«Искусства в нем нет ни на грамм»: оператор Анатолий Заболоцкий о современном кино

Кинооператор Анатолий Заболоцкий снял немало известных зрителю картин: «Печки-лавочки», «Калина красная», «Альпийская баллада». Заболоцкий работал с такими режиссерами, как Василий Шукшин и Борис Степанов. В сентябре Анатолию Дмитриевичу исполнилось 88 лет, однако он до сих пор полон энергии. Сегодня Анатолий Заболоцкий выступает перед военнослужащими в госпиталях и воинских частях и показывает свои фильмы.

— Анатолий Дмитриевич, как вы думаете, насколько важно современным мальчишкам смотреть эти фильмы?

— Я считаю, что молодое поколение должно знать хорошие советские фильмы, потому что это наша история. Фильмы помогают изучать корни, лучше понимать своих родителей, предков, как они жили, что им пришлось пережить. После кинопросмотров ко мне подходят солдатики, благодарят за то, что приехал, жмут руки. Спрашивают, где можно выучиться на кинооператора. Каждый мой воскресный приезд — это полный зал. Солдат туда приводят во время досуга, и понятно, что не всем интересно в будущем связать свою жизнь с кино, но кому-то такие просмотры и лекции в душу западут и в дальнейшем в жизни пригодятся. Командиры стараются, делают хорошее дело, подбирают фильмы, приглашают кинематографистов, и хотелось бы, чтобы впечатление от увиденного осталось правильным.

— А как вы думаете, если бы был жив Василий Шукшин, стал бы он приезжать к ребятам в воинские части, чтобы показать свои картины и пообщаться с солдатами?

— Если бы Василий Макарович остался жив, он бы первым поехал, и не только в части, но и в горячие точки. Другое дело, что он вряд ли спокойно смотрел бы на всю происходящую катавасию, которая случилась в нашей стране. Когда после перестройки все развалилось — и в первую очередь кинематограф — у него не было бы работы, потому что он не смог бы молчать. Шукшин не такой человек, чтобы подхалимничать, он всегда говорил правду, а это никому не нравится. Шукшин был святой русский человек, у которого сердце болело за родину, и он не смотрел бы на все спокойно. Может быть, снимал бы кино про перестроечную катастрофу, а может быть, и вовсе ушел. Но точно бы не кинулся в бизнес и торговлю.

— К счастью, жив и здоров Станислав Любшин, которому в этом году исполнилось 90 лет. Артист до сих пор играет в МХТ им. Чехова и ведет активную творческую жизнь. Вы привозили в часть фильм «Альпийская баллада», который снимали как оператор, Любшин в нем сыграл главную роль. Вы дружили со Станиславом Андреевичем?

— Я с Любшиным дружил периодами. Кстати, после «Альпийской баллады» затащил его к Шукшину в «Печки-лавочки», и Василий Макарович хотел Славу снимать в будущем, ему понравилась фактура. Вместе с Любшиным ездили с «Балладой» по многим городам. В свое время был такой «Поезд Дружбы»: он начинал свой путь в Минске, а заканчивал в Красноярске. Целый месяц мы ездили по городам и весям, ночевали в поезде. В каждом городе было запланировано по три выступления: во дворцах культуры, в кинотеатрах, на площади. Беспрерывные просмотры и встречи со зрителями, и это, скажу я вам, не фунт изюма, я со счету сбился, в каких городах побывали. Мы со Славой так устали и вымотались, что сошли с поезда раньше и не поехали в Ташкент, вместо нас послали другую группу. Это было в 1968 году, они как раз и попали в то страшное землетрясение. Наши коллеги еле спаслись, ночью все выбежали из гостиницы в одном нижнем белье... А должны были мы с Любшиным ехать.

— Какие совместные проекты с Любшиным случились после поездки?

— Проекты случились, но не сразу. В 1976 году Вадим Абдрашитов пригласил меня на картину «Слово для защиты». Мне очень понравился сценарий про девушку, которую несправедливо обвинили. Главную роль сыграла Марина Неелова. Там же снимался и Слава. Он очень хорошо сыграл, но уже мечтал о режиссуре. В 1977 году он получил постановку и позвал меня в качестве оператора в картину «Позови меня в даль светлую» по рассказу Василия Шукшина. Это был его режиссерский дебют. Поехали в Ярославль и Тутаево, я присмотрел интересную натуру, но, когда присоединился второй оператор Герман Лавров, началось профессиональное соперничество, а я этого не люблю. С самого начала на главную роль планировался Георгий Бурков, и он больше подходил на эту роль. Я Славе говорил: «Это твоя первая картина как режиссера. Постой лучше за камерой, посмотри, поучись». Любшин не стал прислушиваться, а я не стал спорить: не люблю, когда начинаются разногласия, не могу в таких условиях работать. Открепился от проекта. На этом наше совместное сотрудничество закончилось.

— В картине «Слово для защиты» Марина Неелова сыграла замечательно. Но была еще главная роль, которую исполнила Галина Яцкина. Сложно было работать с такими известными актрисами?

