Балетная «Чайка» вернулась в Москву

Ноймайер — один из немногих современных хореографов, кто ставит сюжетные балеты-спектакли, и единственный, кто выступает сразу во всех постановочных ипостасях, кроме композитора.

Как бы ни оценивать спектакли Ноймайера, вызывающие восхищение, споры, а порой и неприятие, в его постановках всегда есть яркое творческое начало, живая, ищущая мысль, стремление к воплощению острых проблем современного мира, как и художественное новаторство, композиционно-пластическая изобретательность, утонченная чувственность.

Высветив по крайней мере две важные темы бытия — взаимосвязь искусства и любви, противодействия старого и нового в искусстве, истинного и мнимого, Ноймайер, для которого главный источник вдохновения, толчок для фантазии заключены в слове, представил в «Чайке» историю о любви и театре, только, в отличие от Чехова, театре балетном. А еще проблему упущенных возможностей в творчестве и личной жизни художника. Получился балет о балете, который благодаря чувственной природе жанра приподнял завесу тайны над одной из самых «загадочных» пьес современности.

Лейтмотивом балета, ставшим его заглавием, является чайка — символ внутренней свободы, которая проходит через весь спектакль то в виде белой птицы, вырезанной Костей из бумаги, то в виде пластических образов, то виде рук-крыльев.

В многонаселенном спектакле Ноймайера (этим отличается большинство его постановок) есть пейзаж с видом на озеро (картина Левитана «Хмурое утро»), много балетных и личностных подтекстов, а для посвященных — ассоциаций и аллюзий, много действия, содержательных дуэтов, «пуды любви» и еще больше нелюбви. Тягостное, ненужное стремление учителя Медведенко к Маше, Маши к Косте Треплеву, Машиной мамы к доктору Дорну, Кости к Нине Заречной, Нины к столичному хореографу Тригорину…

Короткий дуэт счастья Нины и Кости (Анна Окунева и Максим Севагин), поставленный Ноймайером в самом начале спектакля, сменяется многими сценами несчастливой любви. При этом Ноймайер умело направляет внимание зрителей на внутренний мир героев, на их настроения и характеры, а не на их достаточно зрелый по Чехову возраст (Полина, Сорин).

Балетмейстер проявляет присущую ему изобретательность, воплощая в хореографических портретах героев целые балетные эпохи. Модернистскую танцевальную пьесу новатора Треплева «Душа Чайки» под современную дробь ударников Эвелин Гленни и танцы его мечты сменяет представление Театра ревю, в котором Нина, устремившаяся в столицу вслед за Тригориным, танцует в кордебалете. Диссонансом треплевской «Чайке» и знаком заката балетной эпохи Императорского театра выглядит балет Тригорина «Смерть Чайки», в котором прима Аркадина (Ольга Сизых) выступает в роли Принцессы Чаек, а сам Тригорин (Александр Селезнев) исполняет Охотника.

Особым, но не обособленным миром балета является, как это почти всегда бывает в спектаклях Ноймайера, музыка, основу которой на этот раз составили произведения Дмитрия Шостаковича. От веселой сюиты из оперетты «Москва, Черемушки» в сцене Театра ревю до последней симфонии композитора — Пятнадцатой, в которой «удивительная концепция: от баловства в музыке, шутки — к постижению самых сокровенных тайн мироздания».

Ноймайер не иллюстрирует знаменитую пьесу Чехова, а, вдохновленный ею, создает собственный балетный спектакль, в котором сохранены тайна и дух мхатовской «Чайки». В нем больше многоточий, чем точек, и в этом, по-моему, тоже заслуга хореографа, который дает нам пищу для души и разума.

Шквал аплодисментов в конце спектакля — достойная награда его создателю и исполнителям за талант и мастерство.