Кирилл Разлогов: в Каннах – о Москве

Мы поговорили с ним о традициях Канн и перспективах Московского фестиваля, который в этом году пройдет с 19 по 26 июня.

- Чем порадовал или удивил вас нынешний Каннский фестиваль?

- Скорее позабавил - причудливым сочетанием двух, а вернее, четырех рук, которые создавали его концепцию. С одной стороны, это Тьерри Фремо, поддерживающий традиционные связи Каннского фестиваля – с компаниями-экспортерами, знаменитыми режиссерами. А с другой – Пьер Лескюр, новый президент фестиваля, пришедший на смену Жилю Жакобу.

За ним – иерархия телевизионных систем, которые вторглись в этот, казалось бы, абсолютно законсервированный мир фестиваля. Комбинация получилась довольно интересной, потому что влияние Пьера Лескюра связано в основном с французскими картинами, и именно французская часть конкурса получилась довольно слабой, да и награды вызвали критику, особенно со стороны международной кинопрессы.

- Большинство журналистов уже заранее были разочарованы конкурсной программой: все те же знакомые имена, слишком много французских фильмов.

- Как есть хроника объявленного убийства, так на Каннском фестивале это - хроника объявленного шедевра. Сюрпризы в основном касались работ молодых режиссеров. Самый яркий их них - «Сын Саула», дебютная картина венгерского режиссера Ласло Немеша, сделанная в очень своеобразной манере. Казалось бы, материал концлагерей – ничего нового тут не скажешь, и дело не в том, что он говорит что-то новое, а в том, что говорит это очень по-новому. Вообще же самое неожиданное и интересное на фестивале происходит в программах «Неделя критики» и «Двухнедельнике режиссеров», но их я редко успеваю смотреть.

- Итак, программу, а теперь уже и результаты Каннского фестиваля критикуют…

- … а программу Московского критикуют еще больше.

- Тем не менее, в Каннах, кажется, год от года увеличивается количество аккредитованных журналистов, кинематографистов, дистрибьюторов. В чем сила этого фестиваля?

- Успех Канн связан с двумя основными движущими силами современного культурного процесса. С одной стороны, это бизнес, здесь происходят сделки, здесь показываются и продаются картины, которые выходят в прокат. С другой – это средства массовой информации: фестиваль для народа живет в основном на телевидении. Если московский фестиваль представлен на ТВ двумя репортажами – с открытия и закрытия, то каннский представлен на Canal+, руководителем которого долгие годы был как раз Пьер Лескюр, ежедневными репортажами с красной лестницы, ежедневными интервью, которые во многом воспроизводятся и большими каналами.

- Это сейчас, но ведь начиналось все...

- Каннский фестиваль начинался очень нестабильно. Он был объявлен в 1939 году, в этом же году началась Вторая мировая война, фестиваль был отложен. Он состоялся в 1946 году и первое время проходил каждые два года. Это было индивидуальное изобретение знаменитого поэта Жана Кокто, и проходил он на Лазурном берегу, в хороших условиях, на отдыхе, и группа товарищей Жана Кокто, то есть такой либеральной интеллигенции собиралась туда смотреть кино, делая это в перерывах между более приятными занятиями – купанием в море и обедами. Свидетели рассказывают, что в час дня Жан Кокто вставал, даже в середине фильма, и говорил: пора обедать. Для французов обед - это святое, они уезжали в хорошее место обедать, после чего возвращались и досматривали картину.

- Каким вы запомнили свой первый фестиваль в Каннах?

- Когда я попал на фестиваль впервые в 1962 году, это было маленькое домашнее мероприятие без строгой охраны. Я ходил на все просмотры по аккредитации своего отца, на которого не был похож, поскольку он все-таки на 26 лет старше, и никто меня не останавливал. Со звездами можно было запросто встретиться в лифте. Но в те годы, следуя порядку, заведенному Жаном Кокто, необходимо было на вечерние сеансы надевать смокинг.

- Когда же произошло соединение искусства и светской жизни с коммерцией?

- Каннский фестиваль стал меняться по мере того, как он приобретал влияние на экономические результаты фильмов. Он стал частью индустрии, решающим в этом смысле было создание кинорынка, который стал кормить фестиваль. Как говорил бывший президент Каннского фестиваля Жиль Жакоб в интервью, которое я у него взял незадолго до его ухода на заслуженный отдых, он понимал, что государственное финансирование не вечно, что в какой-то момент правительство может сказать, что фестиваль не нужен (хотя этого не произошло), и поэтому создал кинорынок, который стал кормить фестиваль. Это могло быть уроком Московскому фестивалю, но к сожалению, в нашей традиции бизнес-площадка ММКФ Moscow Business Square отделилась от фестиваля и тоже существует на государственные дотации, а вовсе не приносит дополнительные деньги на проведение фестиваля.