— Марина Неелова еще не была такой «коронованной звездой», ее карьера в кино только начиналась, но я видел хорошее будущее. И оказался прав: в 1979 году она стала очень популярна после фильма «Осенний марафон». Что касается Гали Яцкиной, то, сказать по правде, я как оператор на худсовете был против ее кандидатуры, хотя Галя в фильме «Женщины» сыграла замечательно и в фильме «Уроки французского» она мне понравилась. На роль адвоката в «Слове для защиты» пробовалась Ирина Купченко, пробы были великолепные, и она там сыграла бы намного лучше. Галя Яцкина мне в этой роли показалась слабее, но Иру Купченко, пока режиссер думал, уже перехватил Юлий Райзман в картину «Странная женщина». Если бы Абдрашитов взял ее на роль, фильм бы получился царский, но что есть, то есть. А Марину Неелову сразу на роль утвердили, даже других вариантов не было.

— В советское время кинооператор имел решающий голос на съемках? Сейчас не так?

— Даже близко не так. Неприемлемо, когда продюсер навязывает свое мнение режиссеру и оператору, сам назначает актрису на главную роль, сам собирает актерский ансамбль, не посоветовавшись с главными специалистами, поэтому порой получается чепуха полная. Сегодня принято считать, что кино продюсерское. На мой взгляд, оно мертвое и искусства в нем нет ни на грамм. В свое время слово оператора было веское, и я объясню почему. Я как оператор вижу киногеничность актера, вижу, как он сработает в кадре. Понимаю, как его лучше снять портретно, чтобы персонаж раскрылся, это все работает на сюжет. И если не получалось сговориться с режиссером, то уходил с проекта. У меня своя позиция: если мне что-то не нравилось, я уходил с картины. А в сегодняшнем продюсерском кинематографе оператора вообще никто не слышит.

— А как вы смотрите на то, что многие актеры идут в режиссуру?

— Я мог бы назвать вам ряд фамилий хороших актеров, которые пошли в режиссуру и ничего кроме бездарщины и чепухи не сняли, но я не буду их называть. У меня была ситуация, когда я по ошибке соглашался работать в такой картине, но, когда видел, что творит горе-режиссер, снимал свою фамилию с титров. Особенно был против, когда режиссер в своей картине сам хотел играть главную роль и снимать свою жену-актрису. Я спрашивал: «Зачем ты делаешь эту картину? Для того чтобы снять себя любимого и своих родственников?» Любшин, например, мог стать хорошим режиссером, но он меня не послушал: надо было сначала поучиться за камерой, а не лезть в кадр. Мог бы стать отличным режиссером Владимир Гостюхин. В Белоруссии он сделал хорошую картину, и в ней были видны мощные режиссерские задатки, но его сразу же «сожрали» его единомышленники и больше не дали снимать. Напрасно он их послушал, продолжил бы работу и сейчас снимал современное кино на полную катушку. И не в Белоруссии, а в России.

— А сколько вы проработали в Белоруссии на студии «Беларусьфильм»?

— На студии я отработал девять лет, потом поступили предложения поработать на «Мосфильме», и я уехал. Но еще немного успел поработать на «Таллинфильме». Там снял картину «Безумие», и мне предложили в Эстонии остаться навсегда. Предлагали ордер на квартиру, обещали дать звание заслуженного, только чтобы остался в штате и работал. Хорошо, что у меня ума хватило там не застрять. Мне все понравилось — и Таллин, и прием, и проекты, которые предлагали, но сейчас я жил бы где-нибудь на улице… Все бы отобрали. Посмотрите, что там делают с русскоязычным населением. Недавно, в 2019 году, меня пригласили на юбилей фильма «Безумие». Сделали загранпаспорт, визу, сняли номер в гостинице, приняли неплохо, но то, что я увидел в Эстонии, мне не понравилось. Сам себе сказал «спасибо», что не соблазнился на хорошие гонорары и предложение остаться. Актриса Вия Артмане была латышка, жила в Латвии, но много снималась в советском кино. А потом, когда Союз развалился и начался национализм, у нее отобрали жилье. Придумали причину и бесцеремонно вышвырнули на улицу. Она, бедная, умерла на холодной даче. Меня такая же участь ждала бы. Так что, сам того не подозревая, что поступаю правильно, отказался от хороших заработков, поблагодарил и уехал в Москву. В гостях хорошо, а дома лучше.

— Анатолий Дмитриевич, а чем сейчас наполнена ваша жизнь?

— Пишу книги, статьи, устраиваю выставки. У меня вышло 26 изданий с фотографиями. В госпиталях проходят мои творческие встречи с солдатами, врачами, медсестрами. Вот опять собираюсь с солдатиками встретиться. Хочу устроить в части выставку своих фоторабот и на примере объяснить ребятам, как делать качественные интересные снимки. Сейчас все на телефон снимают, но камеры у телефонов такие, что, зная кое-какие операторские секреты, можно и шедевр снять. У ребят получится.