Николай Гумилев перед расстрелом был спокоен

Сознание медленно к нему возвращалось. Он обнаружил себя в траве, в Булонском лесу, и вспомнил, как опрокинул на ладонь пузырек, на ладони остался кусочек цианистого калия размером с половинку сахара, бросил его в рот, почувствовал шершавый вкус яда...

Рассказ Гумилева об очередной попытке самоубийства приводит Алексей Толстой в статье памяти поэта, напечатанной в Париже через полтора месяца после его расстрела. Алексею Толстому запомнились слова Гумилева: «Я жил один, в гостинице, — привязалась мысль о смерти. Страх смерти был мне неприятен... Кроме того, здесь была одна девушка...» Говорил ли он правду о девушке? Анна Ахматова считала, что причиной парижской попытки, как и остальных трех, была она. Он был выдумщик. Его семья поселилась в Царском Селе, когда он был мальчишкой.

Там познакомился с девочкой Аней Горенко, младше на три года, писавшей стихи, как и он. Многолетняя роковая любовь, с тремя отказами Анны, завершилась женитьбой на ней.

Все свершилось, о чем я мечтал Еще мальчиком странно-влюбленным...

Современник описывал, как они входили в кафе поэтов «Бродячая собака»: «Затянутая в черный шелк, с крупным овалом камеи у пояса, вплывала Ахматова...

В длинном сюртуке и черном регате, не оставлявший без внимания ни одной красивой женщины, отступал, пятясь между столиками, Гумилев...» Его сравнивали с Пьеро. Он был вызывающе знаменит и вызывающе некрасив. Ирина Одоевцева, писательница, поэтесса, ученица, влюбленная в него, оставила его портрет: «Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека. Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного пегого цвета. Жидкие, будто молью траченные брови. Под тяжелыми веками совершенно плоские, косящие глаза. Пепельно-серый цвет лица, узкие, бледные губы».

Между тем при имени Гумилева в воображении возникает тот таинственный образ капитана, который 

...бунт на борту обнаружив, Из-за пояса рвет пистолет, Так что сыплется золото с кружев С розоватых брабантских манжет.

Валерий Брюсов писал о его поэзии, что она «живет в мире воображаемом и почти призрачном. Он как-то чуждается современности, он сам создает для себя страны и населяет их им самим сотворенными существами: людьми, зверями, демонами. В этих странах — можно сказать, в этих мирах — явления подчиняются не обычным законам природы, но новым, которым повелел существовать поэт... Почти все его стихотворения написаны прекрасно обдуманным и утонченно звучащим стихом...».

Сын корабельного врача, Гумилев появился на свет в Кронштадте. Можно было подумать, что отцовская кровь и соленый морской ветер породили в нем страсть к путешествиям и конквистадорский характер. «Путь конквистадора» — так назывался его первый стихотворный сборник.

Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду...

Конквистадор — значит «завоеватель».

Сохранилось чье-то свидетельство, согласно которому «от природы робкий, застенчивый, болезненный человек, Гумилев «приказал» себе стать охотником на львов, уланом, добровольно пошедшим воевать и заработавшим два Георгия».

Он уехал в Африку и Египет. Он записался добровольцем на войну 1914 года. Его волновала мысль о том, что Отечество в опасности.

Он был одним из немногих интеллигентов, кто поступил так.

И в реве человеческой толпы, В гуденье проезжающих орудий, В немолчном зове боевой трубы Я вдруг услышал зов своей судьбы И побежал, куда бежали люди...

В газете «Биржевые ведомости» с февраля 1915 года по январь 1916-го печатались его «Записки артиллериста» — записки с фронта, спокойные, подробные.

«Я был дозорным и первый раз на войне почувствовал, как напрягается воля, прямо до физического ощущения какогото окаменения, когда надо одному въезжать в лес, где, может быть, залегла неприятельская цепь...».

В записках он называет себя «вольноопределяющимся охотником одного из кавалерийских полков». В послужном его списке две солдатские награды: Георгиевские кресты — 4-й степени за № 134060 и 3-й степени за № 108868. Анна Ахматова, сама больная туберкулезом, навестит его в госпитале в мае 1915 года, где он будет лечиться от ран.

