Василий Лановой: Дети войны быстрее взрослеют

Василий Семенович предоставил возможность нашему корреспонденту присутствовать на экзамене, а после ответил на вопросы.

- Василий Семенович, порадовали ли вас чтением художественной литературы будущие артисты музыкального театра?

- Это был первый семестр, когда студенты третьего курса проходят предмет «Художественное слово». Есть два направления на актерских факультетах в театральных вузах: «сценическая речь» и «художественное слово», а я являюсь заведующим кафедрой «Сценическая речь и художественное слово». Педагоги сделали для студентов хороший подбор литературы – Толстой, Пушкин, Достоевский, Чехов, Куприн, Айтматов, Катаев, Астафьев – замечательные писатели. Из 17 экзаменующихся 15 читали произведения русских классиков. Режиссер Сергей Федорович Бондарчук (я снимался в его картине «Война и мир») однажды рассказал мне о том, что во ВГИКе после войны педагог Сергей Герасимов учил их исключительно на классике. Сегодня на своем предмете «Художественное слово», прошу студентов назвать те произведения русской литературы, которые им нравятся, которые их греют, волнуют. К сожалению, нередко сталкиваюсь с ответом: «А нам в школе ничего не задавали». Это страшно. И, между прочим, говорит об уровне преподавания. Нам, послевоенному поколению, тоже ничего не задавали, но мы были такие жадные к знаниям! Я прочитал роман «Война и мир» в 13 лет, и с той поры помню наизусть отрывки и читаю их на сцене. Советское образование считали лучшим в мире, а сейчас вот эти ЕГЭ не лучшим образом отразились на уровне образования и культуры молодежи.

- Помню первый фильм с вашим участием «Аттестат зрелости», где вы играете непокорного, гордого и дерзкого десятиклассника, отличника. Вспоминаете ли вы свое детство, школьные годы?

- Мое поколение – дети войны. К сожалению, многие из нас уже ушли. По одному взгляду я всегда отличал людей из своего послевоенного полка. Кто-то из критиков сказал: «дети войны быстрее взрослеют и быстрее отличают правду от неправды». И это действительно так - мы отличаем правду от кривды.

- Вы снимались в двух великих экранизациях романов Льва Толстого «Война и мир» (Сергей Бондарчук) и «Анна Каренина» (Александр Зархи). В настоящее время два режиссера снимают фильмы по роману «Анна Каренина» - Карен Шахназаров и Юрий Грымов. Василий Семенович, как вы можете объяснить интерес кинематографа к этому роману, актуальность творений Льва Николаевича?

- После выхода фильма Александра Зархи «Анна Каренина» очень многие говорили нам, артистам, и, разумеется, режиссеру: «Спасибо вам, после фильма мы бросились перечитывать роман Льва Толстого». Возможно, самое главное достижение этой картины именно в том, что десятки тысяч зрителей стали читателями романа «Анна Каренина» и других произведений классика. Готовлю студентов и сам вспоминаю и роман, и съемки в фильме Александра Зархи, думаю, какой невероятный объем привнесен Львом Николаевичем во взаимоотношения трех людей – Анны, Вронского и Каренина. Через эти отношения показана вся жизнь и России, и Европы. Что касается попыток в очередной раз экранизировать романы Толстого, то я, мягко говоря, не очень люблю повторы. Да, время меняется, и, казалось бы, должно меняться отношение к литературе, но из всех экранизаций «Анны Карениной» две самые знаменитые – одна - американская, довоенная, с Гретой Гарбо в роли Анны Карениной, другая - картина Александра Зархи – 1967 года. Думаю, для режиссера нужен серьезный повод, серьезная пронзительная мысль, чтобы взяться за «Анну Каренину» или «Войну и мир», а если просто заниматься пересказом сюжетов романов, то повторы неизбежны. Вот уже сделали несколько версий фильма «Офицеры» - «Офицеры 2», «Офицеры 3», и какой результат? Разве современных «Офицеров» можно сравнивать со старым фильмом?

- Василий Семенович, как вы думаете в чем причины трагедии Анны Карениной? Почему любовь красивых, молодых людей так быстро и так ужасно закончилась?

- Читайте роман. Когда Анна и Вронский поехали в Италию, то Вронский после трех месяцев путешествия, впервые задумался о том, что из любви к Анне получил в жизни только «зернышко из тысячи ожидаемых зерен». Он начал искать желания новых желаний, чтобы было чем заняться, в том числе, и стал рисовать, политикой увлекся. А когда начал писать портрет Анны, то понял, что это не та любовь. Нельзя не сказать, что они не любили друг друга. Но это не та любовь.

- В театре имени Вахтангова вы играете в спектакле «Последние луны». И ваш герой – пожилой человек, продолжает любить свою жену, которая давно-давно умерла (в 45 лет). Мысленно обращаясь к жене (к нему приходит ее образ) говорит: «Я в жизни был любим тобою, и мне это достаточно». Его любовь – настоящая?

