Булат Окуджава: "Хожу я и песенку слушаю, она шевельнулась во мне"

Если пройтись по Старому Арбату, можно увидеть две бронзовых арки, а между ними – стол и две скамьи. В одну из арок как бы выходит человек с гитарой на плече. Булат Шалвович Окуджава.

"Наверное, самую лучшую

на этой, земной стороне,

хожу я и песенку слушаю -

она шевельнулась во мне".

В этих строчках, похоже, заключено жизненное кредо автора, он так и назвал её: "Главная песенка".

Булат Окуджава родился в Москве 9 мая 1924 года (в этом году ему исполнилось бы 90 лет) в семье партийного работника Шалвы Степановича Окуджавы и Ашхен Степановнаы Налбандян, родственницы известного армянского поэта Ваана Терьяна. Отец был отправлен на Кавказ работать комиссаром грузинской дивизии, а мать осталась в Москве. Месяцами, живя то в Москве, то в Грузии с бабушкой армянкой Булату приходилось говорить сразу на трех языках.

В 1937 году отец Окуджавы был арестован и расстрелян в том же году. Мать, бабушка и Булат переехали в Москву. Первое место жительства в Москве - ул. Арбат, д. 43, коммунальная квартира на 4-м этаже. Мать Окуджавы была арестована в 1938 году и сослана в Карагандинский лагерь, откуда вернулась лишь в 1955 году. Потом поэт написал песню "О чём ты успел передумать, отец, расстрелянный мой…", но он редко говорил и писал о своих родителях, лишь к концу жизни в автобиографическом романе "Упразднённый театр" (1993) он рассказал об этом времени.

В апреле 1942 года, когда Окуджаве исполнилось 17 лет, он пошёл на фронт добровольцем. "Я закончил девятый класс, когда началась война. Как и многие сверстники, отчаянно рвался на фронт. Вместе с другом мы каждый день наведывались в военкомат. Нам вручали повестки и говорили: "Разнесёте их по домам, а завтра мы вас отправим". Длилось так полгода... Наконец, сломленный нашим упорством, капитан не выдержал и сказал: "Пишите свои повестки сами, у меня рука не поднимается это сделать". Мы заполнили бланки и отнесли их домой: он - ко мне, я - к нему. Мне как-то смешно себя вспоминать и видеть себя - в обмотках, с кривыми ногами, с тонкой шеей, с большой пилоткой на голове, мечтавшего всю войну иметь сапоги и так и не получившего их... Когда первый день я попал на передовую, и я, и несколько моих товарищей - такие же, как я, семнадцатилетние - очень бодро и счастливо выглядели. На груди у нас висели автоматы, и мы шли вперед, в расположение нашей батареи, и уже представляли каждый в своем воображении, как мы сейчас будем прекрасно воевать и сражаться. И в этот самый момент, когда наши фантазии достигли кульминации, вдруг разорвалась мина, и мы все упали на землю, потому что полагалось падать. Ну, мы упали, как полагалось, а мина-то упала от нас на расстоянии полукилометра. Все, кто находился поблизости, шли мимо нас, а мы лежали. Потом мы услышали смех над собой. Встали и тоже пошли. Это было наше первое боевое крещение... Война - вещь противоестественная, отнимающая у человека природой данное право на жизнь. Я ранен ею на всю жизнь и до сих пор ещё часто вижу во сне погибших товарищей, пепелища домов, развороченную воронками землю... Потом уже, впоследствии, когда я стал писать стихи, первые мои стихи были на военную тему. Из них потом получились песни... Это были в основном грустные песни. Потому что, я вам скажу, ничего веселого в войне нет".

"Не верь войне, мальчишка,

не верь: она грустна.

Она грустна, мальчишка,

как сапоги тесна".

Но именно о войне написаны одни из лучших песен Окуджавы: "Вы слышите, грохочут сапоги…", "До свидания, мальчики", "Простите пехоте", "Мы за ценой не постоим", "Песенка про Леньку Королёва"... Кстати, это вполне реальная история. "У нас на Арбате жил Ленька Гаврилов, - вспоминал Окуджава, - рыжий, очень милый парень. Он совсем не был «королём», но мне было ужасно жалко, когда он погиб. Его смерть казалась особенно обидной, нелепой, и я дал его имя герою моей песни. Её я написал очень быстро. Было это году в 1957-м, как-то утром". Но началось всё в 1946 году с песни "Гори, огонь, гори". "Тогда я был студентом первого курса университета. Я очень гордился этим своим новым званием и решил - так как я писал стихи - написать студенческую песню. По моим представлениям, студенческая песня должна была быть очень грустной. И вот как-то однажды я подсел к пианино и двумя пальцами стал подбирать музыку к стихам "Неистов и упрям, гори, огонь, гори..." Получилась песенка. Друзья её подхватили. А ещё раньше, на фронте, я написал стихи, придумал мелодию - и потом наш полк пел: "Нам в холодных теплушках не спалось». Но к этому я тогда относился несерьёзно".

