Андрей Кончаловский: Рай - это абсолютно непродажная вещь

Но уже до своей широкой премьеры эта картина успела вызвать резонанс у кинокритиков. Еще бы, ведь на минувшем 73-м Венецианском кинофестивале Кончаловский получил "Серебряного льва" за эту картину. К тому же, именно «Рай» будет представлять Россию на «Оскаре» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Получит ли этот фильм одобрение и у американской киноакадемии, зрители узнают только 24 февраля. А пока Андрей Кончаловский рассказал «ВМ», о чем же его «Рай». 

- Андрей Сергеевич, ваш фильм рассказывает о последних днях Второй мировой войны, в частности о концентрационных лагерях. При этом вы не позиционируете ленту  как исторический документ. Что бы вы хотели, чтобы зрители уяснили или открыли для себя после просмотра «Рая»?

- Я не думаю, что фильм вообще может что-то изменить в истории страны или жизни человека. Если бы это было так, то мы бы жили в раю. Кино может оказать воздействие далеко не на каждого.  Для меня зрители делятся на две категории: те, кто ест попкорн во время просмотра фильма, и те, кто этого не делает. Я делаю фильмы для второй категории. Но не думаю, что публика ходит в кино, чтобы проявить гражданскую позицию.  Они просто хотят вернуться в свое детство и верить в то, что происходит на экране,  значит они могут плакать, смеяться, переживать. Фильм нравится в первую очередь не голове, а душе, сердцу - тому, что словами не объяснить.

- А как вы понимаете: нравится Ваш фильм зрителям или нет?

- Для меня самое важное - глаза зрителей после просмотра фильма. В них мне хотелось бы видеть благодарность за то, что они сами коснулись чего-то важного внутри себя, а я лишь только помог им сделать это своим фильмом.

- И все же, какими материалами и источниками вы пользовались при съемке исторических реалий?

- У нас были исторические консультанты. К тому же, я задавал домашние задания каждому герою: прочитать или пересмотреть множество документов, связанных с его персонажем. Например, Юля Высоцкая, исполняющая роль русской аристократки, эмигрантки и участницы французского Сопротивления, читала книги, касающиеся русской эмиграции и силах сопротивления в Париже. Герой Кристиана Клауса  - немецкий офицер СС Хельмут. Я просил его изучить быт ССовских офицеров. На эту тему написана очень глубокая книга Джонатана Литтела «Благоволительница». А вот французского актера Филиппа Дюкена я заставил изучить все материалы, касающиеся коллаборационизма. 

- Почти половину вашей картины три главных героя сидят на одном месте и, глядя в камеру, рассказывают свои истории зрителям. Странный прием. Зачем он вам был нужен? И как вы добивались от актеров такой искренности?

- Я просто просил их не играть. Мне нужно было добиться от актеров другого состояния. И это намного сложнее, чем играть с партнером. Для этого им приходилось сидеть перед камерой в течении трех дней по 6 часов и разговаривать. Все это состояние похоже на допрос, исповедь, пытку. Это было мучительно для меня и для них.

- Какой реакции вы ждете на "Рай" от немецких зрителей?

- Мне кажется, что в Германии будут смотреть эту картину очень осторожно. Дело в том, что на сегодняшний день немецкое общество я нахожу в катастрофическом состоянии. Я думаю, что им вбили в голову чувство вины и неполноценности, а также страх быть политически некорректными. Сегодня у немцев нет культуры, она уничтожена. Между тем, германский дух - это Гегель, Ницше, Шопенгауэр - это та часть европейской культуры, без которой даже мы не сможем существовать. Но современные немцы ни в чем не виноваты. Это их дедушки попали в страшную реку нацизма.

- Роль Генриха Гиммлера вы доверили Виктору Сухоруков. Почему вы не выбрали на нее немецкого артиста?

- На роль Гиммлера я пробовал много немецких артистов. Самое интересное,  что я заметил во время съемок "Рая", что немцы,  живущие  в Восточной части Германии, с удовольствием хотят играть нацистов. А все, кто находится в Западной,  очень неохотно соглашаются даже пробоваться на подобные роли. Но вот Сухорукова я утвердил в самый последний момент. И могу отметить, что был очень требователен к нему. Но Виктор не сопротивлялся.

- А вы сами верите в Бога?

- Иногда да, иногда нет. Могу сказать словами Сергея Капицы: "Я - православный буддист". Поэтому рай для всех нас начинается  уже когда  живы. Это внутренняя гармония. А что будет дальше - нам лучше этого не знать.

- Новогодний прокат по традиции наполнили отечественный фильмы. А в 2016-м мы подводили итоги «Года российского кино». А какое для вас это «российское кино»?

- Начнем с того, что я вообще современное кино не смотрю. Не потому что мне лень, а потому что я - самодостаточный эгоист. Я хочу смотреть кино тогда, когда мне кто-нибудь посоветует: «Вот, например, два года назад сняли хорошую картину. Посмотри». Для меня фильм должен пройти испытание временем. Но это не значит, что я не имею представления о том, что творится в киноиндустрии. Сейчас для нас настала счастливая пора. Во-первых, прошла тенденция чистой сублимации свободы, возникшая в 90-е годы, когда снималось только то, что нельзя было снимать до 90-х. В это время поползла череда фильмов про «как бы правду», которую называют «чернухой». В этих фильмах режиссер не любил своих героев. За этим периодом пришла мода: «Делай как у них - в Голливуде».  А после этого возникла школа режиссеров авторского русского кино. Но во все времена производители искусства не должны забывать, что они творят для мыслящих людей, которые еще могут читать и анализировать. Мне дороги зрители, смотрящие мое кино, пусть их даже и очень мало. Поэтому я и говорю, что «Рай» - это абсолютно непродажная вещь. Для нормального зрителя он вряд ли «съедобен».