- Конечно, настоящая. Мой герой (в спектакле просто Он) говорит: «Я позволил совратить себя сексуальной философией нашего времени». Другие женщины не могли изменить его жизнь, заменить любимую. Он любит сына, приемного сына, над которым иногда насмехается, но, когда сын уходит - понимает, что эта любовь имеет единственный смысл в его жизни. Мне тяжело играть эту роль, потому что мой герой переживает сложные потрясения – к нему приходит умершая жена, и расспрашивает о жизни, и потом он вынужден с ней вновь проститься. Баха ей играет на прощание. Он уходит из родного дома в приют, ради того, чтобы освободить свою комнату для внуков.

- Василий Семенович, когда вы играет в спектакле «Последние луны», переживаете, будто это происходит с вами. А говорят, что вахтанговская школа – это школа не переживания, а представления?

- В вахтанговской школе есть и представление, но есть и настоящая игра. Великие мастера вахтанговской сцены – Плотников, Гриценко, Яковлев переживали на сцене. Как Николай Гриценко сыграл Каренина – разве это представление? Это все «злые языки» МХАТа говорили, что у нас только представление, а у них переживания.

- Вы играете для публики, которая идет в театр именно на встречу с вами, ради общения с вами, и никогда не уходит разочарованной. Сегодняшние молодые актеры в театре, работают как профессионалы, но это для них – игра, не миссия.

- 16 января мне исполняется 82 года, из них 61 год я играю на вахтанговской сцене, 64 года снимаюсь в кино, достаточно много концертирую и понимаю, что для развлечения публики уже мало подхожу. Я могу сыграть комедийную роль, но в моем возрасте мне это уже перестало быть интересно. Я участвую только в тех спектаклях, где поднимаются глобальные вопросы человеческого духа, жизни… Например, спектакль «Посвящение Еве» мы играем уже 17 лет в театре имени Вахтангова, в нем затронуты вечные проблемы мужчины и женщины, и я очень люблю этот спектакль. Ничего более могучего, чем любовь у человека нет. Есть еще нравственность, которую раньше церковь воспитывала. А сегодня и церковь не справляется. Но, на мой взгляд, сегодня католическая церковь, разрешая однополые браки, мало обеспокоена вопросами нравственности. Я посредством театра, художественной литературы, поэзии обращаюсь к зрителю с вечными ценностями. Поэтому на концертах читаю Пушкина, Гумилева, поэтов серебряного века, военную поэзию. Я записал пять дисков с военными стихами и песнями. Тема войны для меня - одна из самых важных. В детстве я три с половиной года был в оккупации, воспоминания о войне не проходят с возрастом.

- Кто ваши любимые поэты военного времени?

- Очень люблю Семена Гудзенко, Павла Когана, Александра Твардовского. 24 апреля в Зале Чайковского состоится мой концерт, буду читать стихи. Приглашаю.

- Художественный руководитель театра имени Вахтангова Римас Туминас в интервью «ВМ» назвал вас «рыцарем театра». А ведь, если задуматься, вы один - больше рыцарей театра, увы, не осталось.

- Для меня театр – главное. Это при том, что у меня 80 ролей в кино. Домом всегда был театр имени Вахтангова. Приглашали в другие театры, но я не пошел. Вахтанговский театр велик многие десятилетия я играл с гениальными артистами – с Гриценко, Плотниковым, Ульяновым, Яковлевым.

- Ваша учительница – легендарная исполнительница роли принцессы Турандот – Цецилия Мансурова. Она была женой графа Шереметьева. Василий Семенович, Цецилия Львовна научила вас аристократическим манерам? Вы очень органично сыграли графа Вронского, и князя Курагина, и кардинала Ришелье в фильме Сергея Жигунова «Три мушкетера». В театре с успехом исполнили роль и принца Калафа, и Дон Гуана, и императора Цезаря...

- Когда нужно играть аристократов, то я – аристократ. А так мои родители окончили три класса школы, да и то на двоих. Я родился на Украине, в крестьянской семье, какой я аристократ? Самое главное счастье моей жизни – учителя и друзья, которые была старше меня. Учителя – это дар божий. Не могу сказать, что и Калаф, и Цезарь, и Дон Гуан – близки мне, но я – актер-лицедей, и моя задача – «делать лица».

- Василий Семенович, я видела вас в жизни – и могу сказать, что вы всегда галантный, очень воспитанный человек. Среди современных актеров подобное встречается не часто.

- Это элементарное воспитание. Я много видел, со многими встречался, много где бывал, знал лично выдающихся поэтов, писателей, и, разумеется, артистов, режиссеров, художников. И та поэзия, проза, которую я читаю, и те роли, которые играю, и партнеры - все это не может пройти бесследно.

- Не могу не спросить – как вам удается оставаться в такой прекрасной физической форме и, простите, не стареть, оставаясь все таким же красивым мужчиной в немолодом возрасте?

- Наверное, надо маму и отца об этом спросить. Мое объяснение в том, что я не утратил интереса к жизни, к профессии, к людям, к молодежи, к природе.

- Василий Семенович, как вы воспринимали заслуженный комплимент в свой адрес – «самый красивый мужчина СССР»? Как вы реагировали, когда пели серенады вашей красоте?

