«Война и мир» для нечитающих

На этот раз сериал показали в один день, нон-стопом. Надо сказать, что когда его показывали впервые, речи о выводе нетленного романа Льва Толстого из школьной программы еще не заходило, и потому я, например, сказала экранизации «нет». Теперь, когда речь об облегчении программы пусть гипотетически, но зашла, я говорю ему со вздохом «да». Это прекрасная версия для тех, кто Толстого не читал и читать не собирается, но кратким изложением «Войны и мира» брезгует.

Одиннадцатая по счету попытка перевести Толстого на язык кино и вторая версия именно ВВС (первая случилась в 1972 году, когда Пьером Безуховым стал Энтони Хопкинс) была обречена на бурное обсуждение.

Естественно, у сериала появились и поклонники, любители Золушки-Ростовой, и ярые противники, не принимающие его абсолютно и считающие версию едва ли не пародийной. А по мне так получился чудесный фильм, правда, дающий ощущение, что литературную его основу написали либо Джейн Остин, либо Джон Голсуорси. Вписав события эпохального полотна Толстого в несколько серий, создатели версии лишили героев и сюжет глубины. Хотя, видит бог, они старались. Но это у Микеланджело получалось отсекать от глыбы лишнее и получать шедевры. А коли ты не гений, при таком подходе из камня вытачивается нечто вроде кочерыжки.

Безусловно, человеку XXI века невозможно «узнать» то время — мы в нем не жили. Но все же историческое представление о существующем миропорядке века XIX у нас есть: генную память, даже скорректированную революцией и советской эпохой, полностью стереть невозможно. Подлог и английскость изначально русского материала очевидны для любого мало-мальски образованного человека — так легко узнается на экране и Гатчинский дворец вместо особняков Москвы.

Стоит ли ополчаться на по-своему добротное творение? Не думаю. Приняв для себя, что передо мной — ни разу не Толстой, я ощутила огромную легкость и приняла сериал, имена героев которого создатели просто позаимствовали у классика. Ну почему бы милой девушке-живчику не называться Наташей, чудаковатому арестанту — Платоном Каратаевым, пуделеобразному вьюноше с нерусским лицом — Анатолем Курагиным, спящим с сестрой — для пикантной вишенки на светском торте, выпеченном при всем при том с любовью к Толстому. Очищенный от глубины, как апельсин от шкурки, Лев Николаевич подарил киноиндустрии замечательный сюжет, вполне жизненный и свободный от таких глупостей, как русская самобытность. Пони, как ни гарцуй, не способен походить на арабского скакуна, но ведь его выступление умиляет, согласитесь.

С другой стороны, при появившейся у наших кинематографистов любви к нарочитой лубочности, можно представить, чем могла бы обернуться, попади в дурные руки, новая экранизация романа у нас. Поскольку в сериалах ныне занят актерский пул, с горячей руки можно было бы поручить Болконского — Козловскому, Наташу — Боярской, Безухова — Безрукову и замесить такую развесисто-клюквенную штуку, что Толстой на том свете только крякнул бы.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Юмор расстрелян пулеметом «Максим»

Мир жив, пока ему смешно: потеря самокритики и самоиронии в равной степени синонимичны гибели. В выходные, 29 и 30 октября, когда пошел мокрый снег и высовывать нос на улицу не хотелось, многие, думаю, защелкали пультами, ища какое-нибудь веселое и необременительное зрелище. Ну а когда же смеяться и отрываться, как не в выходные? Но результаты были печальными... (далее...).