Прощальное письмо Габриэля Гарсиа Маркеса

Как они объяснили, рак, скорее всего, был вызван его пристрастием к курению: Маркес выкуривал по три пачки сигарет в день.
Тогда доктора сказали, что дни его сочтены, и, скорее всего, их меньше тридцати. Именно в этот момент Маркес понял, что чувствует человек, стоящий на пороге смерти. Результатом этого откровения стало его «Прощальное письмо», последними словами которого были: «Я умираю». Текст этого письма вскоре разлетелся по миру, где был переосмыслен огромным количеством поэтов и музыкантов.

В ответ на него, российский писатель Виктор Астафьев написал свое письмо Маркесу, которое начиналось словами: «Маркес, не умирай»:

«В середине восьмидесятых годов я ездил в Колумбию на международную выставку книг. Из Парижа на родину двинулся и Габриэль Гарсиа Маркес, автор нашумевшего романа "Сто лет одиночества" и менее шумных, но не менее значительных романов "Полковнику никто не пишет", "Осень патриарха".

На родине знаменитого писателя любили трепетно и по-южноамерикански горячо, ждали его с нетерпением. Но в Колумбии совсем недавно произошел военный переворот, Маркес успел по этому поводу выступить в печати, и не только европейской. Военные обиделись на своего земляка и предупредили, что, если он появится в Колумбии, они его застрелят. Старшая сестра Маркеса Мария, видом и характером схожая с братом, не один день звонила в Каракас, где под венесуэльской крышей, совсем рядом с родиной, томился знаменитый колумбиец, и однажды, утирая слезы, сообщила, что брат ее, зарыдав в телефон, сообщил о возвращении в Европу.

Эта же Мария, человек говорливый, более минуты не способная усидеть на месте, сказала нам, что Маркес был недоволен переводом его романа на русский язык. Отчего же? - естественно, поинтересовались русские гости. Оказалось, что из романа вынута душа его, то есть чувствительная эротика и все, что про секс. А без всего этого Маркес уже не Маркес, ибо он с юности был чрезвычайно темпераментен и знал толк в любви.

А я помню, что многим советским читателям показалось, будто в романе южноамериканца многовато "про это", и представлял себе, каково переводчикам и редакторам пришлось отстаивать Маркеса в самой целомудренной стране и хотя бы частично отстоять, что написал свободный, с детства независимый, крутой нравом писатель. Ныне уже осуществлен иль восстановлен полностью перевод знаменитого романа "Сто лет одиночества" и не уродуется то, что написано за морем и нам, ханжески воспитанным читателям, кажется непристойным.

Слишком далеки мы друг от друга, слишком мораль, вера, особенности жизни разные.

Я был в Колумбии в декабре, средняя температура днем в Боготе держалась не ниже плюс 18, а если на небе расходились облака, надо поскорее прятаться в тень, иначе ожог получишь.

Здесь собирают четыре урожая в год, и я видел грядки картофеля: в одном конце только-только взошли ростки, в середине гряды картофель цветет (кстати, цветет, как герань), а в другом конце гряды картофель уже подают на еду. Но колумбийцы мало сажают картофеля, они горохо- и бобоеды, много потребляют мяса, кукурузы, овощей и фруктов - дивных, нами не виданных плодов такой спелости, такого вкуса, что уж и не удивляешься и вопросом не задаешься: откуда у местного населения такой бурный темперамент?

При знакомстве колумбиец налетает на тебя с широченной улыбкой, непременно лобзает, затем хлопает рукой по спине, по плечу и лезет в боковой карман за фляжкой, и все время говорит, сыплет словами, при этом говорит громко, восторженно. Боже тебя упаси после всего этого совать руку колумбийцу, не отведать хотя бы глоток из его фляжки - смертельную обиду нанесешь человеку. Впечатление такое, что колумбийцу воистину все люди - братья.

Вот из этого народа, из этой чудесной страны, из этой среды, из заморского провинциального города и вышел Маркес, великий писатель конца двадцатого века, и сделался откровением для тех, кто был наглухо заморочен литературой соцреализма.

Маркес помог нам почувствовать себя вольнее. Маркес объяснил нам, что кроме советского человека есть на земле и другие люди и им плевать на то, что нам нравится иль не нравится. Они живут собой и для себя, а не во имя построения светлого будущего в одной стране. Живут по-разному, но свято сохраняя обряды и обычаи древних...

Среди столицы Колумбии Боготы, в которой на момент моего гостевания проживало пять миллионов человек, стоит мрачный, по-мужицки приземистый храм, сложенный из плохо тесаного камня. Храм двенадцатого века. В нем хранятся урны с прахом умерших жителей Боготы. Здесь же идет служба, смахивающая на карнавал, и молодой священнослужитель в едва прикрывшей его сверху кабинке исповедует молодого, чем-то опечаленного парня.

Но я пишу не для того, чтобы поделиться воспоминаниями о поездке в экзотическую страну. Пишу, чтобы еще раз подтвердить, что все люди смертны.

Габриэль Гарсиа Маркес умирает от рака. Он написал прощальное письмо всем нам, письмо, на мой взгляд, сугубо личное, но значительное по смыслу и содержанию.

Оно заканчивается словами: "Я, к несчастью, умираю".

А из груди рвется крик: "Маркес, не умирай! Маркес, не умирай! Без тебя будет пусто и уныло в этом, себя поедающем мире".

Может, все дело в письме, а может – в хорошо сделанной операции. Так или иначе, но болезнь отступила. С тех пор прошло много лет, Виктор Астафьев уже сам оставил этот мир, теперь вслед за ним отправился и Габриэль Гарсиа Маркес. Как говорил сам писатель, человек умирает потому, что его сердце устает любить. Сердце писателя было огромным: его хватило на 87 лет!

Габриэль Гарсиа Маркес на пресс-конференции руководителей Союза кинематографистов СССР в Центральном доме кино в рамках Профессионального клуба кинематографистов (ПРОК). XV Московский международный кинофестиваль (6-17 июля 1987 года).  / Фото: РИА «Новости»

СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА ГАБРИЭЛЯ ГАРСИА МАРКЕСА

17 апреля в Мехико ушел из жизни классик современной мировой литературы Габриэль Гарсиа Маркес.

У него было фантастическое, невероятное чувство языка. Неспешно плетя пряжу своих романов-полотен, он окутывал читателей текстом – точно тканью, выбраться из которой было уже невозможно. Магия прозы Габриэля Хосе Гарсиа Маркеса была удивительной.
Ему было много лет – он родился в Колумбии в 1927 году. Но все равно говорить о нем в прошедшем времени кажется какой-то дикостью. Впрочем, гении тем и отличаются от обычных людей, что не ведают смерти. Сто лет одиночества Маркеса стали его памятником при жизни – обрекая на сотни лет памяти о нем.

Мне всегда казалось, что его неспешность – следствие определенной беспроблемности, я наивно полагала, что Маркес – богат от рождения и потому… Какие глупости! К стыду своему, о его жизни я узнала довольно поздно: какое богатство могло быть в семье с шестнадцатью детьми!

Маркес в этом «детском саду» был старшим. И когда его родителям пришлось переезжать – ну должно же быть хоть где-то лучше?! – они оставили будущего Нобелевского лауреата жить с дедушкой и бабушкой. Это, впрочем во многом определило судьбу Маркеса: обожая внука, дед и бабушка рассказывали ему все, что знали, а это были сказки и предания, местный фольклор – все то, что много позже легло в основу его удивительных, уникальных произведений. (читайте далее)