Одиночество таланта. Эрнст Неизвестный

Эрик появился на свет в Свердловске 9 апреля 1925 года. Так назвала его мама, баронесса Белла Дижур. Кровь в жилах Эрика бурлила фантастическая: дед – купец, отец – белогвардеец, офицер, личный адъютант самого Антонова, потом, когда одна эпоха сменила другую, начал работать детским врачом – лечил горло и носы. Но красные, конечно, распознали врага и под личиной детского врача. Не расстреляли ни купца, ни бывшего белогвардейца только потому, что бабка предъявила новым хозяевам жизни яркое свидетельство лояльности мужа: листовки коммунистического содержания, которые дед тайно печатал в личной типографии. Так что расстрел не состоялся.

А Эрик рос хулиганом. Оторвой, неуправляемым и вольным. В 17 лет окончил военное училище, отправился на войну, там попал под трибунал, был приговорен к расстрелу, который заменили на штрафбат. Ранения, полученные им, были ужасны: выбило несколько межпозвоночных дисков, пришлось пережить несколько ушиваний диафрагмы и легких… Про него говорили – не жилец. А он жил.

Три года после войны он ходил на костылях. А боли были такими, что он… начал заикаться.

Он всегда мечтал рисовать и каким-то фантастическим усилием воли поступил в Академию художеств в Риге и «суриковку» в Москве. Скорость развития событий была фантастической: студент-фронтовик очень быстро стал членом Союза художников СССР, а потом и получил ряд наград.

В 1957 году все боль войны, что он вынес на своей изуродованной спине, все пережитое и непережитое он воплотил в скульптуре «Мертвый солдат». Она противоречила основным коннотациям советского искусства, особенно того, что было связано с войной. В солдате не было никакого патриотизма, была одна боль – и то уже растворенная в земле, на которой он лежал. Это была скульптура-притча: лежащая на земле фигура с полуистлевшим лицом все еще стремилась куда-то, протягивала руку в сторону невидимого врага. Так началась эпоха скульптур Неизвестного: странных, вызывающих, необычных, рвущих время и пространство и всегда говорящих чуть больше, чем было заявлено в названии.

В 1962 году Никита Хрущев приехал на выставку к 30-летию МОСХа. Неизвестный достаточно самоуверенно взял на себя обязанности экскурсовода для первого лица. Но разразился скандал. Хрущев не понял и не оценил представленное искусство, а потому погорел Неизвестный: его не выставляли несколько лет.

Опала была недолгой, но болезненной. После того, как она минула, Неизвестный начал потихоньку выезжать за границу и медленно и верно приобретал там славу. Выставки его за границей были небольшими, но всегда походили с успехом. А работы постепенно начали раскупать коллекционеры.

О себе же скульптор и художник сказал многое, создав «Орфея» - уникальный символ человеческого одиночества. Точнее – одиночества таланта. Смотреть на скульптуру можно до бесконечности, в ней все – боль: от заломленных рук и запрокинутой головы до общего ощущения безысходности. Чувствовал ли себя так Неизвестный? Иногда – безусловно да. А может быть чаще, чем мы думаем.

Удачи приходили к нему все чаще. В 1971 году – победа на конкурсе проектов памятника в честь открытия Асуанской плотины. В 1973 – монумент «Сердце Христа» для польского монастыря. А в 1974 году – памятник на могиле Хрущева, странный и до сих пор вызывающий споры. Последняя крупная работа мастера до эмиграции.

Хотел ли Неизвестный эмигрировать? Нет. Он много раз говорил об этом. Но он хотел работать, а в СССР – не получалось. Чтобы делать свои скульптуры (без малого 900 в период с конца 60-х и до отъезда!) он работал реставратором рельефа обломков Храма Христа Спасителя, что хранились в Донском монастыре. Все заработанное тратил на скульптуры. Работал снова. Из означенного выше количества купили четыре…

С какого-то момента он попал в абсолютно черную полосу. Дело было уже не в тотальной нехватке денег. Все валилось из рук, его обвиняли то в валютных махинациях, то в каких-то шпионских играх, а уж его выход на улицу редко обходился без скандала – он будто притягивал неприятности. Месяца не проходило, чтобы его не избили некие неизвестные люди, притом что сломанные пальцы для скульптора – это особая «история»…

Он начал проситься на Запад. Сначала робко, потом настойчиво. Написал 67 заявлений на эту тему. И потом все же уехал. Это случилось 10 марта 1976 года.

Уехать было странно… На следующий день по приезде в Америку он присутствовал на открытии собственной работы в Кеннеди-центре. Бюст Шостаковича понравился. Неизвестного принялись опекать Уорхолл  и Либерман. Близкий друг Ростропович был готов вести его в высшие сферы культуры мира. Неизвестный вошел в них легко, но почти сразу – отказался от этого. Он был одинок изначально, одинок как мастер, как создатель, творец. Ему было достаточно рядом жены, которая его боготворила и всегда была рядом.

Правда, просто жить в пространстве собственного одиночества у него не получилось. К нему приходили и приезжали – в его дом и сад, наполненный скульптурами, что он обрел на острове Шелтер (пара часов пути от Манхэттена, потом – паромом через Лонг-Айленд). Этот маленький кусок рая для миллионеров стал обителью русского скульптора, его мастерской и домом одновременно.

Неизвестный довольно долго преподавал в различных городах Европы, а потом в Нью-Йоркском университете. Но счастье находил только в работе дома – в мастерской. В последние годы стало подводить сердце. Но ему очень хотелось успеть как можно больше. Ну а идей у него было огромное количество: чего стоит одна только работа над оформлением… Библии!

В 1995 году Неизвестный получил российское гражданство и стал лауреатом Государственной премии России. Он приезжал на Родину, каждый раз и радуясь этому, и болея этими приездами. В том же 1995 году он открыл в Магадане одну из самых сильных и страшных своих работ – памятник жертвам сталинских репрессий. На сооружение памятника Неизвестный отдал 800 тысяч долларов, заработанные им за счет продаж других скульптур. Он очень хотел, чтобы этот памятник – был…

Он был неистощимым придумщиком, фантастическим рассказчиком. И философом. Безусловно – философом. А установив свои отношения с Творцом, провозгласил великую истину – «Великих художников-атеистов не было. Нужно обладать некоторой скромностью. Не нужно считать себя исключительным, оторванным от полета уток, изменения звезд, приливов и отливов. Единственное существо, которое вдруг возомнило, - это человек. Это не значит, что ты назначен Богом. Бог никого не назначает. Он принимает…»

Бог принял его 10 августа 2016 года. Ему шел 92-й год…