185 лет назад Александр Пушкин начал делать первые наброски к повести «Капитанская дочка»

На этот счет существует не одна версия. Так, считается, что образ прелестной Маши Александр Сергеевич списал с Марьи Васильевны Борисовой, дочери одного из тверских дворян. Он встретил ее в 1828 году в имении Павла Вульфа — Павловском, куда приехал с приятелем Алексеем Вульфом.

«Сельская» барышня была хорошо воспитана, проста, и поэт по своему обыкновению даже увлекся ею, к счастью, без особых последствий. В октябре того же года он писал Алексею Вульфу: «При сей верной оказии доношу вам, что Мария Васильевна Борисова есть цветок в пустыне, соловей в дичи лесной, перло в море». А в декабре того же года А. Н. Вульф сделал примечательную запись в дневнике, говоря о Марии: «Пушкин, бывший здесь осенью, очень ввел ее в славу». В альбоме девушки Александр Сергеевич написал два стихотворения и росчерком пера нарисовал хорошенькую женскую головку, в которой смущенная Мария Васильевна узнала себя. Замечание Вульфа «ввел в славу» считается намеком на «Капитанскую дочку».

Впрочем, у этой версии, есть и противники. Не исключено, что поэт совместил в образе Маши черты двух девушек, потрясших его воображение. Первая — упомянутая Мария Васильевна, а вторая... У второй была особая история.

...В 1784 году в Херсонской губернии в семье небогатого дворянина Григория Луполова родилась дочка Прасковья. Девушка не получила никакого образования, но была мила, светла и честна. Когда Параше было 14 лет, отец ее то ли неудачно «выступил» против начальства, то ли был обвинен в растратах. В результате его, лишенного всех званий, сослали в Сибирь вместе в семьей. Луполовы поселились в селе Жиляковке рядом с Ишимом. Глава семейства кое-как устроился на работу в канцелярию суда, и жизнь семьи потекла по новому руслу.

Прасковья очень любила отца. Ей было невероятно жаль его, горемыку, и в тяжелые времена ссылки она всемерно поддерживала его, что, в частности, отмечал в «Словаре достопамятных людей Русской земли» Дмитрий Бантыш-Каменский. Этим словарем, кстати, Пушкин активно пользовался, работая над повестью...

Прасковья не верила в виновность отца и боялась, что ссылка убьет его. Она умолила родителей разрешить ей отправиться на поклон в Санкт-Петербург к самому царю и у трона просить о милости и прощении. Родители не смогли противостоять упрямице. Думаю, отпуская ее в это «паломничество», они внутренне прощались с ней навсегда...

8 сентября 1803 года, в Рождество Богородицы, набожная девушка отправилась в путь. При себе она имела образок, родительское благословение и рубль. Впереди было четыре тысячи верст...

...До Екатеринбурга она дошла, питаясь подаянием. Сил идти дальше не было, и девушка несколько месяцев прожила в городе — ее пустила к себе добросердечная купчиха. Прасковья за это время даже немного освоила грамоту... Потом, получив рекомендательные письма к столичным подругам купчихи, она вновь отправилась в путь, добралась до Казани. Ее несколько раз грабили, но, услышав ее историю, возвращали отнятое; да и обидеть ее как-то иначе никто не решился. Когда силы начали ее оставлять, она просила поддержки у Господа, пообещав, что если исполнит мечту, уйдет в монастырь. 5 августа 1804 года, спустя почти год пути, она вошла в Санкт-Петербург.

...Рекомендательные письма позволили девушке найти приют. Все, кто узнавал ее историю, были настолько потрясены, что вскоре Санкт-Петербург говорил только о Луполовой. Ее представили императрице, а вскоре и самому императору — Александру Первому. Государь не стал исключением — история его потрясла. Как писал биограф Прасковьи, «Александр изрек осужденному помилование за добродетели его дочери, позволил ему вернуться в свой дом и проживать, где он захочет, кроме обеих столиц». Девушке семья государя оказала помощь лично от себя и пожаловала 2000 рублей из казны. ...Двери всех домов столицы были распахнуты перед красавицей Прасковьей. Ну а получив еще и деньги, она мигом превратилась в одну из самых богатых невест...

Но она помнила про обещание, что давала небесам, и была верна данному слову. Сначала она отправилась в одну из обителей Нижнего Новгорода, но вскоре стало ясно, что здоровье ее подорвано трудной дорогой.

По совету настоятельницы Параша была перевезена в Десятинский девичий монастырь Новгородской епархии, но чахотка убила ее быстрее, чем она стала монахиней. Параши не стало 4 декабря 1809 года, и церковные власти пошли на беспрецедентный шаг — хотя девушка и не успела принять постриг, ее похоронили не на городском кладбище, а на территории монастыря, у храма Рождества Богородицы.

В России Прасковья была в то время невероятно популярна. Поклониться ее могиле приходили сотни людей, заходили разговоры о том, что ее справедливо было бы причислить к лику святых... Она была культом и символом чистой любви и верности семье.

Воспевала Парашу и Европа: граф Ксавье де Местр, например, посвятил Параше роман «Юная сибирячка», который на Западе, к слову, пользуется популярностью и сегодня — последний раз его переиздали в миллениум. Но вот что еще забавно.

Конечно, Пушкин не мог не слышать о Параше. К тому же Местр был дружен с его родителями, а жена Местра, Софья Загряжская, была родной теткой Натальи Гончаровой, супруги поэта. Так что произведение своего дальнего родственника «по жене» Александр Сергеевич наверняка читал. Поэтому не исключено, что Маша из «Капитанской дочки», обращавшаяся к трону с просьбой о спасении не отца, но жениха, была «списана» и с этой девушки-героини, совершившей подвиг во имя дочерней любви.

...В 1840 году Николай Полевой создал пьесу «Параша Сибирячка». Публика рукоплескала постановке. Но с 1920-х годов XX века имя Прасковьи Луполовой упоминалось все реже, пока не оказалось фактически забытым. И только в 2004 году в Ишиме установили ей памятник работы скульптора Вячеслава Клыкова. Глядя вперед, стройная красавица бесстрашно идет по дороге, повторяя слова бесконечной любви к близким и веря, что добьется справедливости.