Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Григорий Спектор
Моцарт в ампирском интерьере
[b]В этот вечер у ворот Кусковского музея-усадьбы спрашивали лишний билетик. Однако не прохлада чудесного парка в июльскую духоту и не красота ажурных павильонов и барских покоев привлекла многочисленных посетителей: в большом зеркальном зале «давали» Моцарта.[/b]Трудно себе представить более подходящую «рамку» для этой музыки, чем ампирная анфилада шереметевского дворца. Да и программа камерного оркестра «Кантилена» обещала очень редко исполняемые симфонии великого композитора.Открывшая концерт юношеская 11-я симфония, кажется, вообще в России не исполнялась, так что руководителя оркестра Андрея Истомина можно считать первооткрывателем произведения для нашего слушателя.Однако кульминацией этого изысканного «мюзик-абенда» в Кусковском дворце, бесспорно, стало исполнение моцартовского скрипичного концерта № 5 Родионом Замуруевым. Солист, лауреат множества конкурсов, только что вернулся из Лейпцига, где участвовал в конкурсе скрипачей им. Баха. Победителем он хотя и не стал, но и звание лауреата столь престижного соревнования — серьезный вклад в коллекцию молодого музыканта, ученика педагога Ирины Бочковой.Непринужденно справляясь с техническими трудностями одного из самых репертуарных и любимых и исполнителями, и слушателями моцартовского произведения, Родион Замуруев особенно впечатляюще сыграл лирические эпизоды и финал концерта. Последний, по настойчивому желанию публики, скрипач исполнил «на бис».
Развлечения
Цирк начинается с оркестра
[b]В Москву пришел большой цирковой праздник – Международный фестиваль циркового искусства.[/b] Если театр начинается с вешалки, то цирк – с оркестра. Звучит: «Парад-алле!», и гремит цирковой марш, звонкий и всегда волнующий, обещающий невиданное и волшебное зрелище.Оркестр в цирке – это такая же существенная часть представления, он создает эмоциональный фон всем происходящим чудесам – эквилибристики, акробатики, жонгляжа или дрессуры.Большинство номеров просто немыслимы без музыки! Оркестранты музыкальных театров обычно полушутливо завидуют своим цирковым собратьям: «Мы все представление в яме под сценой просиживаем, а вас вон куда вознесли, наверх, на самое видное место!..»Самый известный из цирковых оркестров играет в самом старом московском Цирке на Цветном бульваре. Некогда цирк Альберта Саламонского, основавшего его более 125 лет тому назад, а ныне заслуженно носящий имя Юрия Никулина, он всегда отличался качеством своих оркестров, куда подбирались высокопрофессиональные музыканты.Сегодня главным дирижером оркестра Цирка Юрия Никулина является знаменитый Георгий Гаранян, которого Юрий Саульский назвал «одной из знаковых фигур современного российского джаза». Замечательный джазмен пришел в оркестр по личному и настоятельному приглашению самого Юрия Никулина, бывшего его поклонником. Гаранян как-то рассказал, что ему было очень интересно овладевать спецификой циркового дирижирования, а потом и циркового композиторства. «Я даже удовольствие стал получать от этой необычной работы, – признался маэстро, – И мне теперь очень приятно, что про оркестр цирка на Цветном бульваре говорят как об одном из самых высокопрофессиональных в Москве».Сегодня в его составе четыре саксофониста, три тромбониста, четыре трубача, бас-гитарист, ритм-гитарист, два клавишника и два ударника. Народ все солидный, с немалым опытом, любящий свое дело и преданный цирку. В репертуаре оркестра тот самый «марш-алле», фокстрот на антре клоуна, вальс для номера с животными, непременная «ориенталия», то есть восточная мелодия, таинственная и пряная.Как мы выяснили, музыку для новой программы, каждого ее номера заказывает режиссер-постановщик. В этой роли выступает молодая выпускница ГИТИСа Оксана Дружинина. Разумеется, она учитывает пожелания артистов – исполнителей номеров, но в русле общего видения программы. Работает режиссер с уже сложившимся кругом постоянных авторов, овладевших спецификой этого своеобразного жанра. Большую дополнительную нагрузку, но вместе с тем и зрительскую популярность принесла цирковому оркестру телевизионная программа «Цирк со звездами». В ней активное участие приняли режиссер Оксана Дружинина, дирижеры и музыканты Цирка имени Ю. Никулина на Цветном бульваре.Директор цирка Максим Никулин так охарактеризовал свой оркестр: «У нас прекрасный состав, и ребята просто хорошо играют. Я думаю, что это один из лучших оркестров, которые вообще есть для сопровождения цирковых программ».…Цирк меняется, меняется и музыкальное сопровождение, все чаще и чаще номера идут под фонограмму. Однако ничто по своему воздействию не может сравниться с голосом живых труб, саксофонов, тромбонов, ударных – всего того, что мы привычно связываем с посещением цирка. А ощущение праздника от циркового представления не проходит с годами.
