Пока комиссия Минобороны продолжает выяснять подробности крушения, корреспондент "ВМ" связалась с летчиком-инструктором, майором ВКС, мастером спорта по высшему пилотажу на реактивных самолетах Андреем Красноперовым. По его словам, одна из возможных причин катастрофы - птицы.

– Андрей Петрович, две основные версии крушения СУ-27 в Подмосковье - ошибка пилота и отказ двигателя. Каков ваш взгляд на произошедшее?

– Первое, что важно понять, - в какой именно момент разбился самолет. Насколько мы можем судить по поступающей информации, пилот возвращался с планового полета. Речь не идет о фигурах высшего пилотажа. Но и здесь возникает ряд вопросов. Когда именно это случилось? На взлете? На круге? На заходе на посадку? Опять же по поступающей информации можно предположить, что что-то произошло еще до того момента, как самолет приступил к плановому снижению. Выдвигать версии сложно. Но ясно одно: пилот столь высокого уровня, как Сергей Еременко, вряд ли мог допустить ошибку.

– Вы знали его лично?

– К сожалению, нет. Хотя мы оба мастера спорта по высшему пилотажу, но не встретились. При этом мне известно, что за штурвалом разбившегося СУ-27 был майор, налетавший на самолете данного типа порядка 800 часов. До этого Сергей, насколько я знаю, летал и на МиГе, и на ЯКе, новом типе наших учебных самолетов. Он был очень опытным летчиком, а 800 часов за штурвалом СУ-27 - это довольно много. Грешить на ошибку профессионала вряд ли возможно. Сложно предположить и то, что у такого самолета мог просто так взять и отказать двигатель.

– Но техника есть техника. Или двигатели Су-27 не могли отказать?

– На данном типе самолета два двигателя. Машина очень надежная. Но, судя по всему, дело именно в технике. При этом надо понимать, что летчик и самолет очень связаны. Пилот не покидает машину, до самого конца пытаясь ее спасти. Пусть нам тысячу раз говорили, что это кусок железа. Я сам много раз объяснял своим курсантам, что если что-то случится - сразу к рычагам, как у нас говорят. Жизнь у летчика только одна, а самолет еще один сделают. Но даже зная все это, если отказывает техника, летчик пытается посадить самолет. Конечно, он идет на посадку, если позволяют условия. А вот лес под тобой - иное дело. Здесь можно только катапультироваться.

– А могло ли заклинить механизм катапульты? Как, на ваш взгляд, вышло, что Сергей не смог покинуть самолет?

– Скорее всего, он до последнего пытался спасти самолет и одновременно отвести его от жилых домов. Если отказ двигателя произошел в полете, то летчик просто не мог допустить падения на жилой сектор. Он мог прыгать только после того, как убедился, что машина рухнет в лес. Но, судя по всему, ему просто не хватило времени. Катапультироваться сегодня можно практически с земли - при взлете на скорости 150-170 километров в час. В моей практике был случай, когда техник катапультировался с одного из типов самолетов дальней авиации. Он просто случайно нажал на кнопку. Так что в данном случае единственный вариант объяснения, почему Сергей не смог покинуть самолет - не хватило времени. Скорость огромная. Счет идет на секунды. С другой стороны, если он смог отвести самолет, значит, машина все-таки была управляемой.

– Но что могло произойти с двигателем? Речь ведь идет о "Русских витязях", группе высшего пилотажа, к самолетом которой внимание особое...

– При отказе двигателя самолет, если есть скорость, планирует, а если нет - падает кирпичом вниз. Если говорить о том, как следят за подобными самолетами, то это действительно особое внимание. Но вся техника, все агрегаты - это металл. Есть регламенты ТО, по которым после определенного количества часов налета тот же двигатель подлежит замене. И все это делается. Прежде чем самолет поднимется в воздух, все его системы проверяются, делаются соответствующие записи в специальном журнале. Ответственные за эту проверку полностью отдают себе отчет, что в случае аварии их росписи в этом журнале - приговор. Они не только поставят крест на своей карьере, но могут попасть под уголовную ответственность.

– Тогда что могло произойти сегодня утром, если самолет был полностью исправен?

– Я не исключаю того, что в двигатель могла попасть птица. Сейчас идет их миграция. Например, если цапля попадает в двигатель, турбина просто останавливается. Один из наших летчиков после подобной ситуации остался жив - совершил вместе с курсантом вынужденную посадку. Я потом спросил у него, как он себя чувствовал в тот момент. Говорит. повис на ремнях, а перед глазами - стена. Но он справился. Когда птица попадает в двигатель - это моментальная остановка, и у пилота остается всего секунда, чтобы решить, что делать.