- Когда вышел фильм «Аттестат зрелости», мне было 20 лет, в газетах писали: «Рождение нового актера Василия Ланового». Вся эта похвала, наверное, отражалась на моем поведении. Первый педагог – Сергей Львович Штейн однажды завел меня в комнату и сказал: «Вася, у тебя поехала голова, Вася, у тебя поехали мозги. Но имей в виду – это несусветная глупость – так к себе относится». Сергей Львович знал меня с детства – я играл у него в самодеятельности. Когда после седьмого класса я подал документы в летное училище, Сергей Львович поехал к генералу училища, и сказал: «Зарежьте его на экзаменах. Каким он может стать летчиком – неизвестно, а вот актером может стать приличным». И меня по состоянию здоровья не допустили до экзаменов в летное училище.

- У вас бескомпромиссный характер. Наверняка, вам говорили стать мягче, гибче?

- Мы – лицедеи, и должны уметь делать все, если актер чего-то не умеет - значит он не актер. Актер – должен играть, жить ролями, а не заниматься своей биографией, как это делают сегодня очень многие эстрадники, стараясь попасть на телевидение всеми силами. А я – артист, и я играю в театре, в великом театре, и бегаю от телевизионщиков, и бегаю от журналистов, потому что у меня нет потребности говорить о себе. Ненавижу, когда актеры начинают подробно рассказывать о себе. Актеры Императорского Малого театра раньше говорили: «актерская профессия должна быть немного секретной, зритель не должен знать о бытовой жизни артиста, о его глупостях, ошибках, актер обязательно должен быть загадкой».

- Василий Семенович, в советское время вы много ездили за границу на международные фестивали, и встречались там с западными знаменитостями. Неужели вам не хотелось такой же славы, как у Марлона Брандо или Ален Делона?

- А чем Ален Делон лучше Михаила Ульянова? Просто на Западе их называли «звездами», а у нас – артистами.

- Почему у вас не так много ролей в театре Вахтангова? Всего три спектакля: «Последние луны», «Посвящение Еве» и «Пристань».

- В спектакле «Пристань» я читаю стихи Александра Сергеевича Пушкина – дважды выхожу на сцену, играю Пушкина. А весь смысл спектакля «Пристань» в пушкинских словах, которые я читаю. Возможно, скоро начнутся репетиции спектакля, где я тоже буду играть. Причем, это роль, о которой я давно мечтал.

- В театре имени Вахтангова «служит» и ваша супруга – выдающаяся артистка Ирина Купченко. Она и в кино сейчас много снимается – в главных ролях. Она – смелая в своей игре и свободная. Говорите ли вы с Ириной Петровной о профессии, обсуждаете рабочие моменты?

- Мы с Ириной Петровной никогда не говорим друг о друге для прессы – ни о чем. Тех, кто лезет в наши семейные дела, я посылаю подальше. Однажды «послал» прямо в телевизионной студии. В молодости Ирина Петровна, сыграла Соню в фильме Кончаловского «Дядя Ваня», Трубецкую в картине Мотыля «Звезда пленительного счастья». А посмотрите последнюю картину «Училка» с Ириной Петровной - возраст значения не имеет.

- Между прочим, Ирина Петровна в нашем с ней интервью высказала мысль, что "у актера в театре нет возраста".

- Если не подводит физика, то возраста нет.

- Позвольте, поблагодарить вас за то, что своей любовью, заботой, благородством вы помогаете Ирине Петровне играть так, как она играет – на века.

- С Ириной Петровной мы живем вместе больше 40 лет. И Боженьке за это спасибо - все, что я могу вам сказать о нашей семейной жизни.

- Кино сегодня перестало вас интересовать?

- В сериалах участвовать отказываюсь, потому что в них практически нет драматургии. Но если предложат настоящую роль в фильме по хорошему сценарию, то я попробую ее сыграть. У меня - 80 ролей в кино, и самый любимый из них – эпизод в комедии «Полосатый рейс». Помните, когда в полосатых купальниках плывут.

- Вы не шутите, что эпизод в комедии Владимира Фетина – ваша любимая работа в кино?

- Шучу, конечно. Но в этой роли нельзя было ошибиться, и она сыграна очень точно.

- Если совсем серьезно, какая из ролей самая дорогая вашему сердцу?

- Павла Корчагина. Почему? Да, потому, что я – дитя войны, и все, что связано с трагическим прошлым нашей страны, с бескорыстием человека, для меня дорого.

- Вам не обидно, что сегодня для молодежи Корчагин – уже и не герой?

- Тогда для страны – героизмом был подвиг Корчагина, а сейчас у страны другие задачи, и другие герои.

- Кто сегодня герой?

- Герой тот, кто главным для себя считает Родину, ее благополучие, и главное для него – приносит пользу стране и людям.

- Василий Семенович, вы – москвич. Расскажите, о вашей любимой Москве.

- Я живу в переулке Старого Арбата. Здесь жила плеяда великих людей. Пушкин жил на Старом Арбате. Здесь – театр имени Вахтангова, мой дом. Москва моего детства – завод имени Лихачева, здесь была самодеятельность, которая вытащила меня с улицы.