Развлечения
Теремок каркасно-панельный
[i]На перекрестке двух дорогВырос Терем-теремок.Он красивый и вальяжный,Дом семнадцатиэтажный,Хоть панельный, но каркасный,Дом удобный, дом прекрасный![/i]Впрочем, тот дом, о котором речь, вначале «вырос» в голове у молодых артистов московских театров, озабоченных жилищным вопросом. Было это в середине 1960-х. Собрав инициативную группу, они стали стучаться во все двери, пошли в Моссовет, дошли до самого верха и в конце концов сломали сопротивление чиновников: жилкооператив разрешили! Потом начались мытарства с участком: все, что предлагали, располагалось на окраине, а актерам после репетиции или вечернего спектакля нужно еще и домой попасть…Помог случай: возле домика Чехова, на углу улицы его имени и Садово-Триумфальной, сносили ветхие дома. И директор театра Ленинского комсомола Анатолий Колеватов, известный своей энергией всей Театральной Москве, встав во главе созданного кооператива под названием «Молодежь театров», добился того, что нам передали этот участок под строительство.Радостные артисты выбрали проект первого в Москве 17этажного каркасно-панельного дома. Для строителей это дело было новое, они поспешили с заказом каких-то особых плит для фундамента, а оказалось, что на этом участке находятся древние колодцы и вместо плит нужны сваи… Дорогущие плиты легли мертвым грузом на стоимость дома. К счастью, рядом стали строить еще два таких же небоскреба, и плиты продали соседям.А в марте 1969-го в доме поселилось множество настоящих и будущих знаменитостей. В небольших, но удобных квартирках стали жить да поживать Настя и Марианна Вертинские, Леонид Каневский, Марк Захаров, Вячеслав Шалевич, Валентина Толкунова, Юрий Саульский, Юрий Визбор, чета художников Виктор Дургин и Алла Чернова.Выходил покурить на площадку Аркадий Арканов, из-за другой двери доносились приглушенные звуки скрипки и рояля, – это играли Виктор Пикайзен и его дочь Таня. На других этажах изза дверей можно было расслышать пение, – это репетировали певицы: опереточная, Татьяна Санина, а еще выше – оперная, Зоя Смирнова-Немирович, из театра имени ее свекра. Впрочем, звукоизоляция в доме совсем неплохая, строители учли специфику обитателей 17-этажного «теремка», – артистов, режиссеров, музыкантов.Жили обитатели «теремка» небогато ( взносы для большинства были нелегки), но весело и дружно. Быстро перезнакомились, подружились, вместе отмечали общие и частные праздники, ходили друг к другу в гости, а то и выносили столы на площадку одного из этажей для дружеского застолья. В один из таких междусобойчиков возник проект одного из первых телевизионных сериалов: писатель и бард с 14-го этажа Михаил Анчаров написал сценарий, композитор с 5-го этажа Илья Катаев сочинил музыку, юная Валя Толкунова с 7-го записала прославившие ее песни, жена Анчарова Нина Попова сыграла героиню… И фильм «День за днем» вечер за вечером входил в каждую квартиру.Веселый дом быстро завоевал популярность у московских таксистов, подвозивших сюда после спектаклей жильцов или поздних гостей. Они даже дали ему прозвище: «Дом тишина». Место, действительно, было одним из самых шумных в Москве – перекресток; по Садовому день и ночь идут самосвалы, которые натужно газовали, окутывая окрестности сизым дымом.Поначалу трудно было и со снабжением. До постройки «теремка» на этом перекрестке было три продуктовых лавки, которые снесли вместе со старыми домами. За хлебом приходилось ездить на Петровку. Но в нашем доме был предусмотрен магазин, и все жильцы с нетерпением следили за стройкой. Наконец она завершилась, и на новеньком магазине появилась вывеска… «Филателия»! Провисела она недолго, уступив место не менее актуальной – «Часовая мастерская»… И только потом в стилобате, соединившем три кооперативные высотки, открылся прекрасный магазин «Диета», с богатым по тем временам ассортиментом продуктов. Впрочем, эти «времена» продолжались недолго и сменились жестоким дефицитом.