Театр этот, возникший двенадцать лет назад на одном лишь энтузиазме драматурга Николая Коляды, очень быстро стал любим сначала в родном городе, а за тем и по всей России, включая весьма привередливую к театральному меню Москву.

Большими и продолжительными гастролями в наше время мало кто может похвастаться – то не хватает средств, то удерживает страх, что «не примут». А вот «Коляда-театр» приезжает в столицу уже не первый год, привозит по десять-пятнадцать спектаклей (среди которых обычно бывает не больше двух-трех премьерных) и собирает аншлаги, не снившиеся большей части московский театров.

Чем екатеринбуржцы так покоряют публику? Что находит зритель в их постановках такого, чего не дополучает в своих театрах? Возможно, ту самую яростную стихийность язычества, которой Коляда насыщает почти все свои спектакли. Язычество, помноженное на масс-культ и пропущенное сквозь призму нашего общего культурного бэкграунда. В этом ключе созданы и «Мертвые души» - недавняя премьера театра, также показанная на московских гастролях.

Хохломская яркость костюмов здесь соседствует с глухой чернотой сценического оформления, попсово-шансонные напевы – с трагическим слогом гоголевской поэмы, а «картонные» шаржи - с точно выстроенными образами. «Мертвые души» Коляды – это бесконечное путешествие по кругам ада, тем более устрашающим, что представлены они в жанре гиньоля – кажется, что и серьеза как такого нет, и раскаты смеха куда как часты, да вот только такое удушье накатывает, что не остановишь.

Удушье, от которого не отмахнуться. Удушье, к которому зрители тянутся, льнут, словно против воли желая вобрать его в себя, чтобы получить желанную разрядку. И она приходит. Но не для всех: одни к финалу спектакля испытывают катарсическую эйфорию, сродни той, что приходит после рок-концерта; а вот другим судьба – увязнуть в этой душной ловушке, нестись вслед за Чичиковым в железной телеге, не получая ответа на вопрос «куда?» И самое интересное – трудно сказать, какая из двух зрительских реакций желаннее подобному спектаклю, ведь фантасмагория не может быть однозначной.

Гастроли подходят к своей середине: уже остались позади Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Гольдони, но впереди желающих испытать себя на зрительскую прочность ожидают Шекспир и Чехов, Мольер и Теннеси Уильямс.

Театры