- Раз уж мы все время сворачиваем на тему Московского фестиваля – в чем его сильные и слабые стороны?

- Сильная сторона фестиваля в хороших связях с местной киноиндустрией. Желающих попасть в разные программы Московского фестиваля очень много и для внутреннего рынка он играет довольно весомую роль. Хотя это не всегда касается зарубежных картин, которые мы показываем.

- А в отношении международного престижа?

- С международным престижем Московского фестиваля все сложнее, потому что в советское время он базировался на роли коммунистической идеи в мировом политическом процессе. Теперь, когда коммунизм в варианте реального социализма пал и отменен - пусть временно, на 300-500 лет, но будет ли кинофестиваль существовать 300-500 лет? - надо искать другие точки опоры. Такую точку опоры дает девиз старого ММКФ - «За гуманизм киноискусства, за мир и дружбу между народами». В условиях когда между народами, в том числе и исторически связанными с нашей страной, царит не мир и дружба, а наоборот, холодная, а то и горячая война, призыв этот более чем актуален.

- Что интересного будет в программе ММКФ этого года?

- Программа этого года связана с разными юбилеями. Мы отмечаем 80-летие нашего фестиваля, который впервые состоялся в 1935 году. Тогда Сталину показалось важным посоревноваться с Муссолини, который за три года до этого основал фестиваль в Венеции. Многие страны отмечают столетие своих кинематографий, вот в Каннах отметили 120-летие первого сеанса братьев Люмьер очень хорошей программой. Это был монтаж ранних фильмов братьев Люмьер, которые очень своеобразно комментировали директор лионского Института Люмьер Тьерри Фремо, он же директор программ Каннского фестиваля, и президент этого института режиссер Бертран Тавернье. Думаю, мы сделаем все, чтобы показать это в Москве. В оптимальном варианте - с комментариями Тьерри Фремо.

- Это было одним из интереснейших событий, сеанс проходил в зале Люмьер на 2500 мест, который оказался заполнен доверху, несмотря на насыщенную программу фестиваля.

- Канны не были бы Каннами, если бы за Каннским фестивалем не стояла кинематографическая культура, уважение к старому кино. Секция Каннская классика всегда была фундаментом, на котором строится весь остальной фестиваль. Этого уважения к классике нам на Московском фестивале очень часто не хватает, особенно с уходом из жизни В.Ю. Дмитриева, который много делал для того, чтобы ретроспективы ММКФ носили фундаментальный характер. Плюс экономические трудности, когда ретроспективы падают первыми жертвами всяческих сокращений. Мне кажется, это неправильно, потому что именно глубокая кинематографическая культура дает корни фестивалю, благодаря чему фестиваль не превращается в случайное мероприятие, от которого можно отказаться, а остается событием, выращиваемым в рамках национальной и мировой культурной традиции.

- Но в основном на фестивалях и критика, и публика стремятся посмотреть новые фильмы, на классику часто времени не остается.

- Случайно пришедший на фестиваль зритель стремится посмотреть новинку, которая вскоре выйдет в прокат. А постоянный фестивальный зритель очень пристально разбирается в программе, смотрит те картины, которые в прокат никогда не выйдут и не в последнюю очередь уделяет внимание классике. Никогда не забуду, когда показывали вариант реализации замысла Эйзенштейна экранизации «Капитала» Маркса, сделанный классиком молодого немецкого кино Александром Клюге.

Вдруг я увидел не пять случайно забредших представителей немецкого посольства и института Гете, а полный зал, где люди сидели на ступеньках и после этого час обсуждали с представителями немецкой кинематографии и с самим Александром Клюге, который тогда приезжал, судьбу этого гениального замысла Эйзенштейна. Есть разные люди и среди фестивальных зрителей те, кого называют киноманами, составляют 70-80 процентов.

- Как строится ретроспективная политика Московского фестиваля?

- В этом году мы отмечаем разного рода столетия. В прошлом году мы отмечали столетие начала Первой мировой войны, которому была посвящена программа фильмов и специальная конференция, в этом году на повестке дня столетие болгарского кино, столетие турецкого кино и столетие геноцида армян – событие, которое получило отражение не только в армянском кино, но и в кино других стран. Эти столетия, естественно, будут в той или иной степени отражены в ретроспективной программе. Ну главная годовщина – 70-летие победы в Великой отечественной войне, которая в переводе в мировой план означает победу во Второй мировой войне - этому событию посвящена ретроспектива, где есть и российские, и зарубежные европейские картины.

