в ходе которого сначала Россию, а потом ее экономических партнеров стали «обкладывать» всевозможными санкциями. В итоге той экономики, что была еще десять лет назад, уже нет. Очень многое поменялось, и нужно вырабатывать новые правила игры, — пояснил Никита Иванович. — Те правила, которые продавливает Запад, выгодны исключительно Западу. А остальные от следования им, скорее, теряют. А терять страны не хотят, они желают богатеть, развиваться, а не служить кормом Западу. Поэтому и нужно договариваться о новых правилах: теперь мы работаем так, так и вот так.

Перетекание силы

Политолог Григорий Савельев считает, что желание Турции стать членом БРИКС стало большим ударом и для Брюсселя, и для Вашингтона.

— Я напомню: Турция не просто развивающаяся страна, но член НАТО со второй по величине армией альянса. А еще Турция с 1999 года — кандидат в члены ЕС, куда ее не пускают. С одной стороны, «миграция» страны в БРИКС — это попытка Реджепа Эрдогана усидеть на двух стульях, — пояснил эксперт. — С другой, это шаг демонстративный: не берете в ЕС — мы идем в БРИКС. По сути, к вашим конкурентам и даже явным врагам, таким как Россия и Иран. Вы вводите против них санкции, вы с ними воюете, а мы с ними тесно сотрудничаем. БРИКС становится площадкой, в рамках которой Глобальный Юг объединяется против коллективного Запада. Да, это не декларируется, да, БРИКС — союз сугубо экономический. Но за экономикой всегда следует политика: они плавно перетекают друг в друга.

С большим опасением к расширению БРИКС отнеслись на Украине.

«Мы видим зарождение объединенных стран Глобального Юга, — пишет финансовый аналитик Алексей Кущ в Фокус.ua. — Да, между этими странами есть масса отличий и противоречий. Но давайте вспомним уровень противоречий в Европе, прошедшей через две мировые войны, или в США, прошедших через гражданскую войну индустриального Севера и рабовладельческого Юга. Кстати, в США эти противоречия живы до сих пор. Да, китайская цивилизация отличается от индийской. Но есть нечто общее в идее революции Глобального Юга: борьба с неэквивалентным глобальным обменом, контроль за доступом к ключевым ресурсам, в первую очередь к энергии. В общем, БРИКС — это новый глобальный кластер».

По мнению эксперта, «основная задача БРИКС на ближайшие годы — построение альтернативной платежной системы, неподконтрольной западному финансовому мониторингу».

Что получится из БРИКС — судить пока рано. Но очевидно, что целый ряд стран решили перестать быть блюдом на столе и сами стать едоками. Ведь до сих пор, по сути, в качестве едоков был только коллективный Запад. Почти ничего не производя, «золотой миллиард» потреблял и потребляет большую часть произведенного для него всем миром. Удивительное дело. Природные ресурсы — у России. Трудовые — у Китая и Индии. Мы — в поте лица добываем. Глобальный Юг — перерабатывает и производит товары. А коллективный Запад все произведенное потребляет. Почему одни страны работают, чтобы другие хорошо жили? Может, глобальный обмен, упомянутый Алексеем Кущом, и правда сделать более справедливым? Ведь нелогично, когда сидящий на пособии по безработице американский негр часто живет лучше работающего русского или китайца! Нынешнее устройство мировой экономики позволяет одним странам десятилетия паразитировать на других. БРИКС — один из способов такое мироустройство сломать. Богатым должен быть умный и трудолюбивый, а не хитрый и сильный. И не «правильно родившийся» — в стране, которая триста лет назад ограбила до нитки колонии и теперь награбленное проедающая. Мир меняется. Расширение БРИКС — тому свидетельство. По сути, это восстание против неоколониализма. Надеюсь, восставшие победят.

В ТЕМУ

БРИКС служит важным инструментом снижения зависимости стран от доллара. Об этом заявил премьер-министр Малайзии Анвар Ибрагим на Восточном экономическом форуме, который прошел в начале сентября во Владивостоке.

— Мы используем национальные валюты при расчетах с Китаем, с Индонезией, в некоторой степени с Таиландом. Мы ведем переговоры о расчетах в национальных валютах с Индией. Да, мы все еще довольно зависимы от доллара, но, по крайней мере чтобы уменьшить влияние, нам нужно это сделать, — заявил Анвар Ибрагим.

Напомним, Малайзия — кандидат в члены БРИКС. Она относится к новым индустриальным странам мира. Уровень социально-экономического развития и диверсификации экономики — один из наиболее высоких среди развивающихся стран.

КСТАТИ

Страны БРИКС сейчас производят 37,3 процента мирового ВВП — более трети. Впрочем, как считает инвестбанкир Евгений Коган, все новые страны приходят в БРИКС не по экономическим причинам.

— Их население и их лидеры понимают неэффективность и, более того, несправедливость современного мироустройства. Это когда одни страны диктуют другим свои правила и элегантно паразитируют за счет большей части человечества, — пояснил эксперт. — Люди в разных странах не понимают, почему различные блага, природные ресурсы, товары и труд самых квалифицированных кадров должны обмениваться на зеленые бумажки, за которыми не стоит ничего, кроме административного или военного диктата. К тому же многим не нравятся санкции, торговые барьеры и войны. Вот они и приходят в БРИКС.

СПРАВКА

По данным Росстата, в 2023 году товарооборот России со странами БРИКС вырос до рекордных 294 миллиардов долларов в денежном выражении. Это сумма составляет 41,4 процента всего объема российской внешней торговли. В сравнении с уровнем 2019–2020 годов достигнутый в 2023-м результат вырос в 2,4 раза. Наращиванию торгового оборота способствовало в том числе расширение географии поставок российского зерна. По итогам 2023 года объемы аграрного экспорта РФ на рынки стран — участниц БРИКС превысили отметку в 9 миллиардов долларов. Главным партнером России во внешней торговле по итогам 2023 года стал Китай. Согласно данным Главного таможенного управления КНР, за 12 месяцев товарооборот двух стран достиг рекордного уровня в 240,11 миллиарда долларов.