За эти годы в доме многое изменилось. И главное – состав жильцов. Уходили из жизни соседи, ставшие нашими друзьями. Так, почти одновременно покинули нас Михаил Анчаров и Юрий Визбор.А некоторые соседи возникали, как кометы, и так же быстро исчезали, как, например, небезызвестный Борис Буряца, сын цыганского барона, артист Большого театра: он снимал квартиру в нашем теремке. Здесь его ограбили и забрали любимые бриллианты. Но вмешалась его приятельница Галина Брежнева, через двое суток бриллианты нашли, воров посадили, а еще через год, но уже по другому делу, посадили и самого Бориса… Часть прежней «молодежи театров» поменяла квартиры на более комфортабельные, подальше от шумного центра, другие покинули страну, третьи ушли навсегда… Да и театральных людей в доме все меньше, их по пальцам можно сосчитать. Но жизнь старого дома продолжается.
Общество
Акта нет? Пожара не было!
[b]Вся его творческая жизнь проходит в Москве – в самом большом и в самом маленьком (Камерном музыкальном) театрах. Много десятков лет Покровский – режиссер Большого театра, свыше двадцати лет его главный режиссер, во многом определивший репертуар и эстетику главной оперной сцены страны. 18 января исполнилось 30 лет Камерному музыкальному театру, 23 января его руководитель Борис Покровский отметит свое 90-летие.[/b]В 1937 году Покровский окончил ГИТИС как режиссер драмы (кстати, вместе с Георгием Товстоноговым) и уехал в Горький режиссером Театра оперы и балета.Через пять сезонов его пригласил в Большой главный дирижер театра С. Самосуд. Постановка режиссером «Евгения Онегина» (1944) стала эталоном прочтения классики (спектакль шел свыше 40 лет и был недавно возобновлен). Покровскому консервативный Большой обязан постановками современных композиторов: «Войны и мира», «Игрока», «Обручения в монастыре» С. Прокофьева, «Катерины Измайловой» Д. Шостаковича, «Мертвых душ» Р. Щедрина, «Сна в летнюю ночь» Б. Бриттена.Покровский не обделен правительственными наградами и госпремиями, но зато он «удостоен чести» попасть в знаменитые разгромные Постановления ЦК ВКП(б) по опере Мурадели «Великая дружба» (1948) и опере Г. Жуковского «От всего сердца» (1951).Автор многих книг по теории и практике оперной режиссуры, Покровский вырастил в ГИТИСе несколько поколений артистов-певцов (Т. Синявская, В.Пьявко). Студенты ГИТИСа сами настояли на приглашении Покровского преподавателем на курс актеров музыкального театра, а он для первого же учебного спектакля выбрал материал, который долго «не разрешали» – «негритянскую» оперу Гершвина «Порги и Бесс». И этот спектакль в крохотном Учебном театре института наделал шума в Москве, как иная премьера в крупном академическом. В январе 1972 года родился Московский государственный академический камерный музыкальный театр, ядром которого стал выпускной курс Покровского в ГИТИСе.Теперь коллектив стал академическим. Для театра писали Хренников, Холминов, Таривердиев, А. Чайковский, Журбин, Тактакишвили, Кобекин… На его сцене были поставлены «Ростовское действо» XVII века, возрожденная опера Шостаковича «Нос», «Похождения повесы» Стравинского (впервые на русской сцене). Последние по времени постановки Покровского в Камерном театре – «Сорочинская ярмарка» Мусоргского и «Свадьба Фигаро» Моцарта. Камерный театр Покровского – единственный театр, в котором нет деления на солистов и артистов хора: сегодня артист поет героя, а завтра участвует в хоровой сцене. Двойной юбилей Покровский отмечает работой над новыми постановками – операми Пуччини «Джанни Скикки» и «Плащ».