Автор строк "Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне", - не понаслышке знала, о чем пишет. Белокурая семнадцатилетняя девочка, как две капли воды похожая на Любовь Орлову, с детства считала кумиром кавалерист-девицу Надежду Дурову. Когда началась война, Юлия ушла на фронт. Выжила после ранения, получила орден Красной Звезды. Но страшнее тягот и лишений для нее оказалась перестройка.

Поэтесса покончила с собой в девяностые, будучи не в силах "оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире":

Как летит под откос Россия
Не могу, не хочу смотреть.

Накануне юбилея Друниной корреспонденту "ВМ" удалось встретиться и поговорить с ее близкой подругой - болгарской поэтессой Лиляной Стефановой, с которой Друнина вместе училась в Литературном институте.

- Юля ходила по институту в кирзовых сапогах, в гимнастерке и шинели, - вспоминает Стефанова. - Это были все ее наряды. Но так в послевоенные годы выглядели многие. Это считалось нормальным. И только у меня, среди всей группы, было платье. Мама сшила мне его перед отъездом в СССР. И я помню, как стыдно было мне ходить в этом платье и бантиках среди людей, вернувшихся с фронта, и у которых не было ничего, кроме их шинелей...

Много лет спустя, уже в наше время, Светлана Алексиевич в документальной книге "У войны не женское лицо" напишет о том, как относились к женщинам-фронтовичкам после войны:

"Вернулась в свою деревню с двумя орденами Славы и медалями. Пожила три дня, а на четвертый мама поднимает меня с постели и говорит: "Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи... Уходи... У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами..."

Красота Друниной в совокупности с военной формой делали ее желанным объектом для противоположного пола.

- За ней пытались приударить многие, - вспоминает Стефанова, - но встречали от ворот поворот. У Юлки был бескомпромиссный характер. Из-за этого у нее случился конфликт с мастером семинара в Литинституте Павлом Антокольским. Сначала она была его любимой студенткой, но однажды разразился неприятный инцидент, после которого Антокольский схлопотал по лицу. Он очень разъярился, объявил Друнину бездарной и предложил исключить из института.

К счастью, поэтессе разрешили перебраться на другой семинар.

- Там она влюбилась в преподавателя, - продолжает подруга, - его звали Александр Коваленков и она только и говорила о нем. Правда, чувства продлились до первого разбора стихотворений. Коваленков раскритиковал ее стихи, и ее любовь прошла. Ведь поэзия была для Друниной самым главным в жизни. После первого ранения она пыталась было поступить в Лит, но, получив отказ, вновь ушла на фронт. Во второй раз пришла в институт без приглашения, без экзаменов. Просто пришла и села заниматься вместе с первокурсниками...

Несмотря на тяжелое послевоенное время, когда в холодных институтских аудиториях замерзали чернила в чернильницах, студенты умудрились жить весело. Девчонки мечтали о семье, детях, понимая, что после войны простое семейное счастье для многих - недоступная роскошь.

Об этом написала Друнина:

Да и не с кем гулять
В сорок пятом году…
(Нашим детям понять
Трудно эту беду,)
По России гремел
Костылей перестук…
Эй, пускай бы без ног,
Эх, пускай бы без рук...

Весной студенты ходили на танцы, которые устраивались в Измайловском парке.

- Эти танцы в Измайловском парке -одно из самых сильных зрелищ, которые я видела в послевоенном городе, - говорит Стефанова. - Девушки танцевали там друг с дружкой, парами. С тех пор, когда говорят "война", я представляю не взрывы снарядов, не грохот орудий, а девушек, танцующих парами в парке...

Друнина тоже бывала на этих танцах. Однокурсники вспоминают, как она, чтобы не казаться такой худой, надевала под купленное специально танцев платье несколько кофт.

- Как же она воевала с немцем, у нее же ноги, как спички,-недоумевали мальчишки.

Но Друниной повезло: она любила и была любима. В институте, на курсе, Друнина встретила своего первого мужа Николая Старшинова. Тоже поэта и тоже инвалида. Но главным мужчиной ее жизни стал все-таки не Старшинов, а киносценарист Николай Каплер, человек, которого многие из нас помнят как ведущего передачи «Кинопанорама», в свое время отсидел несколько лет в лагерях за роман с дочерью Сталина.

Друнина и Каплер ради своей любви изменили свою налаженную жизнь. Алексей Каплер ушел из семьи. Юлия рассталась с мужем.

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь…
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

- Эти строчки "опять лежишь в ночи глаза открыв, - настоящая правда, - вспоминает Стефанова. - Из-за полученного в войну ранения Юлия почти не могла спать и проводила бессонные ночи еще со времен Литинститута. Это время без сна она занимала себя писанием стихов...

Говорили, что Каплер снял с Друниной кирзовые сапоги и надел на нее хрустальные башмачки.

- Он любил ее безмерно, - вспоминает Стефанова, - окружал заботой, покупал еду, высылал трогательные телеграммы: "Я тебя люблю, вдруг ты забыла", когда она была в отъезде...

Они любили бывать в Крыму. В мае, в сезон цветения цветных маков, обязательно приезжали в Коктебель и подолгу ходили вместе.

- Куры, яблони, белые хаты — старый Крым на деревню похож, - писала Друнина. Она посвятила Крыму немало стихотворений.
Каплер ушел раньше нее. Она похоронила его на кладбище в Старом Крыму.

Старый Крым — последняя обитель,
Черный камень — все как в страшном сне...
Не судите, люди, не судите:
Здесь лежать положено и мне.

- В перестройку она пошла в депутаты, - вспоминает Стефанова, - она говорила, что хочет защитить свою армию. Она не могла терпеть то, что происходило с вашей страной в то время, как ее делили, как забыли о ветеранах... Известие о ее смерти мне принес Наш друг и однокурсник Владимир Солоухин. Позвонил по телефону, сказал, что Юльки больше нет... Она планировала свой уход долго и тщательно. Всем родным оставила записки с указанием, что делать. Кому-то из друзей даже звонила накануне, говорила, сколько цветов нужно принести. Подруге оставила указание, чтобы урну с ее прахом похоронили рядом с мужем. Когда он умер 12 лет назад, она уже знала, что будет лежать с ним. И на могильном камне оставила место для себя.

В этом году, в день рождения Друниной корреспондент "ВМ" побывала в Старом Крыму.

Центральная аллея кладбища. Пройти направо, до большой полянки, огороженной красным заборчиком. Могильный камень с портретами Друниной и Каплера лежит под раскидистым деревом. или даже двумя деревьями... Трудно понять: два ствола соединяются в единое целое у самой земли и уходят в нее. Как символ любви.