Народный артист России Сергей Никоненко играет отца главной героини - Любы. Мария Шукшина через 45 лет встретилась в работе с Сергеем Петровичем. Никоненко, будучи однокурсником и близким другом Василия Шукшина, снимал Машу в своем в фильме «Птицы над городом».

В интервью «ВМ» Сергей Петрович рассказывает о том, как в его коммуналке на Старом Арбате жили бездомные провинциалы, в том числе Василий Шукшин. Сергей Петрович вспоминает Москву своего детства, - Москву оттепели, с Москвой современной.

- Сергей Петрович, как вы попали в спектакль»Калина красная»?

- По приглашению художественного руководителя театра «Русская песня» Надежды Бабкиной. Очень уважаю Надежду Георгиевну за ее созидательную работу. Согласился участвовать в спектакле еще потому, что у меня прекрасные партнеры - Мария Шукшина, Андрей Мерзликин, Елена Сафонова. На мой взгляд, Андрей Мерзликин рожден для того, чтобы сыграть роль Егора Прокудина. Жаль, что у нас было немного времени для репетиций.

- Возможно, Василий Шукшин рассказывал вам о том, как он писал «Калину красную»? Ведь эта история - исповедальная. В ней Василий Макарович просит прощение у своей мамы за то, что не так часто навещал ее, редко писал, и виной этому - покорение Москвы?

- В это время я снимал фильм с дочками Василия Шукшина «Птицы над городом», а душевные разговоры Василий Макарович вел со своим закадычным другом - Георгием Бурковым.

- Вряд ли можно считать дебютом в кино - съемку в младенческом возрасте Марии Шукшиной в фильме отца «Странные люди». Скорее, это вы ее открыли как актрису?

- Придется согласится. В моем фильме пятилетняя Маша была настоящей актрисой. Я ей говорил: «Маша, покажи балеринку», - и она становилась на носочки, изящно поднимала ножку и выполняла пируэт. Очень внимательная девочка - умненькая-умненькая. Маша - прекрасная актриса, и я рад встрече с ней в театре, рад, что играю ее отца.

- На ваших глазах вспыхнула любовь между Василием Шукшиным и Лидией Николаевной Федосеевой-Шукшиной? Об этой встрече существует много легенд. Как же все было на самом деле?

- Я был свидетелем начала и конца любви Василия Макаровича и его первой жены - тоже Лидии, только Александровой. Удивительно, что на этом же курсе (поясню, что я окончила два факультета ВГИКа - актерский и режиссерский) училась и Лида Федосеева. Две Лидии – Александрова и Федосеева – девушки довольно крупные, русские, красивые. Но Лида Александрова была весьма коварной особой, и эта черта сослужила ей недобрую службу. В порыве ревности Лида Александрова написала кляузу в партком ВГИКа на Василия Шукшина, но кляуза имела обратный эффект. Сергей Герасимов - единственный раз в жизни выгнал свою ученицу из-за ужасного поступка. Он сказал: «Я не буду ее учить, и все». В это время Василий Шукшин жил у меня, и эта история мне хорошо известна.

- Почему он у вас жил?

- Во время учебы во ВГИКе Шукшин был бомж. Открывали ему окно в общаге, если кто-то уезжал из студентов, на проходной его уже не пускали, или на вокзале ночевал. А у меня была свободная раскладушка в коммуналке, на которой полгода спал Никита Михалков. Он ушел из дома, чтобы стать самостоятельным, поссорившись со своим отцом - Сергеем Владимировичем Михалковым, и ночевал у меня.

- Василий Шукшин учился вместе с Андреем Кончаловским у Михаила Ромма. Кто был самый талантливый на звездном курсе великого педагога?

- Говорят, что самым талантливым был паренек из детдома Владимир Китайский. Он хотел снимать фильм «Причал» по сценарию Шпаликова, был влюблен в красавицу Людмилу Абрамову, но фильм ему снять не дали, Людмила вышла замуж за Высоцкого, и гений Китайский покончил жизнь самоубийством. Тарковский, который тоже учился на этом курсе, вообще редко ходил в институт, разве что торговать джинсами (да, он был фарцовщиком), а Андрей Кончаловский - это Андрей Кончаловский - без комментариев.

- И тогда, в начале 60-х, было трудно провинциалом выживать в Москве? Была бы у Китайского поддержка, опора он бы не совершил самоубийство?

- Всем тогда было трудно. Как я уже рассказал - свои сложности были даже у Никиты Михалкова, который спал у меня на раскладушке. Конечно, трудности Шукшина и Китайского были несравнимы с трудностями москвичей. Хотя на моем курсе училась московская девочка - Галя Польских. Но она жила с бабушкой, скромно жила, и если бы не помощь Сергея Аполлинариевича Герасимова и Тамары Федоровны Макаровой, кто знает выжила бы Галя?! Наши мастера всем помогали. Сейчас, когда мне предлагают взять курс в том же ВГИКе, я отказываюсь. Задаю вопрос: «А где они будут работать, когда окончат институт?». Ответ: «Это их личное дело», - меня не устраивает. Мои учителя так бы не ответили. Моим учителям было дело до каждого.

- Если честно, у вас, московского мальчика, был более высокий уровень культурной подготовки, чем у Шукшина и других провинциалов? Известная история, что Шукшин, поступая во ВГИК, признался, что не читал роман «Война и мир». Вы же читали роман Толстого?