[b]Покровский и чиновники [/b]Положение театра – бездомного, второй год кочующего по клубам и неожиданно выскакивающего со спектаклями то на одной, то на другой московской сцене, — к 1973 году стало просто невыносимым. Вопрос о помещении не просто назрел, а кровоточил. Доброжелатели рыскали по Москве и сообщали нам о сколько-нибудь подходящих помещениях. Мы с директором Л.Тумашевым выезжали поглядеть и обнаруживали, как правило, захламленные развалюхи, предназначенные на слом. В одной из них, покрепче видом, на территории храма Аники-воина, что на бывшей улице Димитрова, коллектив наш даже провел субботник с вывозом мусора. Увы, древняя постройка оказалась непригодной. Московские «директивные органы» и слышать не хотели о новом театре. Подумав, мы решили перейти на уровень пониже – районные власти. Один из наших поклонников и радетелей, старый московский театральный администратор Н. Хотимский, узнал, что власти Ленинградского района закрывают маленький кинотеатр «Сокол» у самой станции метро. Он был расположен бок о бок с пожарной частью.Последнее обстоятельство было важным: районное пожарное начальство положило глаз на уютный зальчик и захотело сделать его своим клубом. Сначала они доставали кинофикаторов инспекциями, протоколами и актами, а потом просто повесили на дверь замок, найдя подходящий повод. Районные же власти подумали и решили открыть в «Соколе»… пивной зал.Покровский попросил аудиенцию у председателя райсовета, на которую пошел с директором и со мной. Председателем в ту пору была некто К., нестарая женщина, одетая по партийной моде в а н г лийский костюм. Вокруг стояла свита. Напряженными были все, кроме Покровского. И тут же Борис Александрович развернул перед председательшей неотразимую картину будущего ЕЕ театра, музыкального театра ЛЕНИНГРАДСКОГО РАЙОНА! К. и свита упирались, приводя все более тупые аргументы в защиту пивного зала.– У вас есть районы-побратимы в других странах? – неожиданно спросил Покровский.– Есть, в Будапеште, в Праге.– Вот! – вдохновенно воскликнул Покровский.– Вы только представьте себе: к вам приезжает делегация из братской столицы, вы целый день занимаетесь делами, а потом говорите: «Дорогие гости, приглашаю вас на спектакль нашего районного театра!» Побратимы будут потрясены! Ни у кого из них нет своего театра! Такой поворот темы произвел впечатление. Однако К. привела решающий аргумент: – У нас в плане есть пункт об открытии новых пивных залов, а о новых театрах – ни слова! – А у нас спектакли короткие, после представления наши девочки будут в фойе в красивых костюмчиках разносить пиво гостям. Я им поставлю специальную интермедию, – не моргнув глазом, парировал худрук.Как ни странно, эта фантастическая картина убедила всех, и решение об открытии нового музыкального театра под художественным руководством народного артиста СССР Б. А. Покровского в помещении бывшего кинотеатра «Сокол» на Ленинградском проспекте, 71, было принято.[b]Покровский и пожарные[/b]Все мы пребывали в какой-то эйфории, и по законам драматургии что-то должно было случиться. Но то, что действительно случилось, не могло присниться даже в страшном сне.В тот день я пришел в театр около 12 часов, и первое, на что наткнулся, был пожарный рукав, тянувшийся в глубь нашего подвала. Я побежал вдоль этой страшной кишки, и она привела меня к мокрой, слабо дымящей куче фанерных ставок. Вокруг молча стояли наши монтировщики декораций, бледные и напуганные. По мокрой лестнице я поднялся в крошечный кабинет директора. Там уже сидели наши молодые дирижеры. На нашего директора было страшно смотреть. Он рассказал, что вечером после спектакля кто-то из рабочих сцены оставил окурок на сцене, он, наверное, тлел всю ночь, а утром вспыхнул огонь и занялись ставки из фанеры, оклеенной тряпками. Можно было и самим погасить из огнетушителей, но прибежали соседи-пожарные, протянули через переулочек рукав и залили пламя.