Ездить на лошади он учился в Слепневе, имении, в которое привез Анну после венчания. Родственница вспоминала: «Он ездить верхом не умел, но у него было полное отсутствие страха. Высота барьера его никогда не останавливала, и он не раз падал вместе с лошадью».

Тогда же он придумал цирковые представления. Анна выступала в них как женщина-змея, поскольку обладала необыкновенной гибкостью, легко закладывала ногу за шею, касалась пяткой затылка, сохраняя при этом строгое лицо монахини с челкой.

Когда Анна ждала ребенка, Гумилев писал ей: «Уже могу на рыси вскакивать в седло и соскакивать с него без помощи стремян... Каждый вечер я хожу один по Ахинихской дороге испытывать то, что ты называешь Божьей тоской... Аничка милая, я тебя очень, очень и всегда люблю...»

Твоих волос не смел поцеловать я, Ни даже сжать холодных, тонких рук.

Я сам себе был гадок, как паук, Меня пугал и мучил каждый звук.

И ты ушла в простом и темном платье, Похожая на древнее Распятье.

Ахматова ушла из жизни Гумилева и из его царскосельского дома накануне Февральской революции.

Говорила, что в этом доме ее не покидало зловещее ощущение, которое позднее определила как предчувствие гибели Гумилева.

Быть может, не зря он писал: Из логова змиева, Из города Киева Я взял не жену, а колдунью...

Но и себя именовав «колдовским ребенком». Пророчил: И умру я не на постели, При нотариусе и враче...

На петроградской сцене давали драму Гумилева «Гондла», с самоубийством главного героя, «лебеденка», горбуна, несчастливого в любви.

Публика сошла с ума от восторга, крича: «Автора! автора!» Автор год как был расстрелян. Пьесу сняли с репертуара.

Его арестовали 3 августа 1921 года, за четыре дня до смерти Блока, по делу об участии в заговоре профессора Таганцева. 1 сентября «Петроградская правда» опубликовала список осужденных и расстрелянных. Среди 61 имени: «Гумилев Николай Степанович, 33 лет (ошибка. — О. К.), б.

дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Издво Всемирная Литература», беспартийный, б. офицер. Участник Петроградской Боевой Организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания».

Гумилев с самого начала не принял большевизм.

Знакомый вспоминал: «О политике он почти не говорил: раз и навсегда с негодованием и брезгливостью отвергнутый режим как бы не существовал для него».

Однако — как утверждают исследователи — его участие в заговоре сомнительно. Какую-то роль сыграл провокатор, называвший себя начинающим поэтом и крутившийся вокруг Гумилева. Сам Таганцев расстрела потрясающим образомм избежал.

Поэт писал из тюрьмы жене Анне, теперь это была не Анна Ахматова, а Аня Энгельгардт, о которой говорили как о хорошенькой, но умственно незначительной женщине: «Не беспокойся обо мне. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы».

Свидетели рассказывали: перед расстрелом был спокоен, читал в камере Гомера и Евангелие.

Кто-то из близких на это откликнулся: «И без их свидетельств нам, друзьям покойного, было ясно, что Гумилев умер достойно своей славы мужественного и стойкого человека».

В 19 лет в стихотворении Сredo он сказал: Откуда я пришел, не знаю...  

Не знаю я, куда уйду, Когда победно отблистаю В моем сверкающем саду...

В 35 — ушел в бессмертие.

В знаменитом стихотворении «Заблудившийся трамвай» написал , словно наперед все зная о себе: Мчался он бурей темной, крылатой, Он заблудился в бездне времен...

Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон...

Годы спустя Осип Мандельштам признался Анне Ахматовой: «Знайте, что я обладаю способностью вести воображаемую беседу только с двумя людьми — с Николаем Степановичем и с Вами. Беседа с Колей не прервалась и никогда не прервется».

И нет на его могиле Ни холма, ни креста — ничего, — бесслезно прорыдала о нем в стихах Ирина Одоевцева.