По-настоящему песни Окуджавы вошли в жизнь в конце 1950-х, вошли как-то сразу и надолго. Они очень сильно отличались от всего того что звучало тогда по радио и на концертах. Это была совершенно другая интонация, очень интимная. "Часовые любви", "Ситцевые женщины", "Комсомольская богиня", "О комиссарах в пыльных шлемах"… Этот новый звук стал распространяться с невероятной быстротой через магнитофонные бобины, квартирники, переписанные тексты песен. В них была интонация дружеского общения, шла беседа, разговор переходил из песни в песню. Рождалась авторская песня, это ожидалось, это уже висело в воздухе. Давид Самойлов это выразил в двух строчках:

"Былым защитникам державы

Нам не хватало Окуджавы"

Уже к началу 1960-х Булатом Окуджавой было написано около трёх десятков песен из "московского цикла": "Во дворе, где каждый вечер", "Последний троллейбус», "Ах, Арбат, мой Арбат" и другие. "...История Москвы по необъяснимой своей прихоти избрала именно этот район для наиболее полного самовыражения. У Арбата нет задворок, а есть вообще Арбат - район, страна, живая, трепещущая история, наша культура... Я даже подозреваю, что у него есть душа и она вот уже несколько столетий источает невидимые волны, благотворно действующие на наше нравственное здоровье...", - писал Булат Шалвович. В 1960-х Окуджава вышел на широкую публику, успех его песен нарастал лавинообразно.

Драматург Александр Володин вспоминал: "Я увидел его в гостинице "Октябрьская" в компании московских поэтов. Он поставил ногу на стул, на колено - гитару, подтянул струны и начал. Что начал? Потом это стали называть песнями Окуджавы. А тогда было ещё непонятно, что это. Как назвать? Как рассказать об этом, что произошло в гостинице "Октябрьская"? Окуджава уехал в Москву… И вскоре в ленинградском Доме искусств был запланирован первый публичный вечер Окуджавы. Я обзвонил всех, уговаривая прийти. На следующем вечере Окуджавы в Доме искусств стояла толпа. "Что такое тут?" - спрашивали прохожие. "Аджубей приехал", - отвечали".

В 1961 году повесть Окуджавы "Будь здоров, школяр" была включена Паустовским в альманах "Тарусские страницы", но официальная критика не приняла эту повесть за пацифистские мотивы. В 1965 году Владимир Мотыль её экранизировал, дав фильму другое название - "Женя, Женечка и Катюша". Тогда же, в 1961-1962 годах, официальная критика осудила и многие песни Окуджавы. По мнению руководства Союза писателей России, «большинство этих песен не выражали настроений, дум, чаяний нашей героической молодежи». В 1962 году Окуджава уволился из "Литературной Газеты" и целиком ушёл в написание песен. Это было время, когда он подписывал письма в защиту Ю. Даниэля и А. Синявского, и печатался за границей. В соавторстве с Петром Тодоровским он написал сценарий к фильму "Верность", и два сценария с Ольгой Арцимович к фильмам "Частная жизнь Александра Сергеича, или Пушкин в Одессе" и "Мы любили Мельпомену...", но обе эти картины так и не были поставлены.

На его стихи писали музыку профессиональные композиторы. "Бери шинель, пошли домой" быстро стала невероятно популярной. А из содружества с Исааком Шварцем родились песни "Капли Датского короля", "Песня кавалергарда", "Дорожная песня", песни к телефильму "Соломенная шляпка" и многие другие.

В 1970 году им были окончены два романа: "Мерси, или похождения Шилова" и "Старинный водевиль". В том же году в прокат вышел кинофильм "Белое солнце пустыни", где звучала песня "Ваше благородие, госпожа разлука". А в 1971 году на экраны вышла картина Андрея Смирнова "Белорусский вокзал", в котором прозвучала ещё одна из его известных песен - "Мы за ценой не постоим".

Вообще, Окуджава стоял несколько в стороне от бардовской тусовки, даже когда к нему пришла слава. Текст, качественный, цепляющий стих – для него были важнее всего остального. Сам он писал: "...Однажды один московский критический журнал попросил нескольких литераторов написать о том, для чего мы пишем и почему мы пишем. Так как я не умею писать статьи и не очень люблю анализировать себя самого, я отказался. Остальные написали очень серьезные исследования собственного творчества. А я написал стихотворение и послал в журнал. Его тогда не напечатали, но зато потом получилась песня..."

"В склянке тёмного стекла

из-под импортного пива

роза красная цвела

гордо и неторопливо.

Исторический роман

сочинял я понемногу,

пробиваясь как в туман

от пролога к эпилогу.

Каждый пишет, как он слышит.

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

не стараясь угодить...

Так природа захотела.

Почему?

Не наше дело.

Для чего?

Не нам судить".

Во второй половине 1970-х был опубликован сборник его стихов "Арбат, мой Арбат", написан роман "Путешествие дилетанта". С середины 1980-х годов творчество Окуджавы стало крайне популярно. 1990-е годы также были отмечены большим количеством премий и наград: Норвический университет в США присвоил Окуджаве почётную степень Доктора гуманитарных наук, ему была присуждена Государственная премия СССР, в эти же годы он получил Букеровскую премию в номинации "Лучший роман года на русском языке". Окуджава продолжал выступать с концертами в Москве, Санкт-Петербурге, США, Германии и Израиле. 25 июня 1995 года в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже состоялся его последний концерт.

Находясь в Париже с частным визитом в гостях у Анатолия Гладилина, Булат Окуджава заболел гриппом, и его поместили в больницу, врачи сказали, что улучшения ждать невозможно, так как у Окуджавы был очень ослаблен иммунитет. Он скончался в парижском военном госпитале, и был похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. Через несколько дней после его смерти журналист Илья Мильштейн сказал: "Само присутствие Окуджавы в городе, в стране, на планете, чуточку облагораживало действительность. Не намного, на миллиграмм. Но пока хватало. С уходом Окуджавы, теперь уже, вне всякого сомнения, в России начинается настоящая, взрослая жизнь. Без Бумажных Солдатиков, Милосердных Сестёр и Зеленоглазого Бога. Без жалости, без надежды и без пощады. А простодушная мудрость наша, детская доверчивость и насмешливая любовь умерли 12-го... во французском военном госпитале..."

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Давайте понимать друг друга с полуслова: 10 знаменитых песен Булата Окуджавы