Положение было катастрофическим. Через пару недель после открытия – и с таким трудом! – первого сезона, после буквально вырванного разрешения пожарных на эксплуатацию подвала как театрального помещения, после нервной работы под пристальным и пристрастным наблюдением соседней пожарной части – такой прокол! Сейчас явится группа товарищей закрывать нас.И тут вошел Покровский. Он уже осмотрел «очаг возгорания» и последствия пожара.– Ну, что скажете? – спросил худрук.– Да вот, объявление вывешивать будем: по техническим причинам спектакль отменяется.– Что за технические причины? – спросил Покровский.– Ну, пожар, – уныло молвил директор.– Какой пожар? Где? – Покровский задал этот вопрос так естественно, что мы переглянулись. – Акт о пожаре есть? Вам его вручили? Нет. А раз нет, пожара не было! Пошли вниз! Б. А. первым двинулся по лестнице. В зале по-прежнему уныло стояли техники. Фанера еще курилась.– Фомин! Сгоревшие бруски заменить, обтянуть новой тканью! Художник есть? Нет? Тогда пусть гример покрасит ставку! Две? Ну, две. Что? Пол тоже? Тащите рубанок, стешите сверху, потом прикроем дорожкой. Откройте все двери, проветривайте быстрее! Да двигайте же своими несчастными обрубками! Борис Александрович в эти минуты напоминал капитана корабля во время шторма. Начался аврал. Все работали вдохновенно. Декорации растащили, обсушили софитами, сожженные места искусно отреставрировали, оттерли с мылом закопченные кое-где стены, постелили дорожку. Часа за два до спектакля стали приходить актеры и с ходу включались в аврал. Общая сумасшедшая работа закончилась за несколько минут до спектакля опрыскиванием сцены и зала всеми имевшимися у актрис дезодорантами. Помреж с колокольчиком побежала звонить к началу в фойе. В этот момент на служебном входе появились пожарные чины во главе с майором. Они прошли по коридорчику, подозрительно принюхиваясь, прямо в кабинет, где их встретил Покровский.– Вы на спектакль? – радушно спросил он. – Раздевайтесь. Галина Ивановна, проводите гостей на мои места! – Какие места? Какой спектакль? У вас же был пожар! – Какой пожар? – в свою очередь изумился Покровский и повернулся к нам. Мы дружно пожали плечами и выразили крайнее недоумение. Майор, в свою очередь, повернулся к сопровождавшим его чинам.– Был, был, – обиженно загалдели они.Покровский широким жестом пригласил «гостей» последовать за ним. Все спустились по мраморной лестнице в зрительный зал, полный празднично настроенной публики, увлеченно следящей за пикировкой Бенедикта и Беатриче, героев «Много шума из-за сердец». Ни малейшего следа стихийного бедствия. Стараясь не топать, пожарные поднялись в фойе.– Акт составляли? – спросил майор.– Да вот хотели написать… – промямлил лейтенант.– Можете отдыхать, – отрезал майор.– Извините, служба, – буркнул нам, козырнул и пошел к выходу.– Заходите еще! – любезно откликнулся Борис Александрович и устало уселся на банкетку. А нам сказал: – Был бы у нас буфет, выпили бы сейчас по рюмочке! [b]Шостакович и министр[/b]В нашем подвале шли репетиции «Носа», замечательной оперы молодого Шостаковича с трагической судьбой: после первых представлений в 1930-м она была снята тогдашним ленинградским руководством и оставалась под негласным запретом («не рекомендована») десятки лет. Если честно, то надо признать, что и оперные театры пальцем не шевелили, чтобы добиться постановки «Носа»: уж очень трудна эта гротесковая опера для постановки и (особенно) для исполнения — вокальные партии написаны на пределе сложности. Молодые артисты труппы Покровского этого, к счастью, не знали и пели эти головоломные партии просто блистательно.