- В Каннах на презентации ММКФ вы говорили и о программе к юбилею Фассбиндера.

- 70-летие Фасбиндера мы собираемся отмечать программой «Вокруг Фасбиндера», где будут не только его собственные работы, но и картины, повлиявшие на его творчество или сделанные его современниками и соратниками, а также фильмы о самом Фасбиндере.

- Вы также сказали, что основная конкурсная программа московского кинофестиваля уже сформирована.

- Основные названия мы обозначили на пресс-конференции. В программе будет две российских картины: «Орлеан» Андрея Прошкина и «Милый Ханс, дорогой Петр» Александра Миндадзе. Среди фильмов это года также болгарская картина «Лузеры» Ивайло Христова, испанский фильм режиссера Сои Берриатуа «Герои зла», фильм сербского режиссера Горана Радовановича «Анклав», картина режиссера из Ливана Роны Салем «Дорога», японский фильм «Что такое хорошо». Можно считать, что конкурс сложился. Отмечу, что в этом году, отчасти неожиданно для нас, определилась сквозная тема, связанная с судьбами детей и подростков.

- С какими проблемами сталкивается Московский фестиваль в этом году?

- Основная трудность – экономическая, бюджет. В этом году он сокращен на 10 процентов, а учитывая курс доллара и евро – на все 40. 40 это очень много, непонятно, что будет со спонсорами. В силу этого мы опираемся на помощь наших партнеров из различных стран, которые стремятся в Москве представить свое кино.

- Трудности с бюджетом сейчас испытывают многие. Расскажите, пожалуйста, о рабочих проблемах фестиваля, процессе отбора фильмов.

- Нам далеко не всегда удается найти те картины, которые хотелось бы – нужно получить права на их показ, оплатить показы, сделать перевод. В последнее время появилась проблема, связанная с технической основой – копией, на которой показывается картина. Раньше были 35-миллиметровые копии, они были очень сложные в пересылке, дорогостоящие. Сейчас это цифровые копии разных стандартов и разных типов, у которых свои проблемы. Вроде бы стало все легче, но на самом деле – сложнее, особенно сложно стало показывать старые картины. Еще одна проблема связана с тем, что показ фильмов в основном конкурсе подразумевает приезд режиссера, а это не всегда возможно, поэтому в некоторых случаях мы идем навстречу нашим гостям, а в других заменяем картину.

- В чем заключаются для вас положительные стороны вашей работы?

- Положительные стороны заключаются в том, что я очень люблю показывать картины, которые мне нравятся. Среди моих коллег есть такие, которые с наслаждением смотрели запретный плод и потом рассказывали об этом народу, тщательно охраняя его от запретного плода. И вот эту стену между специалистами, которые могут смотреть «всякие безобразия» и народом, который от всего охраняют, очень культивировали и сейчас начинают культивировать заново, ограждая людей от поискового искусства. Я, в отличие от многих моих коллег, люблю показывать все, что мне нравится, но люблю показывать и то, что мне не нравится, но что, как мне кажется, будет интересным для обычных зрителей и специалистов. И конечно, Московский фестиваль дает мне такую возможность.

- Чем, на ваш взгляд, Московский фестиваль интересен для зрителей?

- Прежде всего, это возможность посмотреть другое кино. В советское время этот фестиваль был своеобразным окном в мир, где можно было увидеть голливудские боевики и французские комедии и мелодрамы, которые никогда не выходили в прокат. Сейчас московский фестиваль тоже показывает те картины, которые в прокат не попадают или попадают достаточно редко. Но это уже не развлекательные французские картины, на которые валят толпы и которые заполняют дворцы спорта, а интеллектуальные, высокохудожественные авангардистские ленты, которые интересуют относительно небольшую часть зрителей.

Ну и конечно, мы создаем специальные условия, чтобы эти картины нашли свою аудиторию. Приведу один пример: мы показывали картину Жан Люка Годара, которая потом демонстрировалась в прокате. На фестивале она собрала большой зал кинотеатра «Октябрь», то есть полторы тысячи зрителей, а на обычных сеансах в кинотеатре потом иногда было два-три зрителя. Поэтому фестиваль как концентрация качественного зрительского внимания имеет большое значение для культуры.