В Петербурге закончилась первая половина биеннале современного искусства «Манифеста 10», которая всколыхнула не только Северную столицу, но и всю Россию. О том, что нас ждет в оставшиеся два месяца и как мировое сообщество отреагировало на «Манифеста 10» куратор выставки Каспер Кёниг рассказал на пресс-конференции в Петербурге.

- Мистер Кёниг, чего вы ожидали от «Манифеста 10» в Петербурге?

- «Манифеста 10» – превзошла мои ожидания. Изначально, когда мы планировали привезти в Петербург «Манифеста 10» многое было неясно. Когда Михаил Пиотровский и сотрудники Эрмитажа начали думать над тем как отметить 250-летие музея, они спросили совета у трех человек – все они так или иначе были связаны с бьеннале. Мне тоже задали этот вопрос, и я подумал, что мне было бы интересно увидеть Петербург. Это уникальный шанс и для «Манифеста 10», и для меня лично увидеть то, что таится за кулисами этого таинственного и сказочного музея, пережившего три революции. Во многом отношение к Эрмитажу в мире несколько смазано, в связи с картиной Эйзенштейна «Штурм Зимнего дворца». Не многие понимают, что происходило в этом музее не только во времена железного занавеса, но и после его падения. Михаил Пиотровский понимал, что «Манифеста 10» - это выставка, которая может пройти в городе только один раз и для Эрмитажа это не только прекрасная возможность отпраздновать свое 250-летие, но и приобрести что-то новое и уникальное.

- Как вы думаете, отразилась ли выставка на жизни Петербурга?

- Пока неясно, какие последствия будут от выставки для Эрмитажа и для города, но в течение пяти-десяти ближайших лет это станет понятно. Думаем, что она окажет влияние на тех, кому сейчас 14-15 лет, а может быть и на тех, кому 80-90 лет, но мы стараемся мыслить не количественными категориями. Мне кажется, что признание выставки произойдет тогда, когда она закончится.

- В этом году Эрмитаж отмечает свое 250-летие…

- Мы с господином Пиотровским уже договорились, что «Манифеста 10» - подарок Эрмитажу на будущее. Эрмитаж – это гранд-дама, у которой есть все, и мы решили подарить ему некую перспективу на будущее.

- Многие бойкотируют вашу бьеннале… Как вы на это смотрите?

- Для меня бойкоты стали приобретать некое очарование. Мы видим как люди, приходящие в музей постепенно перестают видеть разницу между экспонатами «Манифесты 10» и другими предметами музея, которые они принимают за часть биеннале. Мы должны понимать, что современный музей выполняет не только функции просвещения. Музей сегодня – это возможность преодолеть стремление к войне, которое присутствует везде. Музей помогает нам приблизиться к пониманию других людей, других культур и помогает понять, что мир устроен намного сложнее, чем нам кажется на первый взгляд.

- «Манифеста 10» посетило большое количество профессионалов из разных стран мира. Многие из них отмечали, что не хотели ехать в Россию из-за сложной политической ситуации. Как вы думаете, преодолели ли профессионалы в области искусства свое предвзятое отношение к России?

- Многие до начала «Манифеста 10» испытывали закономерный скептицизм, потому что боялись, что нынешний политический режим в России будет использовать «Манифеста 10» как некое либеральное алиби своей агрессивной политики – по крайней мере, так мы считаем на Западе. Отчасти этот скептицизм сохранился, особенно в США – один из редакторов The New-York Times хотел посвятить выставке целый «подвал» (нижняя часть газетной страницы – прим.авт.), но ему сказали: «Вы можете поехать освещать это событие, но только за свои деньги». Многие продолжают воспринимать происходящее как предмет культурного конфликта, мы же, напротив, пытались уйти от конфликта и перевести его в эстетическую плоскость.

Искусство