- Читал - не читал. Я фильмы смотрел с утра до ночи. Сбегал с уроков в кинотеатр. Между прочим, во времена моего детства на Арбате было аж пять кинотеатров и Дом пионеров. А сейчас один «Октябрь», да, и «Художественный» на ремонте. Я предлагал и предлагаю из дома-музея Сергея Есенина на Арбате, с его легендарным двором, сделать Музей Арбата, чтобы в нем были детские секции, студии и своя киностудия. В музее, который я создал, есть и техника, и линейка для монтажа – так что можно снимать фильмы.

- В чем легендарность двора музея Есенина на Старом Арбате, который вы создали и который успешно работает?

- Во дворе нескольких домов жили гении: Пушкин, Блок, Белый (он родился), историк Сергей Соловьев и его сын – поэт Владимир Соловьев, Петр Чайковский, автор русского слова Ушаков, поэт Александр Тихомиров. К Владимиру Соловьеву захаживал в гости Лев Толстой. Моя идея заключается в том, чтобы Музей Арбата был центром обмена опытом стариков с детьми. Старики Арбата – истинный клад, сокровище.

- Расскажите, пожалуйста, об Арбате своего детства?

- Арбат – одна из самых старых улиц Москвы. Она появилась до Ивана Грозного. Во дворе, где прошло мое детство, существовали кодексы чести. Драки были, но до первой крови. Кулаками помашем, но до первой кровянки. Мы играли во дворе очень много. Причем девочки играли и в лапту и в другие мальчишеские игры. Более того, у нас были отчаянные девчонки, которые мальчишек звали на крыши, и мы бегали по арбатским крышам. Кстати, несмотря на холодные зимы, школьником я никогда не носил пальто. Не потому, что не было, а потому что пальто мешало – мы все время бегали, были активными, горячими.

- Нет ностальгии по Арбату вашего детства?

- Булат Окуджава сравнил Арбат с рекой, а в одну реку, как известно, не войдешь. Арбат был другой в 30-е годы, во время войны. Арбат – моя любимая улица. Сейчас я съехал с Арбата, хотя живу неподалеку. Хожу в музей Есенина, где провожу экскурсии, и на репетиции в Дом актера. Да, я там репетирую профессора Преображенского в спектакле «Собачье сердце».

- Сергей Петрович, на ваш опытный взгляд, психология москвичей изменилась?

- Конечно. Сколько теперь машин ездит по Москве, и какие машины?! А психология вечного пешехода и водителя, - разные психологии. В 50-е годы многие купались в Москве-реке. Говорили: «Ай-да купаться!» - и шли к Бородинскому мосту. И я плавал – ведь я же как все. А сейчас что-то не вижу купающихся в Москве-реке. Хотя Москва стала очень красивая, с шикарными набережными, только жители города потребляют красоты города, все развлечения, зрелища, а сами праздник не создают. Я хочу создать музей Арбата, чтобы учить детей с помощью мудрых стариков – как жить творцами, а не потребителями. В мое время все были творцами - лирики - физики, артисты, поэты... А сейчас мир разделился на богатых и бедных.

- А вы - богатый или бедный?

- Могу себе позволить обед в хорошем ресторане, но и то не каждый день. Конечно, я не бедный, но и богатым меня не назовешь. Мы ведь с женой и сыном воспитывает внука. Его мама умерла от рака, и мы всей семьей стараемся поставить его на ноги.

- Интересно ваше мнение: что отличает коренного москвича?

- Везде люди разные. Даже среди своих родственников были такие противоположности. По-московски накрыть стол, чтобы ломился. Выпивали хорошо. А потом говорили: «Давайте поспим». По новой садились и вновь ели, пили. Это очень по-московски. Причем такие пиры устраивали даже люди среднего достатка. Среди моих родственников были и прижимистые, для которых гости как наказание. Но нелюбовь к гостям – от лени. Согласен с мнением, что коренных москвичей сегодня мало. Я – коренной, а вот мой отец – приезжий, из деревни.

- Кто из мастеров ВГИКа был истинный москвич?

- Да, все - приезжие. Мои учителя - Сергей Герасимов и Тамара Федоровна приехали из Петербурга, и они, конечно, по духу были ленинградцами. Пожалуй, москвич-москвич, что называется настоящий, Юлий Яковлевич Райзман. Его отец Яков Ильич Райзман был знаменитым в Москве портным – обшивал всех знаменитостей, а до революции шил фраки, парадные костюмы для великих князей и членов Императорской семьи. Легендарная вгиковская история: когда Райзман работал ассистентом у Эйзенштена, Яков Ильич, отец, спросил у Эйзенштейна: «Мой Юлий будет режиссером? Эйзенштейн ответил: «По-моему, он - способный режиссер». На что Яков Ильич ответил: «А по-моему, он - гениальный портной». Юлий Яковлевич был очень элегантным человеком. Всегда изысканно одевался, и манеры – аристократические. Говорили, он сам шил себе костюмы. Сергей Герасимов был тоже элегантным, но костюмы заказывал у портных, а Юлий Яковлевич – сам творил одежду. Сейчас придешь во ВГИК – профессора ходят в джинсах, да, и я – в джинсах, хотя и не профессор, а раньше был высокий стиль жизни – студент – это студент, а профессор, мастер – как Бог на небе. Другие манеры.

Сергей Никоненко: «Арбат как река. А дважды в одну реку не войдешь»

Установите vm.ru

Установите vm.ru