Шостакович был счастлив. Несмотря на болезнь, он бывал на репетициях. Перед ним ставили пюпитр с партитурой «Носа».Ирина Антоновна, его супруга, зажигала фонарик, освещая нотные страницы, но Дмитрий Дмитриевич, даже не взглянув ни разу в ноты, поворачивал свой острый нос в сторону певца или инструмента за секунду до их вступления. Все сорок с лишним лет он помнил наизусть каждый такт своего любимого произведения.Репетиции шли полным ходом, привезли лаконичные, но выразительные декорации художника В. Талалая, артисты примеряли костюмы. Но однажды утром мы обнаружили печать на служебном входе: пожарные все-таки закрыли наш подвальчик. В предписании о закрытии театра было приведено множество причин, по которым театр вообще нельзя было открывать. Мы бросились спасать театр. Куда мы только ни писали, куда только ни обращались – все было бесполезно. И тогда Б. А. позвонил Шостаковичу.Дальнейшее я излагаю со слов Ирины Антоновны и самого Дмитрия Дмитриевича, который рассказывал об этой истории неохотно, но с юмором. Шостакович позвонил в приемную Щелокова, всесильного министра внутренних дел, и попросил принять его. На следующее же утро Дм.Дм. надел свой спецпиджак, пудовый от тяжести золотых лауреатских медалей и орденов самых высших достоинств (Дм. Дм. всегда надевал его, когда нужно было «пробить» какое-нибудь нужное дело или просить за друзей и учеников – для себя он никогда ничего не просил).– Что у вас случилось, Дмитрий Дмитриевич? – министр был не чужд культуры и дорожил репутацией мецената.– От вас зависит судьба советской оперы! – с пафосом ответил Шостакович и, волнуясь, рассказал ему о Камерном музыкальном театре и поведал о кознях пожарных деятелей.– Соедините меня с начальником пожарной охраны Москвы, – приказал Щелоков и взял трубку. – Слушай, разберись со своей частью на Соколе. Меня приглашают на премьеру, а на театре – печать. Завтра доложишь.Щелоков повернулся к Шостаковичу: – Не волнуйтесь, Дмитрий Дмитриевич, во всем разберемся, я думаю, все будет в порядке.На следующее утро мне позвонил сторож и сказал, что в театр приехали какие-то начальники, директора он не нашел и просит меня приехать. Через 20 минут я был в театре. Почти одновременно приехал и наш директор, и группа из 8–10 офицеров начала осмотр. Центром общего внимания был некий полковник.– Ну, рассказывайте, – обратился он к знакомым нам офицерам с Сокола.– Вот, товарищ полковник, эта дверь в зрительном зале ведет в жилой дом. Если будет задымление, все пойдет на верхние этажи.– Заложить кирпичами, – приказал полковник. – Еще что? – Вот, только один выход из зала, так нельзя! Полковник подошел к противоположной стене, постучал: – Что здесь? – Гримуборные, – ответили мы.– Пробить проход! – приказал полковник. – Еще что? – Нет противопожарных датчиков! – Поставить! – Нет автономного освещения! – Провести! Разочарованные пожарные вручили нам акт с предписаниями, мы их выполнили за несколько дней, и вскоре удар колокола возвестил о начале спектакля «Нос». Всегда буду гордиться тем, что этот удар колокола сделал я. Правда, воспользовавшись задержкой нашего помрежа.[i]Григорий Спектор – режиссер, публицист, драматург. Работал главным режиссером Московского театра им. Ермоловой, главным режиссером Московского областного театра оперетты и др. С 1972 по 1982 работал помощником Б. А. Покровского.[/i]
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Дмитрий Журавлев
Дмитрий Журавлев

Сирия страдает, а Запад молчит

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Аномальная активность стран НАТО

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Крапивный розыгрыш

Анастасия Новожилова
Анастасия Новожилова

Поддерживаем инновации

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.